Что нам делать с биополитикой
Что же со всем этим делать нашему народу и нашему государству?
Во-первых, о биополитике должны знать. Причем знать на разных уровнях. Сам термин должен стать настолько же понятным и известным, насколько сегодня понятен и известен термин «геополитика». О биополитике должны знать все: администрация президента, чиновники, военные, самые простые рядовые граждане – пусть для последних это будет даже некое эрзац-знание, достаточное для понимания лишь общих контуров явления. Нужно готовить специалистов по биополитике как в военных академиях, так и на биологических кафедрах, разумеется, после зачистки засевшей там пятой колонны.
Во-вторых (что на сегодняшний момент является главным), нашему государству необходима выработка ответов, адекватных современным биополитическим вызовам. Требуется действительно независимое, не связанное с иностранными биополитиками и западными грантодателями экспертное сообщество, которое консультировало бы власть относительно принятия тех или иных биополитических решений. В особенности это касается принятия разного рода международных договоренностей. Причем нужно быть готовыми дать отпор той реакции, которая не замедлит явиться из уже сложившегося российского, но связанного с международными биополитическими организациями экспертного сообщества, а также из различных подразделений Министерства здравоохранения и Министерства образования, густо пронизанных западной биополитической ризомой.
В-третьих, биополитика как наука должна быть взломана и перетолкована в наших цивилизационных кодах. Наряду с изучением западной биополитики как тактики противника нам следует развивать собственную биополитику, основанную не на био-, а на тео- и антропоцентризме. Биополитика должна служить Богу и человеку, а не ризоме – сомнительной субстанции биоса. Хотя само это понятие можно перетолковать и так, как его понимал о. Павел Флоренский, бывший не только светилом духовной мысли, но и разносторонне одаренным ученым. О. Павел Флоренский мыслил биос богоданным, то есть включенным в теоцентрическую модель, где он иерархически подчинен Богу и антропосу. Различные биотехнологии могут применяться для создания ультраэффективного постиндустриального сельского хозяйства. Причем речь здесь не идет о генной инженерии. Также с помощью специальных бактерий мы сможем очищать загрязненные продуктами индустриальной деятельности почвы, водоемы и т.п. Биотехнологии позволят усовершенствовать нашу медицину без вторжений в запретную зону «мастерской Бога». Контроль за инновациями в этой области может осуществляться специальной биоэтической комиссией. Наконец, проект своего рода крестьянской автаркии в духе Александра Чаянова (деурбанизация, «зеленая революция», малоэтажность, горододеревня, высокотехнологичное сельское хозяйство) тоже является биополитическим. Например, о чем-то похожем почти век спустя после незаслуженно забытых чаяновских идей о крестьянской автаркии и горододеревне заговорил греческий биополитик Иоаннес Папаиоанну, предлагающий соединить экуменополис (планетарный город) с экуменокепосом (планетарным садом), чтобы экуменокепос и существовал в чистом виде, и проникал собой экуменополис, обеспечивая в нем экологическое равновесие.
Мы привели лишь несколько примеров неразрушительной биополитики. Непостмодернистская биополитика позволит парадоксальным образом синтезировать традицию и науку Модерна, раскрыть богоданную природу человека, его мозга, его способностей, не насилуя при этом естество и не восставая против замысла Творца.
Обозначенные цели вполне выполнимые, первые две – даже в краткосрочной перспективе, ничего сверхъестественного в них нет. Нужна лишь политическая воля, чтобы принять эти цели и устремиться к их последовательной реализации.