Андрей Иванов. Крещение великого князя Владимира в Корсуни. 1829

«Дух суровый византийства»
Александр Ефремов

Источник: альманах «Развитие и экономика», №4, сентябрь 2012, стр. 44

Александр Валентинович Ефремов – кандидат исторических наук, специалист по историософии

Одним из важ­ней­ших и ин­те­рес­ней­ших воп­ро­сов на­шей ис­то­рии ос­та­ет­ся воп­рос о том, ка­кие фак­то­ры поз­во­ли­ли ма­лень­ко­му Мос­ко­вс­ко­му кня­же­ст­ву уве­ли­чить свою тер­ри­то­рию в во­семь­сот (!) раз и стать ве­ли­чай­шим го­су­да­р­ством Но­во­го вре­ме­ни. И это при­том что ге­о­по­ли­ти­чес­кие, ланд­ша­фт­ные и кли­ма­ти­чес­кие обс­то­я­тель­ства бы­ли для Моск­вы край­не неб­ла­гоп­ри­ят­ны­ми. А ведь ни­ка­кой дру­гой сла­вя­нс­кий на­род не су­мел соз­дать не толь­ко им­пе­рии, но да­же прос­то зна­чи­тель­ной го­су­да­р­ствен­нос­ти, воз­мож­но, за иск­лю­че­ни­ем Поль­ши XVI ве­ка. Кро­ме то­го, рус­ские ока­за­лись твор­ца­ми ху­до­же­ст­вен­ной куль­ту­ры ми­ро­во­го зна­че­ния и пер­вы­ми отп­ра­ви­ли че­ло­ве­ка в кос­мос.

Ду­ма­ет­ся, что од­ним из фак­то­ров, оп­ре­де­лив­ших блес­тя­щую ис­то­ри­чес­кую судь­бу на­ше­го Оте­че­ст­ва, стал, поль­зу­ясь вы­ра­же­ни­ем Ан­ны Ах­ма­то­вой, «дух су­ро­вый ви­зан­тий­ства», ча­ще име­ну­е­мый ви­зан­тиз­мом. Сра­зу от­ме­чу, что как вся­кое яв­ле­ние, свя­зан­ное с на­ци­о­наль­ны­ми ар­хе­ти­па­ми, ви­зан­тизм не име­ет ис­чер­пы­ва­ю­ще­го оп­ре­де­ле­ния. Точ­нее, име­ю­щи­е­ся оп­ре­де­ле­ния не пол­ностью пе­ре­да­ют ха­рак­тер это­го фе­но­ме­на. Собствен­но сам тер­мин «ви­зан­тизм» ввел один из са­мых ин­те­рес­ных рус­ских мыс­ли­те­лей Конс­тан­тин Ле­онть­ев. В сво­ей зна­ме­ни­той кни­ге «Ви­зан­тизм и сла­вя­н­ство» он дал та­кую ха­рак­те­рис­ти­ку ви­зан­тиз­ма: «<…> ви­зан­тизм в го­су­да­р­стве зна­чит – са­мо­дер­жа­вие. В ре­ли­гии он зна­чит хрис­ти­а­н­ство с оп­ре­де­лен­ны­ми чер­та­ми, от­ли­ча­ю­щи­ми его от за­пад­ных Церк­вей, от ере­сей и рас­ко­лов. В нрав­ствен­ном ми­ре <…> ви­зан­тийс­кий иде­ал не име­ет <…> пре­у­ве­ли­чен­но­го по­ня­тия о зем­ной лич­нос­ти». К то­му же, по мне­нию Ле­онть­е­ва, ви­зан­тизм скло­нен «к ра­зо­ча­ро­ва­нию во всем зем­ном, в счастье, в ус­той­чи­вос­ти на­шей собствен­ной чис­то­ты». Он «от­вер­га­ет вся­кую на­деж­ду на все­об­щее бла­го­де­н­ствие на­ро­дов», и «он есть силь­ней­шая ан­ти­те­за идее все­че­ло­ве­че­ст­ва в смыс­ле зем­но­го все­ра­ве­н­ства, зем­ной всес­во­бо­ды, зем­но­го все­со­вер­ше­н­ства и все­до­воль­ства».

Та­ким об­ра­зом, ви­зан­тизм – это преж­де все­го пра­вос­лав­ное ми­ро­ощу­ще­ние (ми­ро­во­сп­ри­я­тие). Важ­ней­шим обс­то­я­тель­ством тут яв­ля­ет­ся убеж­ден­ность в том, что под­лин­ное, не­ис­ка­жен­ное хрис­ти­а­н­ство ос­тав­ле­но нам свя­ты­ми от­ца­ми пер­вых се­ми ве­ков. По­э­то­му пра­вос­ла­вие есть пол­но­та хрис­ти­а­н­ства, и ос­нов­ная цель каж­до­го по­ко­ле­ния – сох­ра­нить ее в пер­во­на­чаль­ной чис­то­те. Это – глу­бо­ко кон­сер­ва­тив­ный пос­ту­лат, при­чем кон­сер­ва­тив­ный не в смыс­ле зас­тыв­шей кон­фу­ци­а­нс­кой ста­тич­нос­ти, а ма­ни­фес­ти­ро­вав­ший раз­ви­тие, жизнь. Пос­ту­лат, уко­ре­нен­ный в транс­цен­де­нт­ном, иск­лю­чав­ший ла­ти­нс­кое «дог­ма­ти­чес­кое раз­ви­тие», при­да­вав­ший пра­вос­лав­но­му соз­на­нию чет­кую оп­ре­де­лен­ность и фор­му­ли­ро­вав­ший за­да­чи про­ви­ден­ци­аль­ной мис­сии ис­тин­но хрис­ти­а­нс­кой на­ции, да­ле­ко вы­хо­див­шие за рам­ки уз­ко­го­су­да­р­ствен­но­го бы­тия. Са­мо­дер­жа­вие в по­ня­тии ви­зан­тиз­ма не тож­де­ст­вен­но ев­ро­пейс­ко­му аб­со­лю­тиз­му, да­же «прос­ве­щен­но­му». Пра­вос­лав­ный царь – на­бож­ный пра­ви­тель, ве­ду­щий на­род к спа­се­нию.

В ус­ло­ви­ях Мос­ко­вс­кой Ру­си оре­ол бо­же­ст­вен­но­го изб­ран­ни­че­ст­ва ох­ва­ты­вал не толь­ко пра­вя­ще­го ав­ток­ра­то­ра, но и его род (ди­нас­тию). В то же вре­мя ви­зан­тизм хо­тя и был про­из­вод­ной пра­вос­лав­ной ре­ли­ги­оз­нос­ти, но не яв­лял­ся ги­пе­рт­ро­фи­ро­ван­но рас­ши­рен­ной цер­ков­ностью. Он был еще и иде­о­ло­ги­ей на­ци­о­наль­но­го (за­тем им­пе­рс­ко­го) го­су­да­р­ствен­но­го со­зи­да­ния, приз­ван­но­го обес­пе­чить един­ство аб­со­лют­но­го и от­но­си­тель­но­го, то есть дер­жав­но­го стро­и­тель­ства и стрем­ле­ния к Аб­со­лю­ту (дос­ти­же­нию пол­но­ты раз­ре­ше­ния ре­ли­ги­оз­ных за­дач). Ина­че го­во­ря, ви­зан­тизм, по­доб­но двуг­ла­во­му ор­лу, был об­ра­щен и к Церк­ви, и к го­су­да­р­ству. Он ока­зал­ся тож­де­ст­ве­нен сущ­нос­ти хрис­ти­а­нс­ко­го го­су­да­р­ства, ос­та­ва­ясь яд­ром на­ци­о­наль­но­го бы­тия, пос­коль­ку его сак­раль­ной за­да­чей бы­ло сох­ра­не­ние выс­ших ин­те­ре­сов пра­вос­лав­но­го царства, по сте­пе­ни сво­ей глу­би­ны имев­ших ре­ли­ги­оз­ный ха­рак­тер. Сим­фо­ния Церк­ви и го­су­да­р­ства чет­ко фик­си­ро­ва­лась в чи­не вен­ча­ния на царство, вклю­чав­шем та­ин­ство ми­ро­по­ма­за­ния, че­рез ко­то­рое ве­ру­ю­ще­му по­да­ют­ся да­ры Свя­то­го Ду­ха.