Россия сегодня экономически используется окружающим миром, однако культурно им отторгается. Предъявление прежде себе самой, но также urbi et orbi современного прочтения загадочной русской души, ее ценностей, идеалов, мирополагания – задача, с очевидностью востребованная временем.
Что же есть Россия? Действительно, сложный вопрос, на который вряд ли можно дать однозначный ответ. Исторический опыт свидетельствует об ипостасях и версиях Руси, России, о сосуществовании разных русских стран.
Исторический опыт свидетельствует об ипостасях и версиях Руси, России,
о сосуществовании разных русских стран. Причем не только в диахронном русле,
считая от мозаики Киевской Руси, Ордынского улуса (Тартарии на европейских
картах даже сравнительно позднего времени), Московского царства, Российской
империи до России-СССР и нынешней России-РФ.
Причем не только в диахронном русле, считая от мозаики Киевской Руси, Ордынского улуса (Тартарии на европейских картах даже сравнительно позднего времени), Московского царства, Российской империи до России-СССР и нынешней России-РФ. Но также в пространственном прочтении темы: северо-восточной Московии, обширной северо-западной Новгородской республики, юго-западнорусского государства – Великого княжества Литовского, Русского и Жемойтского, а впоследствии Малой, Червонной и Белой Руси. Не говоря уже о легендарной юго-восточной Тмутаракани, других восточных землях и азиатских подданствах. А вглядываясь вглубь веков, можно припомнить отрывочные, смутные сведения о Порусье и Борусии, Рустингене и баснословном острове Буяне/Руяне, о море Руссов и Росском каганате. И заодно вспомнить о различных казацких – реестровых, войсковых («полковых»), сечевых, кошевых, краинных, литовых-береговых – множествах и политиях.
Поиск ответа на вопрос о культурно-исторической конституции российского организма – век за веком обретавшего собственное миропонимание, оригинальную формулу миростроительства и колоссальную, непростую для освоения территорию – отчасти напоминает детективное расследование, когда фиксируются не только внешние обстоятельства, но и внутренние мотивации поступков. И в ходе социально-исторического процесса, в присутствии своего рода «присяжных заседателей» – народа, можно надеяться прозреть суть событий.
Русские страны
Когда-то о «русских странах» писали еще в средневековой Европе. Правда, имелись в виду скорее всего княжества, торговые города-республики и т.п. Историк и писатель Карамзин в начале XIX века по-своему аранжирует мелодику русских стран, подтверждая, однако же, присутствие темы в общественном сознании: «Стоя на сей горе, видишь на правой стороне почти всю Москву <…> по желтым пескам, течет светлая река, волнуемая легкими веслами рыбачьих лодок или шумящая под рулем грузных стругов, которые плывут от плодоноснейших стран Российской империи и наделяют алчную Москву хлебом».
В дискуссиях постсоветского времени происходит реабилитация исторической памяти. Приоткрывается забытое/закрытое равно в СССР и Российской империи летописание о множественности родоначальников и наследников «всея Руси», о культурной, социальной и политической полифонии Русского мира. Речь идет о многоцветном спектре «русской радуги»: о Рутении (Ruthenia), Рустении, Тмутаракани и Белой Веже, о Руси Малой и Великой, Белой и Черной, Червоной и Полоцкой. О пространствах Семигалии и Краины, Галиции и Волыни, о Закарпатье, Подкарпатской Руси и Буковине, Подолье и Холмщине, Гетманщине и Слобожанщине, Сечи и Коше, о Полесье и Залесье, о Руси Нижней и Поморской, Северо-Западной – Псковской и Новгородской. О пестрой смеси этносов и народов.
Поводом для размышлений может служить генезис Новоросcии (Новой России), малороссийского по населению разноцветия колонизируемых Великороссией земель – Малинового Клина (Кубани), Желтого Клина (среднего и нижнего Поволжья), Серого Клина (юга Западной Сибири и Северного Казахстана), Зеленого Клина (Забайкальского, Приморского, Хабаровского краев, Амурской и Сахалинской областей). Или такие экзотичные замыслы, как Желтороссия – наследие забытого проекта генерала Гродекова (и альтернативного по тактике, но аналогичного по стратегии проекта Витте). Не слишком известное определение «русской Маньчжурии» и отчасти Туркестана в перспективе могло объять пространства внешней Монголии, северо-восточного Казахстана, Южного Урала. И, возможно, сопредельных степных территорий Поволжского левобережья, Калмыкии.
Буддийско-ламаистская этноконфессиональная множественность «русских бурят», а далее в прилегавших к Поволжью просторах «русских калмыков» смыкалась с этнокультурным пространством «русских башкир» и «русских татар», оплодотворенном, в частности, исходящими из Крыма идеями Исмаила Гаспринского о «русском исламе».
При этом получали шанс на разрешение проблемные ситуации. По мере продвижения государства на территории удаленного и малозаселенного Дальнего Востока рождались такие проекты, как «прошивка» России Транссибирской магистралью. Или геополитически и геоэкономически мотивированное закрепление (техническое и правовое) идеи КВЖД.
В сумме пунктирно намеченная разноцветная сложность («Цветная Русь») могла выстроить совершенно иной каркас удержания полифоничного Русского мира на гребне исторической волны (или цунами) в формате новой русской интегрии или Сообщества русских стран.