Фрагмент мозаики из храма Святой Софии. XI век
Пытаясь залить пожар вечной войны не кровью, а золотом, Византия
от рождения до смерти своей работала на эту самую войну.
Но все это были цветочки по сравнению с тем, что началось в VIII–IX веках. Я имею в виду иконоборчество – наиболее яркую страницу «духовных исканий» Византии.
Истоки иконоборчества следует искать в сосуществовании в ареале Византии трех авраамических религий, из которых две – иудаизм и ислам – отвергают всякое идолопоклонство. Влияние этой идеи охватило не только византийские диоцезы, непосредственно населенные мусульманами и иудеями или расположенные в приграничье – рядом с арабами и персами, но и глубоко проникло во все слои византийского общества. И дело даже не только в том, что императоры стремились устранить провоцировавший, раздражавший момент в отношениях с иудейским и мусульманским миром, уничтожить все преграды, камни преткновения, мешавшие укрепить там свое влияние. Просто ревность о «правильном христианстве» расколола византийское общество сверху донизу. При этом немаловажную роль сыграл и фактор многонациональности империи и ее кесарей – Льва III Исавра, Льва IV Хазара и Льва V Армянина. Прозвища-этнонимы главных акторов иконоборчества говорят о многом. (Что касается исавров, то так назывался воинственный народ Малой Азии, Лев Гумилев считал их потомками киликийских пиратов.) За императорами-иконоборцами стоял соответствующий этнический духовный опыт и предпочтения. А за ними – межэтнические противоречия, определяющие обычно все и вся.
Проявлялся этнический фактор и во внутренних распрях. Иногда возникает такое впечатление, что противоестественное постоянное проживание бок о бок разноплеменных масс заряжало все общество мощнейшим зарядом нетерпимости и агрессии, который только ждал повода, чтобы разразиться взрывом. То есть отсутствие национальной скрепы у Византийской империи не могло быть компенсировано наличием скреп-симулякров – языка и религии. Первичное, изначальное не подменяется вторичным, производным. У Второго Рима не было народа-хозяина, этот факт нельзя ни отменить, ни прикрыть каким-либо фиговым листком.
Дом без хозяина непрочен и преисполнен скверн.
Злато и булат
Металися смущенные народы…
Можно задаться вопросом: как же при всех этих внутренних противоречиях, раздраях и нестроениях Византия умудрялась выживать в недружественном окружении и протянула все же целых тысячу сто двадцать три года (если считать от переноса столицы из Рима в Константинополь в 330 году)? Почему ее никто так долго не мог уничтожить, разорвать, как разорвали Западную Римскую империю?
На это есть несколько ответов.
Во-первых, Византию все же неоднократно и не без успеха разрывали, отдирая каждый раз немалые куски. Своего максимального размера, как в VI веке, она в дальнейшей своей судьбе уже никогда не достигала. К середине XI века она сократилась практически до Балкан и части Малой Азии, а накануне окончательного падения и вовсе не имела ничего, кроме столицы.
Во-вторых, Византии долгое время попросту везло. Ее географическое положение позволяло ей, играя на противоречиях могущественных соседей (готов и гуннов, славян и аваров, персов и арабов, русских и болгар, турок и монголов и т.д.), нейтрализовывать за счет этого непосредственные угрозы своему существованию. Византийцы были искусными дипломатами. Но все угрозы возобновлялись, когда с одной из сторон исчезал противовес.
В-третьих… Но тут надо обратиться к военной истории Ромейской империи, которая заслуживает самого пристального внимания. Характерные особенности имперского бытия проявляются в ней очень выпукло.
В византийскую армию с самых первых веков существования Восточной Римской империи был открыт широкий доступ инородцам – как в составе целых отрядов, так и в индивидуальном порядке. Племена варваров-наемников – так называемые федераты – поставляли Константинополю воинов определенной национальности за жалованье. Командиры назначались из их же среды. Такие отряды, если затрагивались их этнические интересы или если появлялась возможность провозгласить василевсом своего человека, тут же поднимали мятежи. Всегда не прочь разбить и разграбить врага послабее, они не очень-то упирались, когда дело становилось слишком жарким. Как таких вести в смертный бой? Никогда Византия не могла навести порядок железной рукой, нагнать на все окрестные народы ужас, как это умел Рим. Никогда никого не могла победить окончательно, как римляне – Карфаген, Грецию, Митридата и т.д. Она не имела возможности позволить себе войну не на жизнь, а на смерть (потому что наемники так не воюют) и никогда не добивала, не додавливала отраженного врага.