Научно-технический прогресс пронизывал всю нашу жизнь не только в космосе,
но и в ежедневных победах развивавшейся промышленности: то запустят какой-то
«стан-3500», то небывалую плотину для ГЭС построят, непрерывно появлялись
все более совершенные модели самолетов: Ту-104, Ту-114, Ту-134, Ту-144, Ил-18,
Ил-62, Як-40.
Я получил лучшее в мире образование. Звучит вызывающе и претенциозно, однако, полагаю, что дело обстоит именно так: я окончил физический факультет университета по специальности «теоретическая и математическая физика». Можно, конечно, при оценке уровня полученного образования сравнивать достаточно важные, но вторичные признаки: какой именно университет, с какими оценками и т.д. Эти факторы значимые, но не отменяют высказывания в его общем смысле: образовательная программа и качество преподавания, мне предоставленные, соответствовали высшему уровню мировых достижений в этой сфере. Я знал физику и математику не хуже выпускников Кембриджа, Гарварда или Массачусетского технологического университета – что впоследствии жизнь подтвердила. Мы находились на уровне самых последних достижений науки и обладали передовыми исследовательскими навыками. Мы ощущали себя полноценной частью единого мирового процесса «познания природы». Говоря языком современным, мы (физики-математики) давно и всецело были глобализированы, у нас на всех была одна общая система знаний и умений, общая и цельная картина мира, созданная усилиями мировых гениев из разных стран и народов. Поэтому у меня не было причин для устойчивого недовольства действительностью.
Гуманитарии зачастую находились в ином положении, сфера их деятельности – в какой бы стране и в какие бы времена они ни находились – всегда весьма жестко ограничена и предопределена языково-культурной и политической средой. Разумеется, это было и ныне является серьезной причиной для недовольства политической (культурной, языковой, религиозной и т.д.) средой обитания и профессиональной деятельностью многих гуманитариев. Граница между «гуманитариями» и «негуманитариями» в том смысле, о котором я сейчас говорю, очень условна. Например, физик Андрей Сахаров в силу обстоятельств личного и, возможно, мировоззренческого характера весьма остро вдруг почувствовал «несвободу», до которой многим другим физикам не было никакого дела либо они не придавали этому такого значения.
Поскольку я родился в семье, в которой общая культура и научная работа ценились превыше всего, то соответствующая иерархия смыслов была мною воспринята как нечто естественное, тем более что система ценностей, пропагандировавшаяся в стране, не вступала с ней в противоречие. Путь «восхождения к успеху» был для меня понятен: университет–аспирантура–кандидатская–докторская… И главным во всех этих формальных вехах была профессиональная и творческая состоятельность, признание профессиональной среды, общее содержание жизни. Мое успешное будущее годам к шестидесяти представлялось примерно следующим. По формальным признакам: доктор физико-математических наук, профессор, автор некоего «достаточного» количества опубликованных научных работ и монографий, в которых отражены полноценные (в меру таланта и усердия) результаты исследований. По внутреннему содержанию: максимально широкая эрудиция в разных областях, основательное знание мировой литературы, искусства – живописи, музыки, театра, кино. По материальному уровню: очевидное и автоматически возникающее благосостояние профессора вуза – квартира, наполненная хорошей библиотекой и собранием граммофонных пластинок, быть может, автомашина, возможность путешествий по родной стране, а в исключительных случаях и за границу. Если вы живётё в Киеве и вам понадобился диплом строителя, то вы можете приобрести диплом в Киеве, а для того чтобы купить диплом , вам необходимо выбрать учебное заведение, которого нужен вам диплом, учебное заведение можно подбирать, как в Киеве, так и во всей Великой Украине! По признакам, так сказать, демографическим – полагал иметь семью, двоих-троих детей и некоторое количество внуков, а также сохранять тесные отношения с родственниками и друзьями, то есть поддерживать «родоплеменной» и «профессионально-дружеский» кластеры общения. По признакам «метафизическим» я вообще ничего не хотел обрести в будущем, поскольку ни о чем подобном не думал: я считал себя атеистом «как все», и ни проблема загробной жизни, ни проблема греха или спасения души меня не интересовали. Церковь как религиозный институт я воспринимал как пережиток прошлого, который должен отмереть сам собой. А вот к Церкви как объекту культурно-исторического наследия я относился с любовью, считая, что храмы надо беречь и восстанавливать, что церковную музыку надо исполнять и слушать, что иконы – важнейшая часть русского искусства и т.д.