Владимир Маковский. Ночлежники. 1889
Реформы 1860-х годов, а затем иностранный капитал, прежде всего финансовый, а также мировой рынок, в который включилась Россия, впервые в её истории обеспечили механизм экономической эксплуатации.
Объективно указанная модель предполагала нарастающее проникновение иностранного капитала, занятие им важнейших позиций внутри страны, усиление финансовой зависимости страны и её хозяйства от западного капитала и как следствие – ослабление внешнеполитических позиций и даже ограничение суверенитета, международной субъектности. Я уже не говорю о формировании западоподобных (западоидных) господствующих групп с соответствующим образом жизни и об обнищании широких масс. Налицо были также рост социально-экономической поляризации, нарастание социальной напряжённости и политической нестабильности. Результат – революция, распад страны, гражданская война. Руками большевиков русская история подписала приговор «модели Александра II», «модели белой империи», сутью которой была, помимо прочего, утрата имперскости. «Девятнадцатый век, – отмечал Михаил Меньшиков, – следует считать столетием постепенного и в конце тревожно-быстрого упадка благосостояния в России». И далее он подчёркивал, что если не произойдёт какой-либо «смены энергий», страна будет разорена и попадёт в плен к западному капиталу. «Смена энергий» произошла – в виде революции, в ходе которой интернационал-социалистическую фазу и стратегию (1917–1927/29 годы) сменила импер-социалистическая (1927/29–1939 годы). Победа последней стала фундаментом иной модели развития России.
Другая – а точнее, альтернативная – модель развития России в мире: Россия не элемент мировой системы, а альтернативная мировая система, антисистема по отношению к капиталистической, системный антикапитализм. Эта модель, которую условно можно назвать «сталинской», или моделью «красной империи», возможна только на основе технико-экономической и финансовой независимости от капиталистического мира. А следовательно, на основе мощного военно-промышленного комплекса (ВПК), значительной автаркии по отношению к внешнему миру, мобилизационной экономики, высокой степени контроля центральной власти над верхами (вплоть до сферы потребления) и населением в целом. Результат реализации этой модели – восстановление великодержавного статуса России в виде СССР, биполярный (ялтинский) мир, второе место СССР в мировой экономике, прогресс в науке, технике и структурах повседневности (в том числе такой абсолютный рекорд как смертность 6 промилле в 1960-е годы).
Со второй половины 1950-х годов началась эрозия этой системы. Изменение типа её отношений с мировой капсистемой стало интегральным элементом такой эрозии. Советская номенклатура решила интегрировать СССР в мировой рынок. Отчасти это было связано со стремлением включиться в западную систему потребления, отчасти с тем, что благодаря экономическим успехам 1950-х годов советская верхушка приобрела уверенность в том, что сможет победить Запад на его поле – на мировом рынке, действующем по законам капитализма.
С середины 1950-х годов СССР резко активизировал продажу нефти. Сначала – по политическим причинам (удар Хрущёва по «реакционным арабским режимам» по совету Насера), однако довольно скоро главную роль стали играть экономические интересы определённых сегментов номенклатуры, тем более что технико-экономический прогресс СССР в мирном секторе стал замедляться и СССР стал предлагать на мировом рынке главным образом сырьё – нефть и газ. В ещё большей степени этот процесс подстегнули кризис 1973 года («нефтяной шок») и рост цен на нефть.
В результате страна стала постепенно превращаться в сырьевой придаток Запада, усиливалась финансовая зависимость от него. То есть СССР «выруливал» к «модели Александра II», что объективно противоречило и состоянию антисистемы, и великодержавному статусу. В реальной истории это противоречие разрешилось крушением советского коммунизма, уничтожением СССР и возвращением русского мира на новом витке истории к «модели Александра II».
На рубеже 1970–1980-х годов, с началом неолиберальной контрреволюции, на Западе стартовал процесс реальной глобализации. Необходимым условием её дальнейшего развития (а также решения ряда опасных для капсистемы проблем) стали ликвидация системного антикапитализма, разрушение СССР и устранение русского очага мирового развития. РФ как самый крупный осколок СССР оказалась элементом возникшей (в том числе и на костях СССР) глобальной системы, причём элементом финансово-зависимым, специализирующимся на поставках сырья, а следовательно, имеющим ограниченный суверенитет.
Таким образом, на рубеже ХХ–XXI веков Россия воспроизвела «модель Александра II» эпохи «водораздела» (1870–1920-е годы), только в более жёсткой форме и в значительно менее благоприятных геополитических условиях для сохранения великодержавного статуса. Эпоха «водораздела» была борьбой за гегемонию в капсистеме, эпохой противостояния двух державных блоков. Запад не был един, и это создавало пространство для манёвра Александру III, Николаю II, а позднее – Сталину. На рубеже ХХ–XXI веков Запад выступает единым блоком во главе с США – единственной сверхдержавой. Иными словами, перед Россией, как и на рубеже XIX–XX веков, та же дилемма.
