{div width:385|float:left}{module 2_William_Blake}{/div}Время перемен начинается с кризисных явлений, разрушающих сложившиеся формы управления обществом. Для периода 1914–1945 гг. таким пусковым механизмом явилась Первая мировая война, подорвавшая основы стабильной жизни, разрушившая в ряде стран традиционные системы управления и выбросившая на улицы городов критическую массу людей, освоивших ненормативные для мирной регулярной жизни формы коммуникации – военное братство и язык команд. В эту новую нестабильную реальность и прорвались «дикие карты» коммунизма и фашизма, изменившие ход истории и для отдельных стран, и для мира в целом. Мы считаем их отклонениями, поскольку они, во-первых, продекларировали создание нового типа цивилизации, основанной на иных ценностях и иных социальных технологиях, нежели те общества, на основе которых они возникли и которые их окружали, и, во-вторых, просуществовали относительно краткое время.
Характер отклонений определяется базовой идеологической картой – пониманием природы человека, общества и главных задач, стоящих перед ними. Они должны радикально отличаться от того норматива, по отношению к которому происходит отклонение. Поскольку отклонения идеократичны по своей природе, именно из этих идеологических отличий проистекают различия в технологиях социального управления.
Время перемен начинается с кризисных явлений, разрушающих сложившиеся
формы управления обществом. Первая мировая война разрушила традиционные
системы управления и выбросила на улицы городов критическую массу людей,
освоивших ненормативные для мирной жизни формы коммуникации – военное
братство и язык команд.
Человек есть существо, обусловленное культурно, а культура обусловлена духовно, социально и генетически. В какой-то момент приходит понимание тотальной обусловленности сознания культурными факторами, и появляется проект освобождения от этой обусловленности.
Факт социальной обусловленности был заострен марксизмом, использовавшим для отклонения упрощенные базовые технологии управления социальными структурами. Раз культура порождается социальными структурами, то именно они должны использоваться в качестве первого шага анализа и первого управленческого звена. Свобода понимается как принятие социальных механизмов формирования человеческого сознания. Слияние с этими механизмами и есть освобождение от культурной обусловленности сознания. Путь к освобождению лежит через отождествление с социальным («свобода есть осознанная необходимость»).
Но если социальные механизмы первичны, то спонтанная активность сознания, будучи противопоставленной им, становится враждебным фактором. Так, несмотря на существенную трансформацию коммунизма в советском проекте, проблематика культуры и сознания находилась под подозрением и признавалась лишь в той мере, в какой она была подчинена социальному. Проект мог бы быть продолжен следующим отклонением – преодолением социальности, но этого не произошло. В результате мы имеем то, что имеем.
Национал-социализм, пытаясь преодолеть обусловленность сознания социальными механизмами, сделал другой шаг: попытался перейти от традиционной культурной обусловленности сознания к антропологической, генетической, то есть расовой обусловленности. Расово обусловленному сознанию надлежало создавать собственные культурные проекции. Это был сильный ход в стремлении освободить сознание от господства внешних культурных факторов, но он был нерадикальным: преодолевая форматирование культурой, сознание сталкивалось со своей потенциальной свободой, но подчинялось внутренним факторам – расовой архетипике.
Вначале это вдохновляло: освобожденная расовая архетипика создавала свои проекции – новые формы организации жизни и новые, ранее невиданные проекты. Но в какой-то момент пришло понимание, что это – все еще не свободное от обусловленности действие, а реализация пусть и самых близких, но все же внешних по отношению к нему стремлений архетипической оболочки. И тогда возникла потребность в новом отклонении, способном преодолеть старое.
Отклонения от отклонений
Когда мы говорим об отклонениях XX века, не надо забывать, что сам европейский путь, начиная с Просвещения и сопровождавшего его технологического сдвига, был отклонением по отношению к циклам традиционных цивилизаций. Можно рассматривать это отклонение как отказ от Традиции, но можно придать ему и значение прохода сквозь Традицию к реальности по ту сторону видимых культурных форм. Европейское отклонение, становясь уже не европейским, а западным, попыталось стать новым глобальным нормативом (собственно, об этом и повествует «Конец истории» Фрэнсиса Фукуямы), подавляя уже отклонения от европейского отклонения. Но это чревато тем, что 300-летний европейский зигзаг так же выправится, как 70-летний советский или 12-летний национал-социалистический.