Рост социальной и физической нестабильности и волатильности
Рост социальных рисков проявляется двояко – в форме нестабильности и в виде повышенной волатильности. Первое связано с увеличением частоты различных социальных катаклизмов, второе – с ростом перепадов в параметрах социального развития. Последние три десятилетия стали поистине рекордными в этом смысле. Например, в 1990-х годах разрушился Советский Союз, а с ним и мировая система социализма – как военная, так и экономическая. В 1990 г. Ирак вторгся в Кувейт, после чего началась война в Персидском заливе. В 2003 г. началась новая война в Ираке. В 1999 г. началась бомбардировка Югославии. 2010–2013 гг. ознаменовались приходом «арабской весны», в результате которой были свергнуты правительства Египта, Туниса, Ливии, Йемена. В 2013 г. затяжная война в Сирии переросла в сложный международный процесс урегулирования путем химического разоружения страны. В том же году начались волнения и беспорядки в Турции. Таким образом, плотность социальных катаклизмов невероятно возросла.
Перепады в социальных параметрах также достигли астрономических величин. Для примера приведем Египет, который нес многомиллиардные потери из-за оттока туристов по причине политической нестабильности. Так, если в 2012 г. Египет посетили около 2,5 миллиона россиян, а в июле 2013 г. численность российских туристов увеличилась еще на 24 процента, то к сентябрю 2013 г. их число уменьшилось на 70 процентов, а к середине сентября их вообще практически не осталось. Такая амплитуда колебаний доходов способна разрушить любую экономику. Подобных примеров можно привести множество.
Обращает на себя внимание параллельный рост всевозможных природных катаклизмов. Приведем лишь несколько характерных примеров. Прежде всего это аномальная летняя жара в Москве в 2010 г. По своему размаху, уровню аномалий, продолжительности и последствиям данная жара не имела аналогов за более чем вековую историю наблюдений погоды. Среднемесячная температура июля приблизилась к норме июля для Египта, Саудовской Аравии и Объединенных Арабских Эмиратов. Всего в течение лета максимальная температура воздуха в течение 44 дней превышала +30 градусов, из них 33 дня подряд, а 16 дней максимальная температура превышала +35 градусов. В среднем такое значение достигается один раз в 10–15 лет. Лето-2010 для Москвы стало самым жарким за всю историю наблюдений с 1879 г.
В 2013 г. произошло беспрецедентное наводнение в Хабаровском крае, в ходе которого были подтоплены 77 населенных пунктов. В зоне бедствия оказалось более 3 тысяч домом, более 7 тысяч приусадебных и дачных участков, 45,6 тысячи гектаров сельхозугодий, 28 участков автодорог. Из подтопленных районов спасатели вывезли 13,6 тысячи человек. В борьбе с последствиями стихии были задействованы 13,5 тысячи спасателей и военных, 2,2 тысячи единиц техники. В Комсомольске-на-Амуре вода в реке превышала 9 метров. Такого масштабного наводнения здесь раньше не было.
Нечто похожее происходит по всему миру. Например, в сентябре 2013 г. в американском штате Колорадо вследствие продолжавшихся наводнений более 500 человек пропали без вести, 5 человек погибли. За несколько дней в американском штате выпало столько осадков, сколько обычно выпадает за полгода. Президент США Барак Обама ввел в Колорадо режим чрезвычайной ситуации. В пострадавшие районы на помощь местным властям были направлены спасатели и техника. К спасательной операции подключились силы Национальной гвардии США и дополнительные полицейские подразделения. Работы осложнялись тем, что многие дороги оказались непроходимыми из-за оползней, спровоцированных разливом воды. Во многих местах оказались поврежденными телефонные антенны, обеспечивавшие сотовую связь. Тысячи людей были эвакуированы. Такой масштаб природных аномалий также стал беспрецедентным для данного района США.
Похожие примеры можно приводить сотнями. Главное в них то, что нестабильность физической среды и амплитуда возникающих в ней эксцессов стали чрезвычайно высокими и имеют тенденцию к дальнейшему нарастанию. Более того, мы почти визуально можем наблюдать когерентность роста социальной и физической волатильности и нестабильности. Фактически в последние десятилетия разрушительные процессы в социальных и природных системах синхронизировались и идут параллельно. Это не может не наводить на мысль о наличии связи между двумя видами систем. При этом можно предположить, что в генеральной линии развития цивилизации что-то расстроилось. Похоже, что технологии уже не справляются со своей функцией подавления физических рисков, ибо риски со стороны природной среды откровенно нарастают. В чем же дело?
Формирование обратной связи в кибернетической системе «технологии–институты»
Возрастание роли антропогенного фактора ни для кого не секрет. Человеческая деятельность меняет физический и природный ландшафты, иногда совершенно непредсказуемо. Похоже, что начала формироваться устойчивая обратная связь в системе, когда социальные риски стали перекладываться в физическую среду. Фактически речь идет о переходе процесса в новое качество, когда «эффектом возврата» социальных рисков в природную среду уже нельзя пренебрегать. Схематично эволюционный процесс взаимодействия физической и социальной сред, технологий и институтов представлен на рисунке 1.
Долгое время технологии подавляли физические риски и повышали риски социальные, которые впоследствии подавлялись институтами. Соответственно имела место генеральная закономерность: чем меньше физические риски, тем выше социальные риски (эффект замещения). Тем самым действовала отрицательная прямая связь между двумя подсистемами – физической и социальной. Сегодня, когда сложность социума достигла некоторого критического уровня, институты не справляются со своей задачей, что запускает процесс непосредственного «просачивания» избыточных социальных рисков в физический мир. В этом случае формируется обратная положительная связь: чем выше социальные риски, тем больше физические риски (эффект дополнения) (рис. 1).
Наличие в системе «природа–социум» отрицательной прямой и положительной обратной связей приводит к их борьбе – какая из них возобладает. По-видимому, вплоть до начала XXI века в основном «побеждала» прямая связь, обеспечивавшая генеральную линию развития человечества. Следующие 10–13 лет прошли под знаком обратной связи, которая приводила к инверсии генеральной линии развития и чревата гибелью современной цивилизации.
Надо сказать, что усиление обратной связи в системе «природа–социум» связано с длительным и довольно интенсивным экономическим ростом. Напомним, что мир на протяжении 10 тысяч лет истории человечества находился в состоянии мальтузианской ловушки, для которой были характерны микроскопические темпы экономического роста и отсутствие роста душевого благосостояния. И лишь в последние 400 лет наблюдался рост производства, а по-настоящему активный рост – лишь в последние 200 лет. Уже сегодня многие экономисты, среди которых нобелевские лауреаты Норт и Лукас, говорят о том, что экономический рост является скорее всего аномальным явлением для человечества, а потому не исключено, что уже в самом скором будущем его потенциал иссякнет. Однако пока именно он лежит в основе механизма «включения» и поддержания обратной связи в системе «природа–социум».
Для иллюстрации механизма перекладывания рисков из социальной среды в физическую рассмотрим несколько типовых примеров. Первый из них связан с фрекингом – новейшим методом безводного разрыва пласта при добыче газа и нефти. Сланцевая добыча углеводородов в последние годы стала очень популярной в США. Однако американские специалисты пришли к выводу, что главной причиной более сотни землетрясений в городке Янгстаун в штате Огайо стал именно фрекинг. Подземные толчки жители Янгстауна впервые ощутили в конце 2010 г., когда там начали добывать сланцевую нефть. Сотрудники Колумбийского университета нашли доказательства очевидной связи между фрекингом и проявившейся после открытия в окрестностях города первой нефтяной скважины подземной активностью. Добывать сланцевую нефть новым способом в Янгстауне начали в декабре 2010 г. Прошли считанные дни, и город начало трясти. Хотя зафиксированные толчки слабые и не причиняют серьезных разрушений, но сейсмологов тревожит тот факт, что подземная активность происходит на Среднем Западе США, на котором линий сброса, непременного спутника повышенной сейсмической активности, раньше не было. Хотя сейсмическая активность не началась на пустом месте, фрекинг стал своего рода катализатором землетрясений, расширив проходящую в этом месте небольшую линию сброса, о которой геологи не знали. Землетрясения в Огайо несильные, но ощущаются далеко за пределами штата. Сейсмологические станции фиксируют затухающие сейсмические волны даже в Пенсильвании. Есть опасения, что слабые толчки со временем могут перерасти в мощные землетрясения. Таким образом, рост мирового производства, его усложнение и конкуренция за энергоресурсы порождают такие технологии, которые в качестве побочного действия способны увеличивать физические риски.
Второй пример связан с разливом нефти в Мексиканском заливе в 2010 г. В результате многочисленных буровых работ дно Мексиканского залива покрылось разломами, и наружу вышел непрерывный поток сырой нефти и сопутствующих газов (например, метана). Для ликвидации последствий разлива нефти была выведена искусственная бактерия «Синтия», которая должна была поедать нефть. В 2011 г. она была запущена в дело и поначалу проявила себя очень хорошо, значительно уменьшив количество нефтяных пятен. Однако со временем она мутировала и стала уничтожать белковые формы жизни. Проблемы коснулись и людей, купавшихся в водах Мексиканского залива. В результате стали появляться болезни, которые пока еще не поддаются диагностике. Опасность новой бактерии состоит еще и в том, что она не реагирует ни на какие известные антибиотики. Таким образом, пытаясь снизить одни социальные риски, люди создают технологии «двойного назначения», которые одновременно повышают другие социальные риски.
Третий пример связан с радиоактивной аварией на АЭС «Фукусима-1», произошедшей в 2011 г. в результате сильнейшего в истории Японии землетрясения и последовавшего за ним цунами. Как следствие этого события имело место массовое заражение пищевых продуктов. Например, проверка рыбы (корюшки), выловленной в озере Акаги Онума, показала наличие в ней радиоактивного цезия, превышающего допустимую концентрацию более чем в 4 раза, хотя место улова находилось на расстоянии более 200 километров от АЭС. Спустя 2 месяца после аварии в листьях чая, выращенного в провинции Гунме, зафиксировано 780 беккерелей цезия на килограмм сырья, что почти в 8 раз превышало норму. Обследование берегов рек и озер ряда гористых районов страны также показало повышенное содержания цезия, который, вероятнее всего, попал туда с дождевой водой, стекавшей с возвышенностей. Таким образом, атомная станция, долгое время стабилизировавшая повседневную жизнь Японии, породила социальные риски далеко за пределами своего расположения.
Характерно, что во всех рассмотренных случаях источником новых физических рисков стали конкретные технологии. Между тем есть множество рисков, которые продуцируются одновременно многими технологиями и производствами. К числу таковых относятся изменение климата земли, таяние льдов в Гренландии и Антарктиде, нарушение течений, развитие психических заболеваний и т.п.
Для иллюстрации скорости нарастания экологических рисков воспользуемся примерами Джареда Даймонда применительно к Китаю. Так, кислотные дожди в этой стране в 1980-е гг. выпадали только в нескольких областях на юге и юго-западе. К началу XXI века они распространились на большую часть страны. В четверти всех городов Китая из осадков, выпадающих каждый год, больше половины выпадает в виде кислотных дождей. Число «красных потоков» в китайских морях – цветущего планктона, токсины которого ядовиты для рыб и других обитателей океана, – сейчас увеличивается на 100 штук в год, тогда как еще в 1960-е гг. увеличение составляло одну единицу за 5 лет. Между 1972 и 1997 гг. река Хуанхэ пересыхала в нижнем течении 20 раз за 25 лет, а безводный период увеличился с 10 дней в 1988 г. до 230 дней в 1997 г. Увеличилась в Китае частота и интенсивность пылевых бурь. С 300 г. до н. э. до 1950 г. пылевые бури обрушивались на северо-запад Китая в среднем один раз в 31 год. С 1950 по 1990 гг. – один раз в 20 месяцев. С 1990 г. пылевые бури – ежегодное явление. Такое нарастание и уплотнение физических рисков является прямым следствием разросшегося и усложнившегося китайского производства.
Из приведенных примеров хорошо видно, что возросшая социальная нестабильность вкупе с социальной волатильностью в сегодняшнем мире почти автоматически перекладываются в физическую нестабильность и волатильность.
