Джон Трамбулл. Декларация независимости. 1817–1819
Был ли пагубным «эксперимент» Томаса Джефферсона и Джорджа
Вашингтона? Или Соединенным Штатам было бы лучше и дальше
оставаться колонией?
Постмодернистская методология деконструкции и самоустранения, порожденная застоем конца XX века, в эпоху агрессивной имперской политики и активности мирового Хама безнадежно устарела.
Вопрос, следовательно, не в принципиальной вредоносности «прогрессорства», а в том, какое это воздействие, в каком направлении и как оно осуществляется. Комментируя эти две последние темы, обратимся к проблемам нашего Отечества.
Геополитические тупики
Хорошо известно, что синоптики лишь предсказывают погоду, делают же ее совсем иные люди…
В отношении экспертов и аналитиков это утверждение верно в гораздо меньшей степени. Наше сообщество, не имея решающего влияния на ход истории (его имеют лишь те массовые социальные силы, которые объективно и субъективно дозревают до того, чтобы оказаться в нужный день и в нужный час в необходимом месте, что и позволяет им «поймать в свои паруса ветер истории»), тем не менее способно оказывать немаловажное влияние. Нет, не на президента, олигархов и прочую «элиту» – от них на самом деле мало что зависит. Влияние на общественное мнение. А общественное мнение («идеи») способно становиться материальной силой, когда оно соединяется с реальными социальными интересами нового субъекта исторического творчества («овладевает массами»).
Так какие же идеи «носятся в воздухе» в сегодняшней России, грозя завтра «овладеть массами»?
Новый государственнический, державный, имперский проект – вот то новое откровение от… На самом деле ото всех: от Геннадия Зюганова, Игоря Шафаревича, Сергея Кара-Мурзы, Игоря и даже Анатолия Чубайса вкупе с иными советниками высшей российской власти. Именно этот проект пытается навязать России новый тип формирующейся «элиты». Впрочем, эта «элита», пытающаяся выразить аморфное мычание обывателя, ничего другого, кроме повторения старой идеи стоящего над народом, всех подчиняющего, но и за все отвечающего державного вождя («держиморды»?), придумать не смогла.
Во-первых, потому что неталантлива. Разочаровавшись в либеральном проекте, какие-либо «новые» решения она может лишь позаимствовать из прошлого, в тысячу первый раз повторяя имперские потуги – на сей раз, как и следует из известного выражения, в виде фарса.
Во-вторых, в силу того, что по природе своей ретроградна, консервативна и ищет будущее в прошлом (сие типично для добуржуазного «мировидения» вообще и российской феодально-имперской критики капитализма и неолиберализма – в частности).
В-третьих – и это определяющий параметр, – этот консервативный проект как нельзя лучше соответствует чаяниям основных пассивно-приспосабливающихся, но при этом вязко-мощных социальных сил современной России – обывательского большинства и серой исполнительской массы «элиты» (государственной и корпоративной бюрократии).
В-четвертых, имперский проект адекватен как современным общемировым тенденциям эволюции глобального капитала, так и всевозрастающим тенденциям ностальгии по советской державе.
Проблема, однако, в том, что этот проект почему-то пока плохо работает и очень вяло претворяется в жизнь, не вызывая энтузиазма ни у «масс», ни у «элиты».
Коротко объяснить такой парадокс можно одной фразой: имперский проект для России устарел, еще не воплотившись. Причин тому несколько.
Прежде всего место единственной глобальной империи, способной оказывать решающее влияние на происходящие в мире геоэкономические и геополитические процессы, уже занято Соединенными Штатами. В рамках такой имперской логики у нашей Родины перспектив на лидерство нет.
Гораздо более важен, однако, другой аспект: так как имперско-державная модель по самому замыслу ее разработчиков является консервативным проектом, она не может стать основой стратегии опережающего развития, не может обеспечить модернизационного прорыва нашей страны в условиях перехода к глобальному постиндустриальному обществу – обществу, где ключом к прогрессу становится творческая деятельность Человека.