Как показала практика, компьютерные игры, практически обучающие и включающие молодёжь в экстремистскую и протестную деятельность, оказались одним из самых эффективных средств «цветных революций».
Одним из важнейших достижений когнитивных технологий является разработка смарт-форм пресоциализации – добровольно-игрового неосознаваемого самим субъектом способа быстрой смены социальных ролей, статусов, позиций. Смарт-формы «завернуты» в контркультурную оболочку безобидной игры-прикола и выступают как «способы новой консолидации людей». В 2002 году вышла книга Говарда Рейнгольда «Умная толпа: новая социальная революция», положившая начало распространению новых форм социальной организации, основанных на массовом использовании информационных технологий. Как всегда, первыми «пользователями» новых технологий стали организованная преступность и специальные службы, организующие смену режимов в других странах.
К настоящему времени можно говорить о нескольких разновидностях «умной толпы», которые получили быстрое и глобальное распространение. Самая «простая» и самая распространенная из них – флеш-моб, то есть заранее спланированная массовая акция, организованная, как правило, через современные социальные сети, в которой большая группа людей внезапно появляется в общественном месте, в течение нескольких минут выполняет заранее оговоренные действия, которые называются сценарием, и затем быстро расходится. Флеш-моб не имеет аналогов в мировой истории, хотя в культурологическом плане он является частью перформансной коммуникации наравне с перформансом, хепенингом и флюксусом.
Применительно к нашему контексту важно отметить, что отработка использования флеш-моба в «цветных революциях» на постсоветском пространстве показала его высокую эффективность как инструмента смены правящих режимов.
Вторая разновидность – криминальный карнавал, «шопинг-бунт» (shopping-riot) – организуемые через социальные сети массовые беспорядки, сопровождающиеся грабежами, поджогами зданий и автомобилей с целью развлечения. 2005 год – Париж, 2011 год – Лондон.
Самым же поразительным для наблюдателей был тот факт, что многие журналисты и полицейские, оказавшиеся в это время в районе и общавшиеся с бунтовщиками, рассказывали об одной и той же фразе, которую они слышали от погромщиков: «Не беспокойтесь, мы разрядимся и вскоре покинем это место». В конце 2011 года в журнале Wired появилась непривычно большая для этого издания статья, посвящённая «криминальному карнавалу», – «В города приходят самоорганизующиеся гиперсетевые революции». В этом журнале за последнее десятилетие неоднократно обкатывались методы и технологии, впоследствии завоевавшие мир. В качестве примера можно привести краудсорсинг и массовый скидочный сервис.
Сами слова «восстание», «бунт», «протест» вводят в заблуждение, поскольку они подразумевают наличие определённого градуса протеста против правящей власти. Однако «бунтовщики» в Лондоне и Париже не имели никакой цели своего протеста, кроме протеста как такового. Это были карнавальные, постполитические бунты. Многие погромщики в интервью признаются, что участвовали в этих акциях, так как это было весело. Участники беспорядков обнаружили интерес к культуре потребления и начали практиковать её довольно извращённым образом. Это был эдакий «насильственный консьюмеризм» – выбивание витрин, грабежи».
Технологически «криминальный карнавал» – это флеш-моб, содержательно – осознанные грабежи, поджоги, то есть совершение тяжких преступлений ради развлечения лицами, в большинстве своем живущими на социальные пособия и не имеющими постоянной работы. Криминальные карнавалы – явление, свойственное только мегаполисам стран, имеющих развитые социальные программы, благодаря которым многие поколения граждан могут нормально существовать, не занимаясь постоянной работой. Как показывает опыт Парижа, Лондона, Манчестера, Филадельфии, криминальные карнавалы способны хаотизировать крупный город на достаточно продолжительное время.
Третья разновидность «умной толпы» – «мирный бунт», организуемые через социальные сети политические акции, ставящие своей целью делегитимизацию действующей власти в глазах населения и мирового сообщества. Технологии управляемой смуты, применяемые в «мирном бунте», базируются на своеобразном «социальном хакерстве». Предполагается, что в то время как граждане отказывают государству в повиновении, перестают поддерживать социальные связи, необходимые для нормального политического функционирования общества, само государство не отказывается и не может отказаться от своих обязательств перед ними. В отличие от предыдущих форм «умной толпы» данная разновидность имеет достаточно сложную структуру, близкую к структуре традиционной действующей толпы: примерно 10% составляют организаторы (менеджеры), координирующие деятельность остальных участников в режиме реального времени, около 30% – рекруты, то есть нанятые за плату участники. Не менее половины рекрутов – боевики, задачей которых служит провоцирование силовых конфликтов с представителями власти и правоохранительных органов. Остальные 60% – любопытные члены интернет-сообществ, в которых обсуждалась подготовка данной акции и их знакомые. Именно любопытные при достижении в акции ключевой цели – провоцировании власти на силовые действия, становятся базой для образования панической толпы, действия которой, как правило, сопровождаются жертвами. Большая часть организаторов, как выясняется, прошла подготовку по программам Центра практического ненасильственного действия и стратегий, или CANVAS, – находящейся в Белграде организации, организованной бывшими активистами сербского «Отпора» и готовившей активистов грузинской «Кхмары», украинской «Пора», египетской «6 апреля» и «Кефайя». В настоящее время CANVAS работает с активистами из более чем 50 стран, в 12 из которых произошли смены режимов.
Основное отличие между традиционной и «умной» толпами в формах возникновения: если для традиционной нужен «шоковый стимул» (внезапное событие, прямо затрагивающие жизненные интересы участников), то формирование «умной толпы» готовится продолжительным обсуждением в сетевых ресурсах и средствах массовой коммуникации. Но непосредственно на месте сбора «умная толпа» формируется гораздо быстрее традиционной (несколько минут против 3–6 часов). Второе отличие заключается в структурировании: если действующая агрессивная толпа (в ее «безумной» модификации) имеет чёткую структуру, то для «умной толпы» характерно «роение».
Третье отличие – в наличии управления. В традиционной толпе реальное управление существует лишь на начальных стадиях формирования и выдвижения к основному месту акции. В «умной толпе» управление (координация) осуществляется постоянно, включая подготовленную эвакуацию организаторов после начала силовых акций властей.
Четвёртое отличие – в предельной численности. Традиционная толпа, как субъектная общность с едиными переживаниями и действиями, редко бывает более 20 000 человек на компактной территории. «Умная толпа», в которой эмоциональные переживания растянуты по времени, а мотивации разнонаправленны, на короткое время может достигать численности в несколько сотен тысяч человек, после чего дробится на более мелкие (локальные) образования.
Пятое отличие – в эмоциональном состоянии участников. Если в традиционной толпе в ходе циркулярной реакции эмоциональное возбуждение участников может достигать терминальных значений (именно поэтому за действующей толпой с античных времён закрепилось название «безумная»), то для организаторов и рекрутов «умной толпы» характерна имитация сильных эмоций. Как правило, эмоциональное состояние участников «умной толпы» не доходит до экстремальных значений.
Одно из существенных отличий акций «мирных бунтовщиков» является постоянное медийное сопровождение, причём кроме профессиональных журналистов организаторы и энтузиасты в течение всей акции выкладывают видеокартинки и свои комментарии в сетевых ресурсах. Как не раз происходило во время Арабской весны и в Сирии, комментарии и картинки имеют мало общего с происходящим, но они создают нужный настрой глобальной медийной аудитории по поводу действующей власти. В традиционной толпе профессиональная деятельность журналистов возможна лишь на начальных стадиях, далее психическое заражение приводит журналистов в такое же аффективное состояние. Возможна лишь дистантная фиксация действий агрессивной толпы.
Везде, где происходили события Арабской весны, «снежной революции», для привлечения союзников протестующие использовали новые интернет-приложения и мобильные телефоны, перебрасывая ресурсы из киберпространства в городское пространство и обратно. Для посетителей социальных сетей создавалось впечатление, что в протестные действия включились миллионы людей. Однако в действительности число реально протестующих и протестующих в сети отличается многократно. Достигается это с помощью специальных программ. В 2010 году правительство США заключило договор с компанией HBGary Federal на разработку компьютерной программы, которая может создавать многочисленные фиктивные аккаунты в социальных сетях для манипулирования и влияния на общественное мнение по спорным вопросам, продвигая пропаганду. Она также может быть использована для наблюдения за общественным мнением, чтобы находить точки зрения, которые не нравятся власть имущим. Затем их «фиктивные» люди могут теоретически проводить грязные кампании против этих «реальных» людей. Годом раньше ВВС США заказала разработку Persona Management Software (программы по управлению персонажами), которую можно использовать для создания и управления фиктивными аккаунтами на сайтах социальных сетей, чтобы искажать правду и создавать впечатление, будто существует общепринятое мнение по спорным вопросам. «Персонажи должны производить впечатление, что они происходят почти из любого места в мире и могут взаимодействовать посредством обычных онлайн-сервисов и платформ социальных сетей».
