Системный провал выстроенной антисистемы
в 2011–2012 годах
Именно в этом контексте и нужно рассматривать случившийся в конце 2011 – начале 2012 года грандиозный провал нынешней политической системы. Те тенденции в идейно-интеллектуальном поле, в информационной среде, в общественной жизни, которые развивались в течение последних лет, умудрились «не заметить» только действующая власть и обслуживающая ее «индустрия социсследований». Это также произошло не в последнюю очередь из-за того, что у них отсутствовал как таковой запрос на построение моделей будущего и на анализ идеологического пространства как среды для конструирования таких моделей.
Тогда, несколько месяцев назад, то социально-политическое поле, с которым действующая элита давно отказалась планомерно работать, вдруг стало возмущаться и создавать точки напряженности, причем все это началось как бы совершенно неожиданно для власти. Повестка дня и в какой-то мере ДБ начали формироваться независимо от «хозяев дискурса». Отказавшись от будущего как системного элемента своей деятельности, нынешний политический класс лишил себя этого самого будущего во всех смыслах. Контроль над реальным общественно-политическим полем утрачен. ДБ формулируется независимо от пока еще номинально правящего политического класса. В ходе отмеченного процесса проясняются основные характеристики ДБ, выходят на поверхность главные действующие силы, игроки и идеологии этого будущего.
Налицо огромный дефицит просто знания, адекватного представления о том
общественно-политическом поле, контролировать которое намерена власть.
Сегодня, после оглушительного обрушения «стабильности», после того как столь важный в российской политической традиции «жареный петух» уже клюнул, во властном дискурсе, по сути, ничего не изменилось. Теми или иными способами продолжается апелляция к «стабильности», предпринимаются какие-то попытки «заиграть», «заморочить», «заколдовать» ситуацию, всячески делая вид, что ничего не изменилось и что «стабильность» будет продолжаться еще 10–12 лет, несмотря ни на что.
Между тем ситуация сегодня требует от власти именно актуализации ДБ в смысле интенсификации исследований и мобилизационной практической работы в этом направлении. Непосредственно перед президентскими выборами весной 2012 года, в самый разгар острого политического столкновения, Владимир Путин начал формулировать нечто похожее на перспективную идеологию, или программу развития страны на 10–15 лет вперед по всем ключевым направлениям – от евразийской интеграции до масштабной реиндустриализации. И народ – «большой народ», как его обозначили представители «креативного класса», – поддержал предложенный Путиным образ будущего. Но сразу после выборов все вернулось на круги своя. Началась привычная подковерная борьба, пошла дележка портфелей и бюджетов, и все проекты будущего, проекты развития опять как будто растворились в воздухе.
Сегодня налицо ситуация все более расширяющихся политических ножниц: запрос общества на образ будущего, на проект развития растет параллельно с нежеланием или неспособностью действующей власти такой проект или образ формулировать и реализовывать.
Разумеется, этим активно пытаются воспользоваться либеральные и антироссийские силы, поощряющие естественный рост оппозиционных настроений, настроений непонимания, разочарования, разрушения ожиданий того самого большого прорыва в будущее, о котором еще так недавно говорила верховная власть.
Запрос на будущее, или на идеологию развития сегодня сформулирован российским обществом как никогда отчетливо и однозначно. Вопрос ставится уже не так: нужна нам эта идеология или нет. Он формулируется иначе: кто сформулирует эту идеологию и за кем пойдет не «креативный класс», а то самое «социально-консервативное большинство», которое составляет базовый социальный слой российского общества. Большинство, которое еще весной, несмотря на явное разочарование, проголосовало за Путина. Большинство, за которое сегодня разворачивается основная борьба. Удастся ли либерально-националистической оппозиции заручиться поддержкой этого большинства и сделать свой протест по-настоящему массовым и тотальным? Или же это большинство все-таки обретет собственный голос, собственную идеологию, сформулирует собственный образ будущего и собственное социально-политическое представительство на российском политическом пространстве? Иначе говоря, сможет ли оно сформировать свою идеологию, свою элиту и свое будущее, или либералам опять удастся превратить этот базовый социальный слой в «биологическое топливо» в процессе реализации собственных эгоистических групповых интересов?
Для правящего же политического класса вопрос формулируется иначе: сможет ли наиболее активная и патриотическая его часть мобилизоваться и выступить выразителем интересов «социально-консервативного большинства», по пути избавившись от либеральных сегментов в своих рядах?
Если правящий политический класс не сможет этого сделать, то он либо окончательно встанет на сторону либеральных и антироссийских групп, либо будет занимать, как сегодня, пассивную и выжидательную позицию. Но в последнем случае политический класс будет уничтожен – именно названными либеральными и антироссийскими группами. Единственное его спасение в том, чтобы стать, наконец, выразителем интересов большинства.
Пока же политический класс продолжает придерживаться своеобразной стратегии «системного недеяния».