Бартоломей Штробель. Валтасаров пир. Около 1618
Апокалипсис Запада происходит в декорациях материального изобилия
и технологического процветания. Постмодернистский валтасаров пир в разгаре.
Нашим государственникам и коммунистам необходимо поддерживать друг друга
на фоне антихристианской атаки по всему миру.
Социалистические и коммунистические убеждения в нашей стране, судя по результатам последних выборов, поддерживают около четверти избирателей (Зюганов + Миронов). В той мере, в какой коммунизм остается модернизированным вариантом «последней правды буржуазности», то есть учением о справедливом производстве и распределении материальных благ как смысле человеческого бытия, он должен быть подвергнут философской и прежде всего религиозной критике. Однако он расценивает капиталистическую организацию жизни – производство финансовой прибыли – как бесчеловечную и аморальную, и потому русский национальный коммунизм оказывается объективным союзником православно-патриотических сил, стремящихся вывести Россию из тупика, в который она попала в результате необуржуазного переворота конца XX века. Фундаментальное противоречие глобального рыночного «человейника» XXI века состоит в том, что здесь под влиянием виртуализации ключевых ценностей бытия («общество спектакля», по выражению Ги Дебора) образ Божий в человеке распадается быстрее и внешне незаметнее, чем в условиях предшествующих анатагонистических эпох. Внутриисторический апокалипсис Запада происходит в декорациях материального изобилия и технологического процветания. Постмодернистский валтасаров пир в разгаре. Именно поэтому русским государственникам и русским коммунистам необходимо поддерживать друг друга в патриотической и духоподъемной деятельности на фоне фронтальной антихристианской атаки по всему миру. И при этом стремиться по возможности сблизить свои мировоззренческие позиции. Россия у нас одна.
То же самое касается и национализма. На современном отечественном общественно-политическом поле присутствуют три национализма – православный, национально-демократический и языческий. Разумеется, только с первым национализмом стоит иметь дело, однако его все-таки лучше называть не национализмом, а стремлением к сохранению основных культурных ценностей и традиций русского народа, точнее, Русского мира, который включает в себя отнюдь не только этнических русских. Именно такие акценты присутствуют в статье Путина по национальному вопросу, опубликованной перед выборами (русское ядро имперского типа). Что касается двух других национализмов, то они требуют четкой оценки. Первый из них представлен типичными национал-либеральными идеологами, которые непосредственно продолжают европейскую буржуазно-демократическую линию в национальном вопросе, стремясь встроить русский народ в концерт цивилизованных западных (правда, постхристианских и фактически вырождающихся) этносов. Неслучайна у них, между прочим, и ссылка на декабристов-масонов: те не только царскую семью собирались вырезать, но и многих инородцев выслать в весьма отдаленные края. Языческий же русский национализм имеет однозначно антихристианскую направленность – опять-таки вопреки «большому народу».
Постмодерн как последний вызов
Сейчас много говорят о том, что у нас образовались две партии – «партия телевизора» и «партия Интернета». Отчасти это верно, но только отчасти, потому что, в отличие от «телеманов», профессиональные «интернетчики», живущие в своих твиттерах, в принципе не могут образовать никакой партии. Не только потому что их относительно мало. Партия – это, как известно, часть, сторона целого, а Интернет сам по себе есть некое целое, правда, особого рода. Его центр везде и нигде.
То, что происходило на «болотно-пионерских» площадях в Москве и Петербурге, есть типичное проявление «цветной» революции, основанной на сетевой идеологии Постмодерна. Сегодня арсенал подобных постмодернистских сетевых проектов выглядит просто впечатляющим. В мировоззренческом плане, конечно, речь идет о едином культурно-политическо-экономическом суперпроекте. Несущими конструкциями этого проекта выступают прежде всего транснациональные финансово-промышленные группы, обладающие контролем над ресурсами и все более склоняющиеся к экономике спекулятивного, а не производительного типа. Мощную поддержку им оказывают международные информационные сети вроде глобального телевидения или Интернета. Эти медийные галактики проецируют свои игровые ризомы («кусты», вербальные «грибницы», лишенные центральной точки отсчета) на ровные смысловые плоскости, где люди и вещи уже не имеют естественного «своего места», а лишь отражаются (играют) друг в друге. Чего нет в электронном поле, того не существует – это нынче не шутка, а суровая действительность.