Как быть? Принимать в расчет первую продажу трактора, а все остальные исключать из объема взаимной торговли как дублирующие друг друга? Или со знаком плюс считать только добавленную стоимость и со знаком минус – убавленную стоимость?
Так, конечно, особенно в рамках счета объемов взаимной торговли и следовало бы поступать. И в ряде случаев другие таможенные союзы – в частности, Евросоюза – именно так и поступают.
Возникает вопрос: как, в каком эквиваленте сравнивать соответствующим образом очищенные объемы взаимной торговли с неочищенными, содержащими многократный повторный счет, дутыми объемами и дутым сальдо внешней торговли? Ведь в таком случае в чистом виде один трактор во взаимной торговле будет равняться шести и более дутым тракторам и сальдо, учтенным во внешней торговле. Можно ли будет такие сравнения признавать для чего-либо, кроме игры в цифирь, годными?
Кроме того, валютная стоимость и сальдо внешней торговли, номинируемые в составе ВВП в диспаритетном исчислении, в своей доле в виде курсовых разниц кратно завышают его объем, а сам ВВП из-за этого теряет логическую целостность и как всякая эклектическая субстанция становится непригодным для принятия точных экономических решений.
Словом, данный показатель обладает некой условностью, являясь своего рода виртуальной величиной. Он не измеряет стоимостной объем всей произведенной в стране товарной продукции и услуг, а следовательно, не всегда дает адекватное представление о состоянии экономики. Как и в барометре, стрелка порой показывает «ясно», а на дворе – дождь.
В качестве показателя масштабов и динамики экономического развития ВВП также имеет существенные недостатки. Начнем с того, что в российском ВВП 60 процентов занимают услуги, к которым относятся не только транспорт, связь, банковская деятельность, оптовая и розничная торговля, но и образование, наука, здравоохранение, весь государственный аппарат, вооруженные силы и кое-что другое. Не все услуги, учитываемые ВВП, входят в понятие «реальный сектор экономики». Такое понятие все чаще упоминается в экономической литературе, хотя еще нет согласованного определения его содержания и количественного измерения.
Это понятие призвано выделить производство вещественных благ и тех услуг, без которых страна и люди не могут обойтись и которые увеличивают реальное богатство страны, ее безопасность и благосостояние народа. Некоторые услуги, отражаемые в ВВП, связаны не с приращением, а скорее с вычетом из необходимых обществу материальных благ. Например, реклама, навязывающая потребителям ненужные или некачественные товары и услуги. То же самое можно сказать и об искусственных посредниках между производителями и покупателями – посредниках, вздувающих цены, а стало быть, и объем ВВП. В ВВП вносит вклад и миллионная армия частных охранников – продукт больного, криминализированного российского общества, в котором правовая и правоохранительная системы не выполняют надлежащим образом свои функции, а общественная мораль находится в глубоком упадке. В этих условиях учитываемое статистикой как приращение ВВП увеличение управленческой бюрократии и правоохранительных органов, тюрем и исправительных учреждений будет с точки зрения реального сектора экономики растратой создаваемых им благ.
Спекулятивные операции на биржах и в банковском секторе также создают ВВП. Но народ от этого не становятся богаче, а экономика сильнее. Словом, между ростом ВВП и показателями обновления основных фондов, улучшения занятости и демографической ситуации, данными о рождаемости и смертности, сведениями о здоровье населения, его пенсионном обеспечении и повышении жизненного уровня, о снижении инфляции, о подъеме культуры, науки, образования, сокращении преступности и коррупции могут быть существенные расхождения. Между тем состояние именно этих сторон жизни общества должно служить важнейшим индикатором того, находится ли экономика в состоянии кризиса или оживления. Если между динамикой и объемом ВВП и реального сектора экономики существуют расхождения, то возникает необходимость не ограничиваться в оценке итогов хозяйственной деятельности единственным показателем ВВП, а дополнять его другими важными индикаторами. Президент Словении Данила Тюрк считает, что в фокусе понимания и измерения экономического развития должно находиться «не столько производство, сколько процветание в широком смысле слова», а «соответствующие инструменты необходимо разработать, чтобы измерять прогресс, процветание и развитие». В частности, востребован надежный показатель состояния реального сектора экономики. Ясного понимания его необходимости, к сожалению, еще нет. Тем временем официальные данные, особенно касающиеся инфляции, доходов населения, безработицы, масштабов бедности, утечки капиталов и умов, демографии, физического и психического здоровья населения, коррупции и преступности во многих случаях оказываются ненадежными, неадекватными реальности и потому затрудняют принятие действенных решений.
Ограниченная репрезентативность российского ВВП объясняется и другими его изъянами. Так, для определения темпов его роста за несколько лет сравнения должны производиться в неизменных ценах, то есть с поправкой на инфляционный рост цен. Официальной статистикой используется для этого дефлятор (поправка на рост текущих цен по сравнению с базисными). Однако его величина вызывает вопросы. Например, в 2010 г. Росстат применял для приведения объема ВВП в текущих ценах к сопоставимым ценам 2009 г. дефлятор в 10,3 процента. Между тем цены производителей в промышленности выросли за год – на 16,7 процента, в сельском хозяйстве – на 23,6 процента, а в сфере услуг – на 33,1 процента. С учетом только этих превышений реальный дефлятор 2010 г. был бы едва ли не кратно выше. Без владения секретами магии такое сведение секторальных индексов к обобщающему дефлятору по всему народному хозяйству вряд ли возможно. Но 2010 г. не исключение, а привычная практика. В 2011 г. для предварительных официальных оценок динамики ВВП использовался дефлятор в 15,4 процента. В текущих ценах ВВП 2010 г. был оценен в 44,5 триллиона рублей, а ВВП 2011 г. – в 54,4 триллиона рублей. В неизменных ценах его прирост равнялся, как официально сообщалось, 4,3 процента. Но при использовании дефлятора в 15,4 процента (54,4 миллиарда рублей делим на 115,4 процента и получаем ВВП 2011 г. равный 47,1 миллиарда рублей), что означает годовой прирост ВВП на 5,84 процента (47,1 разделить на 44,5 равняется 105,84 процента). Однако по своей скромности мы объявили прирост ВВП в 4,3 процента. Загвоздка в том, что такому приросту соответствует использование дефлятора не в 15,4 процента, а в 17,2 процента. Фактически же с учетом произошедших в 2011 г. ценовых бифуркаций (включая возросшую девальвацию рубля) скорректированный дефлятор зашкаливал за 23,5 процента. И, видимо, этот показатель ближе к истинной величине инфляции. Явная нестыковка показателей ВВП происходит еще и потому, что сам дефлятор, представляющий собой поправку на рост цен на все произведенные товары и услуги, никак не связан с изменением потребительских цен. Рост последних, по официальным данным, составил в России в 2011 г. 6,3 процента (в 2010 г. – 8,8 процента). Такой разрыв – в 3 раза – может быть лишь результатом чистой магии. Наверное, имеет место сознательное занижение как общей, так и потребительской инфляции, а, стало быть, и завышение темпов увеличения ВВП. В странах Запада такой разрыв между показателем потребительской инфляции и дефлятором ВВП обычно незначителен. Так, в 2011 г. в США дефлятор ВВП составлял 2,1 процента, а рост потребительских цен – 3,0 процента, то есть был на 30 процентов ниже. В развитых странах, за исключением США, ЕС, Японии, оба индикатора в 2011 г. совпадали – 3,5 процента.