Понятно, что нормализация деятельности производства (а теперь и просто его воссоздания) требует иной транспортной системы, чем та, которая имеется сегодня в России. И дело не только в низком качестве шоссейных дорог. Задача полного освоения водных путей ставилась еще в том же 1961 году. Но сегодня символом речного пароходства стал теплоход «Булгария». Из одного региона в другой самолеты летают подчас только через Москву, европейская часть страны связана в Дальним Востоком одной нитью железной дороги. Почти не используется Северный морской путь, хотя транспортировка из тихоокеанского региона в Европу через него в несколько раз выгоднее транспортировки через Суэц и только сама по себе могла бы принести огромные дивиденды в бюджет страны. Не разработана и почти полностью забыта идея создания Среднесибирского железнодорожного пути по линии Свердловск–Тюмень–Якутск с дальнейшим раздвоением – на Чукотку и на Владивосток, хотя это и означало бы освоение сегодня полуобжитых регионов, их заселение и создание приемлемой для комфортной жизни среды в новой зоне страны. Между тем задача освоения и заселения западносибирских областей тоже была поставлена в Программе строительства коммунизма.
То ли мы определяем, что все это делать вообще не нужно. И Программа была плоха тем, что эти задачи ставила. Но тогда нужно поставить другие задачи. То ли мы признаем, что они были правильными, но Программа неверно определила пути их реализации. Однако в таком случае отказ от нее выглядел бы обоснованным, если бы у страны имелись реальные альтернативы развития. И за последнюю четверть века она ощутимо продвинулась в направлении их другими способами. Но этого нет.
Так чего же мы, в конце концов, хотим? Страну, где человек ни от чего не получает большего наслаждения, чем от своего любимого труда, – или страну, где он ни от чего не получает большего наслаждения, чем от счета в зарубежном банке и поездки в Куршевель?
Строить коммунизм сегодня – значит создавать преимущественные условия для науки и культуры. Когда-то, как раз после принятия Хрущевым этой Программы, президент Кеннеди сказал, что Америка никогда не догонит СССР, «если не создаст своим интеллектуалам таких же привилегированных условий, какие Советы создали своим». Штаты такие условия создали – Россия уничтожила.
Сегодняшняя Россия никогда не вернет себе достойного места в мире, если не создаст для собственных ученых и инженеров такого положения, которое бы сделало их моторами форсированного движения вперед.
России нужно новое производство. Нужны новые технологии, новые материалы, новая медицина, развитие атомных отраслей, освоение космоса, биотехнологии, новая транспортная система, новое продовольственное производство, информационные технологии и робототехника, общественная самоорганизация граждан и специалистов, новый тип стимулов к труду и новый характер самого труда, восстановление культуры. Наконец, нужны люди, умеющие читать книги, а не только записи в блогах сумасшедших.
Просто, в конце концов, нужна осмысленность существования.
России сегодня необходима такая структура экономики, при которой 1–2 процента трудоспособного населения будут заняты в производстве аграрной продукции. А 10 процентов – в традиционном промышленном производстве. Но только при этом 90 процентов населения должны быть заняты в индустрии новых знаний и новых технологий, позволяющих первым двум группам обеспечивать материальные потребности общества.
Все описанное России насущно требуется делать и создавать. Потому что иначе она не сохранит ни свою независимость, ни свое существование.
Нельзя отказываться от создания всего названного на том основании, что это в свое время было обозначено словом «коммунизм», которое кого-то пугает.
Можно спорить, возможно ли бесклассовое общество. Но на сегодняшний день от 60 до 70 процентов граждан живут за счет продажи собственной рабочей силы по найму. Порядка 30 процентов получают стипендии и пособия. 3 процента добывают себе пропитание, занимаясь мелким бизнесом без найма других работников. И лишь 1 процент получает доход от использования наемной рабочей силы.
Получается, что, в отличие от начала XX века, сегодня созданию бесклассового общества препятствует существование от силы 1–4 процентов представителей иного класса.
Можно спорить, с помощью какой экономики получится достигнуть обозначенные цели – рыночной или плановой. Но если одни скажут, что у второй это не получилось, другие могут резонно заметить, что в ином случае удалось лишь откатиться назад на еще большее историческое расстояние.
Дело не в концептуальных пристрастиях. Коммунизм, в конце концов, – дело не идеологической верификации, а практики.
Рынок плох не тем, что он апеллирует к материальным стимулам – этим он как раз хорош. Он плох тем, что апеллирует к стимулам краткосрочным – толкает к тому, что выгодно делать сегодня, невзирая на последующие результаты. Стратегические задачи, подобные переходу от одного типа производства к другому, получается решать только в рамках стратегических – то есть долгосрочных – стимулов.