Россия как территория аномии
Симон Кордонский

Наш главный исследовательский метод – наблюдение на местности. Вообще, я начал это дело лет 8 или 9 назад просто для обучения студентов, потому что выдерживать их в аудиториях, где им мозги парят всякой разной импортной фигней, мне не нравится. И я добился возможности возить их по стране.

Контингент «вышки» вы себе представляете. Когда они попадают в деревню Коми или на Горном Алтае, у них случается когнитивный диссонанс. И мы их так учим. Без всякого инструктажа, просто включенное наблюдение. Посадил человека на крыльцо в сельском магазине: вот и сиди полдня, а вечером придешь и расскажешь на кругу, или скажем научней, на семинаре. И в ходе этого обучения формируется понятийный аппарат для описания того, что они видят, и что мы сами видим, потому что для нас тоже многое открылось.

Первые несколько дней наблюдение неструктурированное, потом оно структурируется. А 10-15 юных субъективностей «нейтрализуются» в перекрестном разговоре. Ну и потом, мы на что? Скажем, девочки сразу на детей кидаются. Какие дети бедные, неухоженные. Понятно, что интеллигент всегда нищему подает. И тут время объяснить, что нищий принадлежит к группе организованной преступности.

Проблема в том, в силах ли мы описать реальность? Наши попытки, естественно, упираются, в то, что формальное, «официальное» описание никак не соотносится с тем, что мы видим непосредственно на месте.

Начиная даже с элементарных вещей, например, с численности населения населенного пункта. Она, кстати, всегда больше, чем официальная. Еще не было случая, когда бы, так сказать, данные по Росстату, то есть по последней переписи, не уменьшали численность населения на 10-15%.

То же самое в экономике. Посчитали по Ульяновску, по ведомостям просто взяли, так вот, на 60-70% ВВП там будет больше, чем учтено Росстатом.

Дальше. По социальной структуре - учета никакого нет. Даже такие крайние случаи как, например, разного рода секты. Раньше был уполномоченный по делам религий, который вместе с пятым управлением КГБ вел учет всех сект. Сейчас у нас уполномоченных нет. А пятое управление (управление по защите конституционного строя) занимается только теми, кто попал в списки. Но в реальности-то мы видим диверсификацию мировоззрений и формирование собственных локальных картин мира, которые никак не соотносятся с той официальной картиной мира, которая навязывается СМИ.

Причем это массовое явление. В радиусе сотни км от Москвы мы насчитали 40 поселений анастасийцев, иногда созданных на пустом месте. Эти поселения имеют наименование и почтовый индекс, но никаких других официальных атрибутов не существует.

Вообще, система расселения в нашей стране была создана в результате трех миграций, инициированных государством – столыпинская, сталинская и хрущевская. Она создавалась под свои задачи: рудники, лагеря, шахты и все прочее. Сейчас это меняется. С одной стороны, опустыривание страны, с другой – концентрация поселений вдоль трасс. Возьмите любую трассу на выезде из Москвы. Фактически там по 20-30 км – это населенная зона вдоль трассы. Она разделена между разными муниципалитетами. А по жизни это одно пространство, которое обслуживает дорогу. Линейные города. А третий случай - на пустоши остается поселение, но в нем нет никакой власти. Такие пункты не существуют юридически, но по факту они есть, и там живут люди.

Вот вам пример. У меня два сотрудника проехались по Мезени. Есть такая река в Архангельской области, длиной 800 километров. Они насчитали 20 поселений, в которых никаких признаков власти нет, полная автономия, при наличии хозяйственных и прочих спецификаций.

Или еще один своеобразный пример – Анапа. Мы приехали в город, и чувствуем, что не можем «воткнуться» в эту реальность, ничего не можем понять. И только в общении со знакомыми генералами, которые там осели на пенсию, вышли на реальные структуры власти. Оказалось, они образованы отношениями между тремя диаспорами – греками, казаками и армянами. Там деньги серьезные. 14 км берега, миллион, иногда два миллиона отдыхающих, и каждый не меньше 1000 баксов оставляет. Посчитайте, в год миллиард баксов снимается с 14 километров берега. И как их поделить, чтобы не было конфликта? Этим занимаются главы трех диаспор. А генералы, поселившиеся там, выступают в роли буфера между официальной властью и диаспорами. Так что правосудие на деле осуществляется этими генералами.

К примеру, два бизнесмена договорились замостить дорогу к своим ранчо. И один из них привез гравий некондиционный. Второй бизнесмен ему набил морду. Первый пожаловался, возбудили уголовное дело. На 5 лет тянет «хулиганка». Так вот «судья» решает проблему так: «пятак» — это много, 1 год условно и 100 тысяч компенсации побитому. А с судьей и прокурором договормися. Вот и все правосудие.

То, что мы видим, и то, что мы пытаемся описать, крайне странно соотносится с картиной, которую можно извлечь из СМИ. Что мы в них наблюдаем? С одной стороны - официальное послание, а с другой - негативистское, так сказать, белоленточное. Но та реальность, которая образует жизнь подавляющего большинства людей в стране, вообще никак не отображается в средствах массовой информации.

Наша официальная статистическая картинка совсем не учитывает тех реалий, которые возникли за последние 20 лет. А это реалии очень мощные. И самая мощная из них, наверное – это поиск национальной идентичности.

Ведь сталинские «нации» были созданы в конце 20-х годов, когда создавались языки, национальные школы, и существовали до конца 80-х годов как «статистические» нации. А после того как исчезла партия, эти статистические нации начали превращаться в живые.

Как они ищут свою идентичность? В мордовской деревне мы видели, как работницы клуба конструировали национальные мордовские костюмы. У них на столах лежали альбомы с самыми разными образцами, и они делали оттуда выкройки, конструируя внешний атрибут своей идентичности.

В еще в более жесткой форме мы видели этот процесс на Алтае. Там 11 родов были объединены в учетную категорию «алтайцев». Осознание своей принадлежности проходит как дивергенция внутри «алтайцев» по тем же 11 родам, и каждый род пытается создать себе историю, обосновать свое существование.

И я не вижу рационального выхода из этой ситуации. Мы же не одни такие. Китай тоже заимствовал сталинскую концепцию нации. Они создали 56 национальных региональных автономий. Но, поскольку этносов гораздо больше, сейчас идет очень сильное давление снизу. Эти нации были номинальными, и вдруг зажили своей жизнью. И как с ними жить, они не понимают, тем более что это никто не обсуждает.

Эта проблема очень интересна. Нации, которые были созданы Сталиным – это, по сути, сословия, то есть созданные государством учетные группы. Эти сословия пронизывали все, и поддерживались аппаратом. Первый секретарь – он по национальности был коренной, но второй секретарь - русский, секретарь по идеологии - опять-таки русский, и транслировалось это на всю иерархию, к примеру, на вузовскую. Так вот эта социально-учетная структура имела поддерживавшие ее силы. Но развалилась партия, и элементы структуры расползлись и начали жить своей жизнью.

Но идентичность в целом, а не только национальная – это у нас огромная проблема. Вы знаете, не в одной аудитории мне не смогли ответить согласованно на 3 вопроса.

Первый вопрос: В какой части света мы сейчас находимся? В Европе, Азиопе, Евразии, понимаете? Обычно люди точно знают, где они живут, а здесь однозначного ответа, согласованного не бывает.