Уинстон Черчилль:
«Империи будущего – это империи разума».
Здесь важно учесть три момента. Мне кажется, что тот дух современности, который мы наблюдаем, похож на то, о чем Уинстон Черчилль говорил еще в 1943 году, когда утверждал, что «империи будущего – это империи разума». И вот задача, которая перед англосаксонской цивилизацией была поставлена, заключалась в том, как управлять мировым разумом, какими средствами и как это делать. В то же время еще ранее, в начале ХХ века у Розы Люксембург был такой тезис, что «если бы весь народ знал, то капитализм не продержался бы и 24 часа». То есть капитализм держится на незнании народа. И это есть принцип.
И еще один тезис Корнелиуса Касториадиса о том, что «... никто не может сказать, кому служит экономическая система, если ее функционирование непостижимо». Поэтому вот эта работа над тем, чтобы функционирование экономической системы было непостижимо, является важнейшей задачей, и она систематически реализуется. Потому что мир делится на тех, которые могли бы или могут постигать, и тех, которые не должны знать и оберегаются от возможности подлинного знания.
Все процессы развития неминуемо связаны с развитием знания. Если
актов и процессов развития знания нет, то о развитии говорить невозможно.
Что важно, если мы обсуждаем эту проблематику развития? Что все процессы развития неминуемо связаны с развитием знания. Если актов и процессов развития знания нет, то о развитии говорить невозможно. Поэтому стратегия выработки и использования знаний и стратегия развития человеческого сообщества и содержания его экономики и экономическая организация взаимоопределяют друг друга. То есть то, как мы знаем, и то, как мы хозяйствуем, – это взаимосвязанные вещи. При этом мы из истории знаем, что основой индустриальной революции ХVIII века стал предшествовавший долгосрочный период научного индустриального (массового) образования и распространения знания, распространения ноу-хау, создания соответствующих мультипликативных эффектов от свободного обращения знания. Сегодня мы находимся в ситуации, когда происходит радикальная смена всей этой инфраструктуры, то есть для нового промышленного технологического рывка ХХІ столетия необходимо создать новую эпистемическую базу. Без этого никакое изменение не произойдет, и, соответственно, изменение, которое формируется в тени кризиса, связано как раз с этим.
С.Н. Белкин: Что такое эпистемическая база?
Корнелиус Касториадис:
«Никто не может сказать, кому служит экономическая
система, если ее функционирование непостижимо».
А.В. Коврига: Если коротко и упрощенно – это то, каким образом в обществе знание порождается, как оно (воспроизводство познающей способности) организовано институционально, и как знание «распространяется». Это публичная библиотека, сфера образования, институты науки, это также все, что связано с общественным поощрением процессов познания, с культивированием поведения, когда знание и познание становятся ценностью. Люди, все население и народы движутся к этому. И что здесь важно? Глобальная политэкономия знания и является этой стихией. Национальная ситуация детерминируется прежде всего тем, что происходит со знанием на глобальном уровне. Вот хорошая книжка у Рэндела Коллинза была по социологии философии, где он показал, что, если мы не включены в глобальные сети и международное сообщество, мы не можем знать. То есть знание, возможности понимать, что происходит с нами и в мире, возможности построить эффективное действие, обязательно связаны с тем, включены мы или нет.
Поэтому если говорить об этом круглом столе и о той традиции или о той практике, которая могла быть здесь учреждена как периодическое собрание, то нужно было бы ставить вопрос о расширении круга и включении других школ, представителей других народов, которые озабочены похожей повесткой дня и похожей проблематикой. То есть сеть должна быть транснациональной, иначе мы не схватим эту ситуацию.