Франсуа Асселино: «Многополярный мир – это американская или даже англосаксонская придумка, основанная на общепланетарном апартеиде»
Интервью французского политика, главы Народного республиканского союза Франсуа Асселино первому заместителю главного редактора альманаха «Развитие и экономика» Дмитрию Андрееву
Источник: альманах «Развитие и экономика», №11, сентябрь 2014, стр. 46
– Господин Асселино, я бы хотел начать нашу беседу вот с какого вопроса. В российских СМИ время от времени появляется информация о вас и о вашей партии. Не скажу, что сведений много, как правило, это лишь ваши интервью или короткие комментарии по тем или иным злободневным вопросам европейской или российской политики. И надо сказать, что эти ваши суждения всегда обращают на себя внимание своей меткостью и своевременностью. А так как вы напоминаете о себе в наших СМИ нечасто, то вокруг вашего имени возник некий ореол загадочности. Моих соотечественников интересует, кто такой этот симпатизант России, что собой представляет его партия, чего она добивается? Собственно, для ответа на эти и другие вопросы я и приехал в Париж, к вам на беседу. Судя по всему, это будет ваше первое крупное интервью российскому изданию. Так вот, вернусь к своему вопросу. В тех наших СМИ, где появляются ваши выступления, вас называют консерватором. Это корректно? Поясню свой вопрос. Дело в том, что в России сейчас понятия «консерватор», «либерал», «правый», «левый», «демократ» настолько затасканы, что уже утратили свой изначальный смысл. И когда кого-то называют консерватором, у меня возникает естественное желание уточнить непосредственно у этого человека, как он сам себя воспринимает и позиционирует. Поэтому, господин Асселино, скажите, пожалуйста, вы действительно консерватор?
– У Народного республиканского союза есть хартия, которую мы издали в том числе и на русском языке. И я захватил ее, идя на встречу с вами. Вот на этих шести страницах указываются основные положения нашей идеологии и наши цели. Ваш вопрос интересует и многих французов, затрудняющихся с определением, кто мы – левые или правые? В этом смысле Народный республиканский союз – особенное политическое движение, потому что мы рассматриваем и оцениваем процессы, происходящие сегодня в мире и во Франции, совершенно иначе, нежели все другие французские политические силы. Вот смотрите, мы даже специально зафиксировали в нашей хартии, что отличаемся от всех них, читаю, «способами решения сложившегося экономического, культурного и социального кризиса Франции». Нас задевает, что Франция сегодня не является суверенной и независимой страной. И это тем более обидно, что этимология названия нашей страны восходит к племени франков, а слово «франки» переводится как «свободные». На протяжении всей нашей истории мы лишь несколько раз утрачивали независимость и попадали под власть какой-то внешней силы. И сегодняшняя ситуация во Франции имеет очень много общего с каждым из этих случаев утраты нами суверенитета. Например, я вижу сходство между нынешним положением страны и ее оккупацией фашистской Германией, начавшейся в 1940 году. Можно вспомнить и другое поражение – 1870 года, – которое мы потерпели от той же Германии. А в конце XVIII века, в 1792 году, целая европейская коалиция хотела раздавить Французскую революцию – то есть лишить нас суверенитета. Еще один известный факт относится к эпохе Столетней войны, когда Карл VI в 1420 году фактически передал престол англичанам. Вы можете спросить меня: «А кто же сейчас завоевал Францию?» На этот вопрос я могу дать прямой и предельно конкретный ответ: «Американцы». Нас завоевывали постепенно, этот процесс продолжался примерно 30–40 лет. С одной стороны, экспансия против нас разворачивалась в области культуры: нас унифицировали под американские стандарты, делалось это с использованием всех колоссальных медийных возможностей нашего времени. С другой стороны, процесс завоевания Франции имел и непосредственно политическое выражение. Я имею в виду так называемое евростроительство. Французам вот уже 60 лет доказывают, будто сами европейцы захотели такой интеграции друг с другом. Но на самом деле проект единой Европы был нам навязан Соединенными Штатами, правда не впрямую, а так, точно мы, европейцы, сами это для себя придумали и сами же реализовали. От всех других партий Народный республиканский союз отличается тем, что мы, как говорил генерал де Голль, стремимся докопаться до самой сути. Есть доказательства, что считающиеся отцами-основателями единой Европы создатели «Европейского объединения угля и стали» Жан Монне и бывший на тот момент министром иностранных дел Робер Шуман были американскими агентами и разрабатывали свой проект именно для того, чтобы подчинить Европу Соединенным Штатам. Об этом свидетельствуют рассекреченные и обнародованные в 2000 году американские документы. Но Франция вовсе не безропотно принимала уготованную ей Соединенными Штатами после Второй мировой войны роль. В 50-е годы прошлого века у нас было две крупные политические силы. С одной стороны – голлисты, а с другой – коммунисты. И те и другие говорили в принципе то же самое, что и мы говорим сегодня по поводу необходимости возвращения государству суверенного статуса. Тогда, в 50-е годы, эти две силы даже объединились в своей борьбе против диктата Вашингтона. Но противостоять ему они не смогли, и в итоге Франция подчинилась насилию со стороны США и Германии и по сей день остается в зависимом положении. Поэтому наша главная цель – восстановление суверенитета Франции. К сожалению, французы в массе своей не видят сходства между гитлеровской оккупацией страны и тем положением, в котором она находится сейчас. И поэтому задача Народного республиканского союза – вывести нацию из такой благостной спячки, заставить ее трезво взглянуть по сторонам и понять, что и через 70 лет после свержения оккупационного режима наше государство по-прежнему порабощено. Я считаю, что нам надо всем объединиться – левым, правым, центристам, – как во время Сопротивления, невзирая на наши доктринальные различия, чтобы вернуть Франции ее суверенитет и ее независимость. То есть еще раз – вот наше главное отличие от всех остальных французских политических партий. Никто, кроме нас, не формулирует повестку именно так жестко и однозначно: восстановление суверенитета страны. Никто, я вас уверяю. Если вы возьмете программы политических партий – от крайне правых до крайне левых, – с которыми они выступают во время избирательных кампаний, то вы обнаружите во всех этих программах, по сути, похожую картину. На первом месте у всех борьба с безработицей. На втором – повышение рентабельности предприятий. На третьем – образование. На четвертом – социальные программы. И лишь где-то примерно на двенадцатом месте будут стоять отношения со странами Европейского Союза или вообще международные дела.
– Неужели даже не в первом десятке? В это трудно поверить, французы – такая политизированная нация!
– Были политизированной нацией. А вот сейчас – на двенадцатом месте, представьте себе. Это примерно то же самое, как если бы мы писали политическую программу, скажем, в 1942 году и поставили бы в ней на двенадцатое место борьбу с немецкой оккупацией. И ведь никто даже не проводит такой аналогии! Мы же, Народный республиканский союз, ставим вопрос о взаимоотношениях Франции с НАТО, с зоной евро и с объединенной Европой на первое место и утверждаем, что до тех пор, пока Франция не выйдет из Европейского Союза, из зоны евро и из НАТО, мы не сможем восстановить ее суверенитет. И я, пожалуй, нашел для вас точную аналогию Народного республиканского союза. Как бы вы назвали наше французское Сопротивление в годы Второй мировой? Вы бы его, вероятно, охарактеризовали как общественное надпартийное движение, созданное ради освобождения страны от оккупантов. Точно так же можно рассматривать и Народный республиканский союз. К нам приходят люди и из правых, и из центристских, и из левых партий. Мы представляем собой своего рода «алхимическую смесь» разнообразных политических элементов. И у нас это получается, потому что французы не любят ссориться друг с другом и легко договариваются. Но наша задача такова, чтобы эта «алхимическая смесь» постепенно перестала быть именно смесью, то есть искусственно соединенными веществами, а превратилась бы в нечто качественно новое. Поэтому наша программа преднамеренно не содержит в себе пунктов, которые бы подогревали противоречия между левыми и правыми. Мы, например, специально не касаемся миграции, мы вообще о ней не говорим в своей программе. Зачем нам ссориться из-за отношения к миграции, если по этому вопросу решения принимаем не мы, не национальное французское правительство, а соответствующие структуры Европейского Союза. Точно так же нас не должно разделять отношение к легализации однополых браков. Да, согласен, это чрезвычайно важный вопрос с антропологической и с социальной точек зрения. Но тем не менее этот вопрос все равно вторичен по сравнению с проблемой несамостоятельности Франции, находящейся под влиянием сил, которые толкают ее к саморазрушению. И если кто-то упорствует, настаивая на необходимости все-таки определиться с отношением к однополым бракам, прежде чем бороться за восстановление независимости страны, я обычно привожу этому человеку такой пример. Представьте себе, говорю я ему, если бы 18 июня 1940 года, когда генерал де Голль призвал к формированию французского Сопротивления, вы бы подошли к нему и спросили: «Перед тем как ответить на ваш призыв, проясните-ка сначала, что вы думаете об однополых браках?» – что он вам ответил бы на это? Обычно слушатели после этих моих слов смеются, и вопрос снимается сам собой. То есть еще раз, абсолютный приоритет для нас – это выход Франции из Европейского Союза, из зоны евро и из НАТО ради возвращения ей суверенного состояния, чтобы она снова стала свободной страной.
– Господин Асселино, ну а насколько ваши взгляды популярны среди французов? При том, что, конечно, любые электоральные результаты – это медийный продукт, а вовсе не реальная картина общественных настроений, но тем не менее – сколько голосов набирает Народный республиканский союз на выборах? Вы вообще участвуете в выборах?
– В этом году мы участвовали в выборах в Европарламент. Это был наш первый электоральный опыт. Во Франции мы набрали 0,41 процента голосов. Но ведь в каждом регионе было 25–30 конкурировавших избирательных списков, поэтому разброс голосов был очень сильным. Между тем наш результат все равно несколько выше, чем у Новой антикапиталистической партии господина Безансно, которую мощно рекламируют в средствах массовой информации, – она набрала 0,39 процента. Ведь наша проблема в том, что нас практически не пускают в крупные СМИ, мы в основном действуем через Интернет. И даже в таких условиях количество наших симпатизантов стремительно увеличивается, что удивляет наблюдателей. Всё же понятно – влиятельные СМИ фокусируют свое внимание на тех партиях, которые работают на укрепление так называемой евроатлантической солидарности. Например, тот же Национальный фронт или тот же Левый фронт. А этих-то, казалось бы, зачем пропагандировать? А затем, что они своими действиями углубляют национальный раскол в стране. Это очень хитрый план. Когда Народный республиканский союз отождествляют с крайне правыми, то уже одно это автоматически сближает его с Национальным фронтом и отворачивает от нас около 80 процентов потенциального электората.