Персонажи мультфильма «Детство Ратибора» по повести Валентина Иванова «Русь изначальная»

Чем была для нашей страны Византия в последние, скажем, полвека?
Практически ничем. Она существовала как не самая популярная страничка
мировой истории, как периферия сознания – периферия, не имевшая
практической пользы.

***

За­чем мы се­год­ня вспо­ми­на­ем Ви­зан­тию? Чем она так важ­на для на­шей се­год­няш­ней жиз­ни? Лев Гу­ми­лев пи­сал: «Ви­зан­тия – куль­ту­ра не­пов­то­ри­мая, мно­го­об­раз­ная, вып­лес­нув­ша­я­ся да­ле­ко за го­су­да­р­ствен­ные гра­ни­цы конс­тан­ти­но­польс­кой им­пе­рии. Брыз­ги ее зо­ло­то­го си­я­ния зас­ты­ва­ли на зе­ле­ных рав­ни­нах Ир­лан­дии, и дре­му­чих ле­сах За­волжья, и тро­пи­чес­ких на­горь­ях вок­руг озе­ра Ца­на и Ве­ли­кой Ев­ра­зийс­кой сте­пи. В на­шем по­ни­ма­нии тер­мин Ви­зан­тия не толь­ко го­род Конс­тан­ти­но­поль и подв­ла­ст­ная ему стра­на. Не толь­ко ор­то­док­саль­ное пра­вос­ла­вие, но и ере­ти­чес­кие те­че­ния: нес­то­ри­а­н­ство, мо­но­фи­зи­т­ство, мо­но­фи­ли­т­ство, хрис­ти­а­не-гнос­ти­ки и т.д. То, что пе­ре­чис­лен­ные те­че­ния мыс­ли бо­ро­лись меж­ду со­бой, не про­ти­во­ре­чит пред­ло­жен­но­му зна­че­нию тер­ми­на, ибо идей­ная, да и по­ли­ти­чес­кая борь­ба – то­же вид свя­зи, фор­мы раз­ви­тия». Да, ко­неч­но, на­до знать о том, что ка­кие-то важ­ные кор­ни на­ше­го жи­во­го рос­сийс­ко­го дре­ва ухо­дят в глу­би­ну Ви­зан­тийс­кой ис­то­рии, что пра­вос­ла­вие приш­ло к нам из Ви­зан­тии… Это на­до знать и чтить как па­мять о сво­их ос­но­вах, об ис­то­ках ду­хов­нос­ти. По­лез­ны и нра­во­у­чи­тель­ны ана­ло­гии про­цес­са ги­бе­ли Ви­зан­тии с внеш­не схо­жи­ми внут­рен­ни­ми и внеш­ни­ми проб­ле­ма­ми на­шей се­год­няш­ней жиз­ни. Воз­ни­ка­ет на­деж­да, что, зная о пе­чаль­ном опы­те Ви­зан­тии, удаст­ся его из­бе­жать. Ду­ма­ет­ся, од­на­ко, что поль­за тут ско­рее ди­дак­ти­чес­кая. Все в ми­ре из­ме­ни­лось, ста­ло нам­но­го слож­нее, и те са­мые «ви­ру­сы», ко­то­рые сгу­би­ли Ви­зан­тию, то­же мо­ди­фи­ци­ро­ва­лись, хо­тя и ос­та­ют­ся уз­на­ва­е­мы­ми. И ле­ка­р­ства про­тив них нуж­ны но­вые… Чем бы­ла для на­шей стра­ны Ви­зан­тия в пос­лед­ние, ска­жем, пол­ве­ка? Прак­ти­чес­ки ни­чем. Она су­ще­ст­во­ва­ла как не са­мая по­пу­ляр­ная стра­нич­ка ми­ро­вой ис­то­рии, как пе­ри­фе­рия соз­на­ния – пе­ри­фе­рия, не имев­шая прак­ти­чес­кой поль­зы. Да­же для та­ко­го, как я, чьи гре­чес­кие пред­ки, про­жи­вав­шие в Кры­му на про­тя­же­нии ты­ся­че­ле­тий, бы­ли са­мы­ми что ни на есть на­ту­раль­ны­ми ви­зан­тий­ца­ми, а тех из них, ко­то­рые по­па­ли в пе­ре­пи­си на­чи­ная с XVIII ве­ка, я прос­то знаю по име­нам. А мо­жет, имен­но вы­бо­роч­ное заб­ве­ние и от­ри­ца­ние сво­ей ге­не­ти­чес­кой свя­зи с прош­лым по­рож­да­ет те уг­ро­зы су­ще­ст­во­ва­нию стра­ны, с ко­то­ры­ми мы столк­ну­лись се­год­ня? И еще: уме­ем ли мы ана­ли­зи­ро­вать и изв­ле­кать поль­зу из рас­хож­де­ния ожи­да­ний, на­дежд и пла­нов, быв­ших в прош­лом, с воз­ни­ка­ю­щей действи­тель­ностью? Ка­ким ви­де­лось бу­ду­щее де­тей и вну­ков мо­им прап­ра­де­дам? Что не сбы­лось и по­че­му? Что тщет­но в на­ших меч­тах, а от че­го все-та­ки не сто­ит от­ка­зы­вать­ся?

Ис­то­рия – как «то, что бы­ло в действи­тель­нос­ти», – не су­ще­ст­ву­ет ниг­де. Бли­же всех к то­му, что бы­ло в действи­тель­нос­ти, приб­ли­жа­ет­ся на­уч­ное ис­то­ри­чес­кое зна­ние, по­то­му что толь­ко на­у­ка ру­ко­во­д­ству­ет­ся точ­ны­ми и про­ве­ря­е­мы­ми кри­те­ри­я­ми ис­тин­нос­ти: нап­ри­мер, под­лин­ным до­ку­мен­том. Но это да­ет лишь фраг­мент зна­ния о быв­шем. Ис­то­ри­чес­кие све­де­ния, со­дер­жа­щи­е­ся в пре­да­ни­ях, ми­фах, ле­ген­дах, в ка­че­ст­ве кри­те­рия ис­тин­нос­ти опи­ра­ют­ся на эмо­ци­о­наль­ные за­яв­ле­ния рас­сказ­чи­ков ти­па «ста­ри­ки врать не ста­нут» или «ма­мой кля­нусь!» Рас­ска­зы о со­бы­ти­ях прош­ло­го, зак­реп­лен­ные в ре­ли­ги­оз­ных кни­гах, в ка­че­ст­ве кри­те­рия ис­тин­нос­ти объ­яв­ля­ют свя­тость текс­та. Ис­то­ри­чес­кие све­де­ния, из­ло­жен­ные в свя­щен­ных кни­гах, – это уже не ис­то­ри­чес­кие дан­ные, а дог­ма­ты, не под­ле­жа­щие из­ме­не­ни­ям, уточ­не­ни­ям или пе­рес­мот­ру. Из всех ин­фор­ма­ци­он­ных ре­сур­сов пи­та­ют­ся ли­те­ра­ту­ра и по­ли­ти­ка, бе­ря то, что им нуж­но, и трак­туя это, как тре­бу­ют по­ли­ти­чес­кий мо­мент и конъ­ю­нк­ту­ра. Мас­со­вое соз­на­ние по­лу­ча­ет боль­шую часть све­де­ний имен­но из этих рук – по­ли­ти­ков, пуб­ли­цис­тов, про­па­ган­дис­тов, ли­те­ра­то­ров. Вро­де бы, и дос­то­вер­ные на­уч­ные дан­ные от на­ро­да ник­то не пря­чет, и да­же в школь­ных учеб­ни­ках они име­ют­ся, но ис­то­рию Фран­ции – не умом, а серд­цем – мно­гие восп­ри­ни­ма­ют по «Трем муш­ке­те­рам», ис­то­рию Оте­че­ст­вен­ной вой­ны 1812 го­да – по «Вой­не и ми­ру», а Пер­вую ми­ро­вую – по «По­хож­де­ни­ям бра­во­го сол­да­та Швей­ка». Та­ко­ва ре­аль­ность, и по­ли­ти­кам она из­ве­ст­на. Лю­ди жи­вут не в ми­ре на­уч­ных фак­тов, а в ми­ре собствен­ных эмо­ций. И по­ве­де­ни­ем лю­дей, их пред­поч­те­ни­я­ми уп­рав­ля­ют не на­уч­ные фак­ты са­ми по се­бе, а эмо­ции и чувства, ко­то­рые мож­но по­ро­дить раз­ны­ми спо­со­ба­ми. Меч­ту то­же рож­да­ют эмо­ции. Стро­го го­во­ря, меч­та – это и есть слож­ная эмо­ция, фор­ми­ру­ю­щая пер­со­наль­ную гам­му чувств в об­раз­ной фор­ме.

Ес­ли мы хо­тим, что­бы на­ша стра­на и каж­дый из нас ус­пеш­но раз­ви­ва­лись – и ду­хов­но, и ма­те­ри­аль­но, что­бы мы ве­ри­ли в воз­мож­ность та­ко­го раз­ви­тия и нам хо­те­лось нап­рав­лять на это свои си­лы, зна­ния и уме­ния, со­вер­шен­но не­об­хо­ди­мо, что­бы в каж­дом из нас – а уж в це­лом об­ще­ст­ве прос­то обя­за­тель­но – пре­об­ла­да­ло чувство гор­дос­ти за стра­ну на про­тя­же­нии всей ее ис­то­рии, чувство уве­рен­нос­ти в сво­их си­лах и воз­мож­нос­тях, зна­ние о том, что мы и преж­де, и сей­час спо­соб­ны дос­ти­гать на­ме­чен­ных це­лей. Об­раз стра­ны на всем про­тя­же­нии ее ис­то­рии дол­жен быть по­зи­тив­ным, лю­би­мым, слав­ным. Все труд­нос­ти, все невз­го­ды и мрач­ные пе­ри­о­ды ис­то­рии долж­ны восп­ри­ни­мать­ся как ес­те­ст­вен­ные труд­нос­ти на пу­ти раз­ви­тия, как вре­мен­ные не­у­да­чи, за ко­то­ры­ми нас­ту­па­ли по­бе­ды, как по­иск спо­со­бов дос­ти­же­ния выс­ших иде­а­лов. Имен­но так фор­ми­ру­ет­ся ре­а­лис­ти­чес­кий об­раз то­го, что лю­бишь и це­нишь: прав­ди­во, не скры­вая изъ­я­нов, но с лю­бовью и стрем­ле­ни­ем соз­дать об­раз че­го-то бе­зус­лов­но цен­но­го.