Как известно, никакое оружие, включая ядерное, никакая технология не стали чьей-то монополией на хоть сколько-нибудь продолжительное время. Поэтому и термин «высокотехнологичная война» в его нынешнем понимании в обозримом будущем утратит смысл. Ведь, например, Вторая Мировая была чрезвычайно высокотехнологичной по сравнению с Первой Мировой и просто космической по сравнению с Наполеоновскими войнами, тем не менее, никто ее так не называет. Сегодня всего лишь происходит переход классической войны на очередной технологический уровень. Будет еще, как минимум, один такой переход – когда произойдет массовая роботизация ВС. Именно этот переход может стать последним, но это уже другая тема.
Не менее интересную трансформацию переживает мятежевойна.
Сам по себе факт доминирования в последние полвека мятежевойны над обычной войной сомнений вызывать не может: почти во всех нынешних войнах хотя бы один участник является негосударственным субъектом. Это прекрасно вписывается в современную тенденцию тотального разгосударствления всего, чего можно и чего нельзя. Именно поэтому так популярны сегодня ЧВК, вытесняющие регулярные государственные армии. К тому же прекрасно известно, что для регулярной армии воевать против партизан гораздо сложнее, чем против другой армии, что дополнительно стимулирует негосударственные субъекты воевать против государственных.
Однако в последнее время здесь начинает наблюдаться весьма интересная тенденция – негосударственные субъекты всё чаще начинают воевать как регулярные армии, т.е. вести не партизанскую, а вполне себе классическую войну, чем во многом уничтожает сам смысл понятия «мятежевойна».
Так, в 2011 г. в Ливии обе стороны воевали совершенно одинаково, чисто классическими методами. То, что внедорожники «Тойота» с пулеметами, ЗУ-23 и ПТРК использовались в боях гораздо более широко, чем бронетехника, объяснялось лишь нехваткой у ливийцев бронетехники из-за ее крайнего износа. В Сирии мятежники всех мастей, захватив немало техники сирийской армии, также очень быстро перешли от партизанских методов ведения войны к классическим. Ни малейшей партизанщины не было и нет на Украине, гражданская война там на 100% носит классический характер – армия против армии, бронетехника и артиллерия против бронетехники и артиллерии. В полной мере сказанное относится и к йеменским хуситам – у них также есть полный спектр наземной техники, которую они используют в боях против правительственных войск и «аравийской коалиции». Во всех случаях проблемы у повстанцев лишь с авиацией. Она остается монополией правительственных сил на Украине и в Сирии, в Йемене ее заменяют ВВС «аравийской коалиции». Впрочем, у хуситов в ответ есть замена авиации – тактические ракеты Р-17 («Скад») и «Точка», которые они применяют очень эффективно.
Неким апофеозом перехода мятежевойны в классическую форму оказался феномен «Исламского халифата».
Предшественник «халифата», «Аль-Каида» стала олицетворением самого понятия мятежевойны и, по сути, синонимом понятия «международный терроризм». Это сетевая структура, которая «везде и нигде», не имеет никакой контролируемой территории и даже не пытается создавать хотя бы какое-то подобие государственных институтов. Подобное устройство организации казалось залогом ее успеха. Тем не менее, за полтора десятилетия тем странам, которые были главными целями исламского терроризма – США, России, Израилю – удалось (в первую очередь – чисто силовыми методами) либо полностью подавить, либо минимизировать и маргинализировать терроризм на своих территориях. «Аль-Каида» до сих пор действует в Сирии (в лице «Джебхат-ан-Нусры»), Йемене, Алжире, Нигерии. Тем не менее, «того здоровья уже нет». Кризис структуры был очевиден давно, появление «халифата» стало самым ярким его проявлением.
«Исламский халифат» (или «Исламское государство», что одно и то же) оказался полной противоположностью «Аль-Каиды». Он именно государство с территорией и всеми положенными институтами, строительству которых уделяется очень большое внимание. Да, это государство откровенно преступное и полностью тоталитарное, но, тем не менее, это государство. Нацистская Германия тоже была откровенно преступной и глубоко тоталитарной, но никто не сомневается в том, что это было в высшей степени полноценное государство.
Одним из государственных институтов «халифата» является армия. Захватив много техники в Сирии (не только у сирийской армии, но и у разнообразных оппозиционных группировок, особенно «умеренных прозападных») и еще больше в Ираке, чья армия, по сути, распалась, «халифат» создал полноценные сухопутные войска, оснащенные большим количеством бронетехники и артиллерии. Только с авиацией у «халифата» проблемы. Тем не менее, он ведет нормальную классическую, а не партизанскую и не террористическую войну. Теракты с помощью смертников иногда тоже используются, но это, по сути, лишь некий специфический «заменитель спецназа», а отнюдь не основной и, тем более, не единственный способ ведения «халифатом» боевых действий. Либо вообще действия энтузиастов-одиночек, относящихся к «халифату» лишь декларативно. Война против «Исламского халифата» – это уже не борьба с терроризмом. Это именно нормальная война, которую надо вести всерьез и с полным напряжением сил. Только почти никто не хочет этого признавать.
То, что классическая война «армия против армии» ушла в прошлое, стало в последние годы чуть ли не общим местом. Уже почти аксиомой считаются утверждения типа «никогда больше не будет крупномасштабных танковых сражений». При этом доказательство у подобных утверждений, по сути, одно – то, что таких сражений давно не было. Мягко говоря, это доказательство не кажется убедительным.
На самом деле, ситуация прямо обратная: классическая война не просто никуда не делась, ее значение лишь возрастает.
Многочисленные кадры из Ирака и Йемена подтвердили то, о чем мы все догадывались, но боялись произнести вслух – «Абрамсы» и «Брэдли» горят и взрываются от попадания ПТУРов ничуть не хуже, чем Т-72 и БМП-2. Одновременно все нынешние войны на Украине, на Ближнем Востоке и в Африке подтвердили и то, что как бы хорошо не горела бронетехника (независимо от места ее изготовления), но обойтись без нее совершенно невозможно. Нет ей никаких, даже чисто теоретических заменителей. О чем тоже можно было догадаться. Во время Второй Мировой танков было уничтожено значительно больше 100 тысяч, но вывод из этого факта был сделан один – танков нужно как можно больше и как можно лучшего качества. С тех пор в этом плане, на самом деле, ничего не изменилось.
Более того, последние военные конфликты показали, что нужно избавляться от фетишизации авиации, которая стала очередным общим место после «Бури в пустыне» и Югославии-99. Многомесячная операции ВВС европейских стран НАТО в Ливии не принесла им, по сути, ничего, хотя было истрачено несколько тысяч высокоточных боеприпасов, а противник вообще не имел ПВО. Свергнуть Каддафи удалось лишь с помощью спецоперации. В гражданских войнах на Украине и в Сирии правительственные войска обладают монополией на применение авиации, но им это не помогает. И те, и другие формально имели более 500 боевых самолетов и вертолетов, но все – еще советского производства, крайне изношенные и уязвимые от наземной ПВО. Поэтому украинская авиация иссякла всего через четыре месяца войны, сирийская хоть и летает до сих пор, но ее влияние на ход войны весьма ограничено. И даже российская авиация коренного перелома пока не обеспечила, она всего лишь спасла Асада от скорого краха. Гораздо более современные самолеты натовско-арабской коалиции, якобы воюющей против «Исламского халифата», победы над этим образованием также не принесли (впрочем, скорее всего, они и не собирались побеждать). Многочисленные и очень современные самолеты американского производства ВВС «аравийской коалиции» (у самих США F-15 и F-16 гораздо старше, чем у Саудовской Аравии и ОАЭ) убили в Йемене несколько тысяч мирных жителей, но не обеспечили победу над хуситами и не спасли собственные сухопутные войска от очень серьезных потерь в людях и технике. Из всего этого, разумеется, ни в коем случае не следует, что авиация бесполезна, из этого следует, что одной авиацией войны не выигрываются. Они выигрываются, как и раньше, на земле.
В связи со всем этим нам надо окончательно, бесповоротно и навсегда забыть некогда очень популярный тезис о том, что Российская армия должна быть «маленькой, профессиональной, ориентированной на борьбу с международным терроризмом под прикрытием ядерного зонтика». К счастью, мы не успели ступить на этот самоубийственный путь и уподобиться Европе, которая добровольно лишила себя военной силы, решив, что большой войны больше никогда не будет. На самом деле, Российская армия, как и всегда раньше, должна быть большой, призывной (точнее – смешанной) и ориентированной на классическую войну «армия против армии», причем по всем азимутам. Ядерный зонтик, разумеется, абсолютно необходим, при этом он, на самом деле, никакой гарантией ни от чего не является (это отдельная тема). Противопартизанскую и антитеррористическую войну на собственной территории должны вести Внутренние войска (иначе непонятно, для чего они вообще существуют). ВС тоже должны уметь вести подобные операции (особенно ВДВ, спецназ и фронтовая авиация), но это ни в коем случае не должно быть их главной задачей.
