Дуччо ди Буонинсенья. Маэста. Призвание апостолов Петра и Андрея.1308–1311
Идеологи христианской демократии имеют некоторые основания выводить свои
посылы из настроений раннехристианской общины с ее «духовной демократией».
Однако это возможно лишь при абсолютном соблюдении каждым христианского
идеала. Во всех остальных случаях собственно христианское из христианства
быстро «выветривается» и оборачивается чистым либерализмом или социализмом.
Автор фундаментального исследования «Священство и Царство. Россия, начало XX века – 1918 год. Исследования и материалы» Михаил Бабкин говорит прямо: «В России, как и в Византии, православные самодержцы выполняли функции по “обезпечению” религиозного спасения душ своих подданных. В управлении Православной церковью цари, повторюсь, имели более широкие полномочия, чем даже патриархи. Сосредотачивая в своих руках светскую и духовную власть, они обладали высшим сакральным авторитетом. Патриархи же играли второстепенные по сравнению с царями роли. Патриархи, как и прочие архиереи, являлись подданными царя. То есть они были слугами Бога и царя. Цари же – слугами только Христа, и более никого». Здесь надо иметь в виду, что глава Церкви – не епископ, не папа и не патриарх, но Сам Христос, «образ одушевлен» коего, как значительно позже писал преподобный Максим Грек, есть Царь.
Уже первый христианский Император рассматривался не только как «внешний епископ» (выражение самого Константина Великого), но и как Богом поставленный «общий епископ» (по выражению Евсевия), который при возникновении вопроса о ересях созывает Вселенские соборы. Все семь Вселенских соборов созывались Императорами, которые присутствовали на них сами или же присылали своих представителей. Для того чтобы собор был признан Вселенским, его решения должны были быть приняты единогласием епископов и подписаны Императором, а затем уже – постепенно – признаны церковным народом, миром. Не «сакральное» число семь препятствует сегодня созыву так называемого восьмого собора, о коем так пекутся церковные либералы, а отсутствие после 2 марта 1917 года императорской власти. Собор 448 года в Константинополе приветствовал Феодосия II как «первосвященника и Императора». Отцы Халкидонского собора 451 года признали в Маркиане «священника и Императора, победителя в войне и учителя веры». Даже римские епископы в первые века не отрицали за императорской властью первосвященнического характера. Так, папа Лев Великий приписывает Императору Маркиану и царское могущество, и священническое попечение. Папа Григорий II в своей переписке с Императором Львом Исавром по поводу выражения последнего, что он – Император и священник, возражал только против иконоборческих распоряжений, но не оспаривал священнической власти благочестивых предшественников этого царя. Церковь молилась об Императорах-еретиках. Собственно отличия Императора от епископа – невозможность совершать литургию и приложение Святых Даров, а также право вступать в брак.
Да, действительно, так было не всегда. Идеологи христианской демократии имеют некоторые основания выводить свои посылы из настроений раннехристианской общины с ее «духовной демократией». Однако это возможно лишь при абсолютном соблюдении каждым христианского идеала – при девстве, полном нестяжании и непрестанной молитве, то есть в честном иночестве, равно как и в постоянной готовности к мученическому венцу. Во всех остальных случаях собственно христианское из христианства быстро «выветривается» и оборачивается чистым либерализмом или социализмом.