Суть институтов обоих типов, в общем, понятна уже из их названий. Инклюзивными авторы называют те формы экономического устройства, которые с течением времени обеспечивают доступ всё большей части населения к генерированию национального богатства. Они охраняют права собственности, создают равные условия для всех участников экономической деятельности, стимулируют свободные игры экономического обмена и поощряют технологические нововведения. Напротив, экстрактивные институты ориентированы на концентрацию экономических ресурсов в руках элитарных общественных групп и на отчуждение в их пользу результатов труда остальной части населения. Поэтому они не защищают права собственности широких масс и не создают действенных стимулов экономической активности. Они также подавляют эффективную конкуренцию, тяготеют к консервации способов производства и тормозят или попросту блокируют их замену на более продуктивные формы ведения хозяйства («созидательное разрушение», как этот процесс в конце 1930-х годов определил переселившийся в США австрийский экономист Йозеф Шумпетер).
В том же духе авторы формулируют соответствующие определения для политической сферы. Инклюзивные политические институты препятствуют монополизации политической власти и в идеале (хотя на практике всегда с ограничениями) распределяют ее рычаги в духе широты и плюрализма. При этом они обеспечивают эффективную, но не чрезмерную централизацию этой власти, которая позволяет охранять общественный порядок, законность и права собственности, но в то же время обеспечивает свободу экономики, не зажимая ее в узкие тиски жесткого государственного контроля. Напротив, политические институты экстрактивного типа концентрируют власть в руках немногих и не создают механизмов для ненасильственной смены властных элит.
Аджемоглу и Робинсон не раз подчеркивают, что действующие в связке экстрактивные институты при достаточной централизации вполне способны на какое-то время обеспечивать быстрый экономический рост (хрестоматийные примеры – Россия в эпоху петровских реформ и СССР в 1930-60-е годы). Однако они не могут сделать этот рост самоподдерживающимся, и потому устойчивым,по двум основным причинам. Во-первых, он невозможен без постоянных технологических новшеств, которые требуют созидательного разрушения устаревших способов производства. Такое разрушение неизбежно затрагивает интересы власть имущих и подрывает их прерогативы. Поэтому элиты стран с доминирующими экстрактивными институтами опасаются процессов созидательного разрушения и если их и допускают, то только частично и на время. Во-вторых, такие общества беременны политической нестабильностью, которая создает угрозы для экономического прогресса. Уйти от этой опасности невозможно в силу самой природы экстрактивной власти. Она обеспечивает своим носителям уникальные привилегии и возможности, которые привлекают потенциальных инсургентов и подталкивают их к насильственному перераспределению властных полномочий в собственную пользу.
По мнению авторов, синергизм экстрактивных экономических и политических институтов создает порочный круг, препятствующий экономическому и социальному прогрессу. Синергизм институтов инклюзивного типа, напротив, действует во благо общества и создает предпосылки для роста национального благосостояния. Отсюда их главный вывод, о котором я уже говорил: причины богатства и бедности конкретных стран в первую очередь определяются связкой их политических и экономических институтов, причем первые играют главенствующую роль. Инклюзивные политические институты способствуют формированию и усилению инклюзивной экономики, в то время как доминирующие в политической сфере экстрактивные институты такую экономику в лучшем случае временно терпят, а часто попросту зажимают или ликвидируют.
Аджемоглу и Робинсон не раз отмечают как очевидный факт, что страны «золотого миллиарда» в прошлом управлялись институтами экстрактивного типа, которые были нормой на протяжении всей истории цивилизации. Однако они смогли создать зародыши инклюзивных институтов и дать им шансы на укрепление и развитие. Эти трансформативные процессы запускаются в особых и для каждой страны уникальных исторических обстоятельствах, которые вносят серьезные возмущения в существующее институциональное равновесие и тем самым создают предпосылки для появления новых политических и экономических отношений. Подобные обстоятельства авторы называют критическими стыками (critical junctures). Критические стыки создают благоприятные шансы для постепенной эволюции экстрактивных институтов в сторону инклюзивности. Такую эволюцию (поначалу медленную и неуверенную) Аджемоглу и Робинсон называют институциональным дрейфом, заимствуя этот термин у популяционной генетики.
Авторы книги называют критические стыки поворотными моментами истории. Однако они не устают подчеркивать, что эти моменты сами по себе не гарантируют институциональный дрейф в сторону инклюзивности. Например, пандемия чумы середины XIV века затронула большую часть Европы и всюду вызвала резкий дефицит рабочей силы. В Англии эта трагедия привела к ослаблению зависимости крестьян от лендлордов и тем расширила их экономические свободы. В то же время в Германии и Польше она способствовала усилению крепостничества и укрепила тамошние экстрактивные институты. Аналогично, открытие и колонизация Америки и развитие трансатлантической торговли ускорили уже наметившееся движение Англии в сторону инклюзивной экономики, а в Испании резко ослабили зачатки инклюзивных экономических институтов, возникшие в предколумбову эпоху. Критические стыки никоим образом не детерминируют институциональный дрейф, но «всего лишь» создают для него тот или иной набор благоприятных возможностей. Каждая страна в этих условиях пользуется или не пользуется такими возможностями, так сказать, по собственному разумению и усмотрению.
В заключение стоит отметить, что среди всех критических стыков авторы ставят на первое место английскую Славную революцию 1688 года, которая ликвидировала королевский абсолютизм, наделила парламент реальной властью и стимулировала экономические перемены, которые сделали возможной промышленную революцию XVIII века. В качестве примера позитивного институционального дрейфа нашего времени они приводят политическую и экономическую эволюцию Бразилии после того, как президентом страны стал Луис Инасиу Лула да Силва.
Авторы книги практически не упоминают послеельцинскую Россию, но много внимания уделяют Китаю. Здесь их выводы вполне традиционны для американской политологии: правящая элита КНР либо пойдет на демократизацию политической системы и усиление инклюзивных начал в экономике (прежде всего механизмов созидательного разрушения), либо обречет страну на замедление роста и снижение темпов технологического развития. Хотите совместить приятное с полезным? Заходите на сайт казино Джойказино, регистрируйтесь и получайте бонус на первый депозит, а также огромное количество фриспинов. Ссылка для регистрации https://casinowiki.ru/review/joycasino/ доступна на всех устройствах в любое время суток. Играйте в любимые игровые автоматы онлайн бесплатно без регистрации на официальном сайте Joycasino казино. Этот прогноз очевидным образом вытекает из их теоретической концепции.
Источник: elementy.ru