Взгляд из-за рояля (отрывки из мемуаров)
Андрей Подборский
Воспоминания о русском балете и великой Екатерине Максимовой
Андрей Подборский – пианист, концертмейстер балета. Закончил московскую консерваторию
им. П.И. Чайковского. В 1994–2000 годах работал в театре «Кремлевский балет» с Екатериной Сергеевной Максимовой. В 2003–2004 гг. – концертмейстером балета в театре «Королевская опера» (Kungliga Operan)
в Стокгольме, Швеция.
Глава 1.
Великая Максимова
Знакомство с Максимовой для меня началось еще в детстве, когда по телевизору передавали «Щелкунчик». Я влюбился с первого взгляда в эту удивительную балерину из телевизора, и не мог оторваться от экрана. Кто мог знать тогда, что мне, студенту 4-го курса музыкального училища, предстоит работать концертмейстером балета, и каждый день проводить по 5-6 часов вместе с любимой балериной в театре «Кремлевский балет».
В 1993 году, переехав в Москву и обучаясь в «Мерзляковке» (Академическое музыкальное училище при Московской консерватории), я, как и все студенты, имел возможность ходить по пропускам на спектакли Большого театра. Общежитие находилось на Дмитровском переулке, в 5 минутах ходьбы от театра, и я стал постепенно «дневать и ночевать» там. В 1994 году мне удалось посмотреть все «Анюты» с Максимовой.Это было, конечно, незабываемое впечатление. Сейчас увидеть танцующую на сцене Максимову уже, к сожалению, нельзя.
Как-то раз, проходя мимо доски объявлений в училище, мой взгляд случайно остановился на объявлении «Кремлевскому балету требуются концертмейстеры». «Как интересно!», – подумал я, «а что вообще это за работа такая – концертмейстер балета?» И недолго думая, не имея никакого опыта работы в балете, учась при этом в училище, я взял да и позвонил туда. Потом пришел посмотреть класс-урок балета, а вечером после спектакля там была ОНА – Великая МАКСИМОВА. Простая, обаятельная, маленькая хрупкая женщина с удивительно блестящими красивыми голубыми глазами, в большом разноцветном платке на голове. Кто-то фотографировался с ней, а я же только лицезрел, боясь даже пошевельнуться или что-то сказать в ее присутствии, такое магическое воздействие оказывала она.
Сама Екатерина Сергеевна уроков не давала, только иногда на гастролях за рубежом, так как больше любила репетиции. Но на уроках Корзенковой они с Владимиром Васильевым занимались у станка первые полгода моей работы. Оба стояли в самом конце зала, но все движения, исполняемые ими, помню до сих пор. Настолько ощущалось отличие занимающихся на уроке мастеров от начинающих артистов. Пожалуй основное отличие было в необыкновенной чуткости к музыке, манере исполнения ежедневных рутинных движений четко в такт, в соответствии с музыкальными акцентами.
Тогда я еще не совсем «врубался» как же все-таки надо играть прыжки и Корзенкова часто покрикивала на меня первое время. Такое случалось почти со всеми, кто начинал играть балетные уроки, так как специального образования получить нигде нельзя было. Хорошо, что Максимова не прыгала тогда, а заканчивала занятия у станка.
Часто по утрам, садясь за инструмент, я замечал, что кто-то под роялем располагается рядом с педалями, и, заглянув вниз, видел, что это Екатерина Сергеевна там разминается. «Не ударить бы ногой случайно, не дай бог задеть», – думал я. Она приходила с каким-то валиком и на нем раскатывала ступни. Потом начинались репетиции. Всегда вежливая, интеллигентная, терпеливая Максимова просила сыграть с того или иного места или с начала. Те комментарии, которые она давала балеринам, впитывались и мной, не танцующим в балете – автоматически, в кровь, настолько выразительно было все сказано, хоть преподавай после этого.