Еще один византийский урок
Анатолий Степанов
Источник: альманах «Развитие и экономика», №4, сентябрь 2012, стр. 110
Анатолий Дмитриевич Степанов – историк, главный редактор портала «Русская народная линия»
{div width:385|float:left}{module 1_Giovanni_il_terribile1}{/div}В последнее время главным образом в связи с выходом прекрасного фильма архимандрита Тихона (Шевкунова) «Византийский урок», казалось бы, давно забытая тема византийского наследия снова оказалась в центре общественного внимания. Хотя на самом деле тема эта на задворках национального сознания была, пожалуй, только в советское время, а в эпоху Московского царства и императорской России русская мысль к этой теме постоянно обращалась.
Самые острые переживания в связи с падением Второго Рима русские испытывали, конечно, в конце XV века, поскольку крах Византийской империи совпал по времени с общими ожиданиями конца света – в 1492 году по расчетам исполнилось 7 тысяч лет от сотворения мира и согласно многим пророчествам в этом году должен был случиться Апокалипсис. Падение Константинополя в 1453 году, безусловно, только усилило эсхатологические настроения.
В XVI веке победа над ересью жидовствующих, полное объединение русских земель вокруг Москвы, победа над осколками Золотой Орды – Казанским, Астраханским и Сибирским ханствами, венчание на царство великого князя московского Ивана IV Грозного и учреждение патриаршества на Руси – все это привело к утверждению в национальном сознании представления о Третьем Риме, о преемстве Москвы от Константинополя.
В XVI веке победа над ересью жидовствующих, объединение русских
земель вокруг Москвы, победа над осколками Золотой Орды, венчание
на царство Ивана IV Грозного и учреждение патриаршества на Руси –
все это привело к утверждению в национальном сознании представления
о Третьем Риме, о преемстве Москвы от Константинополя.
Как только были преодолены последствия Смутного времени, тема константинопольского наследства вновь стала доминировать в политике Москвы – и при Алексее Михайловиче, и при Федоре Алексеевиче, и в годы регентства Софьи Алексеевны, и в первое время правления Петра Алексеевича. Затем Петр I развернул политику Руси в северном направлении, но суть ее осталась той же. В 1721 году при поднесении ему Сенатом и Синодом титула императора и звания Великий Петр Алексеевич счел необходимым подчеркнуть, что его реформы были направлены на то, чтобы «с нами не стало как с империей Греческой». Эти слова можно понять не только как объяснение сути тех реформ и действий, которые проводил великий русский государь-преобразователь (а отношение к петровским реформам было и остается противоречивым), но и как нарочитое свидетельство геополитического преемства от Константинополя.
Русско-турецкие войны и «Греческий проект» Екатерины Великой, поддержка борьбы греков за независимость Александром I, русско-турецкая война Александра II, едва не закончившаяся взятием Константинополя, и, наконец, проект русских условий мирного договора после Первой мировой войны, включавший передачу Константинополя России, – свидетельства того, что с конца XVII до начала XX века тема византийского наследия была в центре российской политики. Более того, в XIX веке эта тема стала предметом активной рефлексии в русской историософии: Алексей Хомяков, Николай Данилевский, Владимир Соловьев, Константин Леонтьев и другие русские мыслители много писали об этом. Одновременно в конце XIX – начале ХХ века были изданы фундаментальные труды и по истории Византийской империи.
Однако в сегодняшней дискуссии на тему византийского наследия акценты расставлены иначе. На первый план вышла тема роли Запада в гибели Византийской империи, разграбления крестоносцами богатств империи, что и стало основой «чуда западного капитализма», обострило конфликт Восточной православной и Западной цивилизаций. Понятно, что такая постановка проблемы сегодня предельно актуальна. В этом смысле фильм архимандрита Тихона (Шевкунова) назван очень точно – «Византийский урок». Именно так! Мы должны извлечь для себя уроки из падения Константинополя, чтобы, по слову Петра Великого, «с нами не стало как с империей Греческой».
Однако сегодня национальное сознание сталкивается с двумя серьезными искушениями, которые необходимо понять и верно оценить. С одной стороны, некоторые интеллектуалы, писатели и публицисты, в том числе и православные, говорят о том, что нам нужен союз с христианским Западом для совместного противостояния мусульманской угрозе. А для этого необходимо активизировать контакты с теми, которые реально сталкиваются с угрозой исламизации, – с консервативными протестантскими кругами Европы, с Израилем и прежде всего с Ватиканом. С другой стороны, все громче звучат голоса политологов и политиков, выступающих за интенсификацию контактов с Европейским союзом, чтобы обрести союзника в борьбе против экспансии США и Китая, стремящихся с разных сторон получить контроль над российскими ресурсами. А для этого опять же надо активизировать связи с Ватиканом, без которого союз России с Европой не состоится.
Обе эти идеи являются настоящими искушениями, поскольку предлагают внешне логичное, но по сути неверное и опасное решение реально существующих проблем – угрозы со стороны воинствующего исламизма и противостояния с главными центрами силы в мире. Неверное и опасное, потому что, как учит нас история, союз с Ватиканом Россию никогда до добра не доводил. И сегодня предложение наступить на те же грабли вряд ли приведет к иному результату.