С Никитой Михалковым
– Но о сыне вы говорите с таким обожанием, с таким восторгом. Не боитесь в нём раствориться?
– Вы знаете, мать – это не только та, кто обожает ребёнка своего. Мать – это тыл. Совершает твой ребёнок ошибку, происходит у него какая-то беда, прав он или не прав, – ты всё равно за него. Даже когда сын сидит в тюрьме, даже если он совершил что-то ужасное. Поэтому в первую очередь я Степану – тыл. А всё остальное уже не имеет значения – растворяюсь я в нём, не растворяюсь. Бывает, что мы вообще не видимся. Я всегда говорю, что, если измерять любовь Степана ко мне по количеству звонков, то он самый ужасный сын. Потому что может не звонить неделю. А если мерить по тому, что в любой момент, по первому моему слову, Степан обязательно мне поможет – он самый лучший сын. Мы с ним часто спорим по поводу воспитания внуков, он меня ругает за то, что я их балую.
– Да, и он меня ругает так, что вы даже себе не представляете. Но что меня успокаивает... Я вспоминаю своё детство. Нас с сестрой бабушка «строила» по полной программе, была с нами крайне жестка. Мама, естественно, порхала с папой по концертам, ей было не до нас. А папа – невероятно нас баловал. Он приезжал, и начиналось счастье. Вот всё прекрасное, всё доброе, милосердное, что во мне есть, – это от папы. Поэтому я думаю: ну пусть для внуков я буду тем, кто их балует. Кто-то же должен...
Беседовал Дмитрий Мельман
Источник: interviewmg.ru