– Простите, но вы так и не объяснили, как вы, молодой человек из Ленинграда, познакомились с владимирским ссыльнопоселенцем.
– Как я уже сказал, я не раз посмотрел фильм «Перед судом истории» и не мог не обратить внимания, что раз от раза фильм становится все короче и короче. Исчезали все новые и новые эпизоды, фрагменты. Мне хотелось узнать, каким он был в первоначальном виде. Кроме режиссера и Шульгина на этот вопрос ответить вряд ли кто мог. К тому же Шульгин меня интересовал как историческая личность. Мое мировоззрение и мои взгляды во многом совпадали с теми, что были высказаны им в фильме.
– Кем вы были, чем занимались на момент знакомства, когда и при каких обстоятельствах оно произошло?
– Я работал старшим консультантом-библиографом в Доме книги. Изучал книжный спрос, писал аннотации. И распространял самиздат, перепечатывая на машинке. А иногда тамиздат. Книга Шульгина «1920 год», изданная в 1927 году, находилась в спецхране публичной библиотеки. Но получить ее я не смог. Нужен был официальный запрос. Я решил прибегнуть к маленькой хитрости. Я попросил поддержки у Шульгина, и он на анкете моего запроса написал: «Прошу посетителю библиотеки выдать мою книгу «1920-й год». В.В. Шульгин». Заместитель директора библиотеки удивился: «Какой Шульгин? Он же давно умер! – и уточнил: – В эмиграции». – «А у меня письмо от него! Из Владимира». – «Может быть, это и Шульгин… – В голосе заместителя директора появилась нотка сомнения. – Но даже если он не умер в эмиграции, то он умер здесь. Это, во-первых, а, во-вторых, книгу я не могу выдать, потому что меня могут наказать и даже снять с работы». Но самое смешное, что книгу-то эту я все равно достал. В магазине «Старая книга»!
Два сезона в Гаграх
– Так как же, Николай Николаевич, вы все-таки познакомились?
– Произошло это так. Мой отец, известный поэт Николай Леопольдович Браун, который тоже был под большим впечатлением от картины «Перед судом истории» и от того, как В. Шульгин сыграл В. Шульгина, отдыхал в Гаграх, в Доме творчества писателей. Однажды он позвонил домой: «Здесь Шульгин. Бери билет. Прилетай!». Я взял билет на ближайший рейс. В вестибюле гагрского Дома творчества после завтрака я подошел к Шульгину, поздоровался, заговорил, конечно, волнуясь. «Василий Витальевич, поздравляю Вас». Он посмотрел внимательно, с интересом. «С чем же?» «С блистательно выигранным диалогом». «А, это вы о фильме ”Пред судом истории”», – встрепенулся он. Тогда я впервые услышал, как Василий Витальевич произносит: «пред судом».
{div width:332|float:left}{module brown-sulgin-320}{/div}– Каким образом политссыльный Шульгин оказался в черноморском Доме творчества?
– Друзья из Владимира и Москвы достали ему путевку. В Гаграх он отдыхал вместе с супругой. С замечательной Марией Дмитриевной я тогда же познакомился. Она заслуживает отдельного рассказа, но и здесь для полноты картины о ней необходимо сказать хотя бы несколько слов. Мария Дмитриевна была пулеметчицей у Корнилова и Врангеля. Интересно, что когда она пришла записываться в Добрармию к генералу Алексееву, то спросила: «Из какого оружия можно больше убить большевиков?» Ей ответили: «Девушка, вы так молоды! Идите домой! Это не то, чем вам надо заниматься в жизни». – «Я хочу защищать Россию!» И тогда, иронизируя, ей сказали: «Из пулемета, конечно». Она поняла это буквально. Пулеметчицей Мария Дмитриевна прошла всю Гражданскую войну.
– Итак, вы познакомились с Шульгиным. Как дальше развивались события?
– Василий Витальевич предложил мне сопровождать их с Марией Дмитриевной и, более того, быть его секретарем. Он стал диктовать мне свои произведения. Где было это удобнее делать? Конечно, не в Доме творчества, где в некоторых номерах стояли прослушивающие устройства. По предложению Шульгина мы работали в кафе. Минеральная вода, кофе… Василий Витальевич был пламенным оратором, умел формулировать свои мысли и, конечно, мастерски владел пером. Василий Витальевич диктует, а я записываю: «Название. Новый Поприщин». У Гоголя в его «Записках сумасшедшего» Поприщин. А у Шульгина – «Новый Поприщин». Вроде бы сумасшедший человек говорит, что он думает. Что с него возьмешь? А говорит он о будущем Великой России. И приходит к выводу, что ждет ее Нео-Брест. По аналогии с Брестским миром 1918 года. Сознательно будут сданы некоторые пограничные позиции и границы изменены. За пределами России рухнет Берлинская стена. А в самой России последует Нео-НЭП. То есть возвращение к новой экономической политике, свободному рынку. А также смягчение цензурных условий. В общем, всё, что произошло в России в конце 20 века, мне было продиктовано Василием Витальевичем еще в 1965 году. (Там было еще одно, не менее чем «Новый Поприщин» интересное произведение – «Приключения князя Воронецкого».)
«Новый Поприщин», конечно же, является произведением пророческим. Мистицизм Василия Витальевича основывался на его убеждениях, что существует интуитивная форма познания, которую надо развивать, и ясновидение, восстанавливающее разорванную связь между явлениями. Мы с ним записывали некоторые его сны, но это опять же тема отдельного разговора.