Едут каган и знаменосцы, несущие знамена с золотым волком на голубом фоне. Приказывает каган знаменосцам развернуть знамена, и собираются сотни тысяч верных рыцарей, не желающих прозябать, как это делают другие, и желающие скакать, рубить, завоевывать, грабить, растаптывать, утверждать свое величие.
Терпят поражение дружины, собирающиеся под голубое знамя с золотым волком. Но собираются дружины новые. И вот уже те, кто упивался поруганием этого великого знамени, лежат во прахе. А по их презренным телам проходят колонны всадников Атиллы, Тамерлана, других воскресителей величия этого, голубого с золотом, знамени.
Разгромили каганат и входящие в него султанаты. Осталась маленькая точка на карте, в которой собраны ревнители великого дела. И вот из этой точки, даже не из султаната, а из его малюсенького бейлика, начинает распространяться восстановительная волна. Во прахе лежат христиане Балкан и Кавказа. Склоняют свои головы не верившие в возможность такого восстановления арабы. Трепещет Вена, штурмуемая Сулейманом Великолепным. Трепещет пол-Европы.
И так ли давно это было? Какие-то 500 с лишним лет назад. Зато как часто всё стремительно расширялось, сжимаясь перед этим почти что в точку. Да и что такое какая-то тысяча лет? Подумаешь! Даже недоделанные арабы еще совсем недавно топтали копытами своих коней христианскую Испанию и заставляли трепетать Францию, а, значит, и всю Европу. И почему бы этому не повториться? Тем более, что главенство тюркского духа над духом арабским подтверждено самим существованием Османской империи. Ведь не арабы покорили тюрок тогда, а тюрки арабов.
Мне скажут, что современному турку гораздо дороже ценности общества потребления, что он готов, кланяясь, обеспечивать сервис для европейцев в своих гостиницах, ресторанах и шопингах. В чем-то это, конечно, так. Но лишь пока не прозвучало нечто, порождающее живое воспоминание такого турецкого потребителя о племени Ашина, о величии голубых или синих тюрок. Как только это звучит достаточно горячо и проникновенно, турецкий потребитель вздрагивает. Он сбрасывает с себя потребительскую оболочку и гордо смотрит в глаза тех, для кого потребительство — это не оболочка, а всеобъемлющее начало, подчинившее или сожравшее все другие начала, существовавшие у так называемого западного человека.
Совершенно не понимаю, почему такой подход надо называть тюркскофобческим. Лично я всегда относился с огромным уважением к турецкой (шире — тюркской) вере в возможность многократно сжиматься до состояния предельной малости. И сжавшись подобным образом, снова и снова начинать великое расширение.
Я только не понимаю одного — при чем тут Россия. И как воспаривший дух турецкого расширения, преодоления позора кемалистской презренной сжатости может по-братски слиться с нашими фундаментальными мировоззренческими основаниями — святорусскими, третьеримскими, то есть русско-византийскими, советско-универсалистскими или любыми иными.
Мне возразят, что существует евразийство и неоевразийство, описывающее какие-то варианты такого слияния. Извините, не стану обсуждать эти химеры, тем более, что настоящее евразийство всегда было русским, то есть исключающим утверждение чужой духовной и проектной гегемонии. Сжатие России и стремительный нагрев сегментов огромного исламского мира не оставляет шанса этому евразийству. А неоевразийство готово подчиниться любой духовно-проектной гегемонии — хоть гитлеровской, хоть гиммлеровской, хоть аттиловской, хоть чингисхановской. И в том смысле нет пятого евразийского проекта, а есть четвертый проект в духе «Серых волков» и всего, что я описал. Ради торжества этого варианта добивания еще недобитой России можно впаривать что угодно по поводу возможностей не прагматического, а фундаментально мировоззренческого слияния России и Турции, шанс на которое якобы дают события 16 июля 2016 года.
Радуйтесь, что 16 июля подарило России и Турции ценнейший шанс на прагматическое сближение и не дурите людям голову по поводу того, что такое прагматическое сближение может перерасти в сближение фундаментально-мировоззренческое.
В России, к сожалению, всё еще призывают русских кинуться из американских объятий в объятья хуннско-гуннские, тамерлановско-атилловские, золотоордынские или же объятья Сулеймана Великолепного. По другую сторону никто не призывает турок или другие народы кинуться в объятья неовизантийской России, Святой Руси или нового русского универсализма. Любой призыв к чему-то подобному оборачивается свирепой резней. Памятуя об этом, займемся собственным укреплением, использующим все прагматические возможности и не превращающим это использование в сокрушительный перестроечный компромисс. И собственной спокойной восстановительностью, то есть верой в то, что для любого сильного народа за сжатием и падением идет расширение и воскресение.
Мы ведь для того и всматривались в современность, уходили от нее на большие исторические глубины и возвращались назад, чтобы на чужом опыте постигнуть таинство подобного расширения и воскресения.
До встречи в СССР!Источник: gazeta.eot.su