О цивилизационном взаимодействии России и Китая

К ситуационному анализу «Итоги 2017 года и проекция на 2018 год в разрезе российских позиций» (Изборский клуб)

К обсуждению предложены следующие вопросы.

а. Общемировая политико-экономическая ситуация

б. США: внутренняя и внешняя ситуация, Куда движется мировой гегемон?

в. КНР: новая глобальная роль и внутренние проблемы.

г. РФ: политическая стабильность и экономический распад. Объективные параметры.

д. Ближний Восток: революционные перемены или стагнация?

е. Европа: интеграция или дисинтеграция, фактор Украины.

-=-

Из двух вопросов повестки дня (в. и г.) я сконструировал третий:

РФ: новая глобальная роль и внутренние проблемы

При этом я буду рассуждать лишь о несколько частных аспектах этой большой и многогранной проблемы, касающихся, в основном, взаимосвязи России и Китая.

Я исхожу из следующего – не раз высказанного на разных уровнях, в том числе и сегодня – суждения о возрастающей роли Китая в мире. Возрастает роль Китая и в России – ее судьбе. Вот что меня в этой связи тревожит.

Влияние Китая – и в экономике и политике – растет. Но Китай это не только экономика, но и культура, это самостоятельная цивилизация. И если о влиянии финансово-экономической мощи Китая говорят и думают, анализируют и прогнозируют (хоть и недостаточно, и неполно и т.д.), то о цивилизационном влиянии Китая как-то мало заботятся.

В этой связи надо бы подумать над вопросами типа:

• Существует ли такое влияние и в чем оно проявляется?
• Велико ли оно или слабо?
• Стоит ли его опасаться и ему противодействовать, или надо стремиться к адаптивному восприятию этого воздействия?

Эти и подобные вопросы с неизбежностью приведет к одному из вечных вопросов: кто мы? В цивилизационном смысле.

Переживая собственную историю как психологическую травму, мы сейчас пытаемся спрятаться за некую ширму, которую называем евразийством в том или ином изводе или евроазиатским проектом (союзом, содружеством и пр.).

Если мы говорим о себе как о некой евразийской сущности, стремимся к этому уже в политическом, экономическом и институциональном пространстве, то надо иметь смелость вновь и вновь заглядывать внутрь себя и раз за разом определять свое реальное духовное, ментальное, религиозное, культурное и прочее состояние, его динамику и оценивать меру его соответствия или несоответствия евразийским устремлениям.

Евразийские устремления – это движение к евразийским ценностям. А что это такое – евразийский ценности? Мы, как минимум, недостаточно ясно их понимаем, осознаем, умеем идентифицировать и так далее. Но без понимания ценностной матрицы того, к чему стремимся можно оказаться совсем в другом месте и в ином качестве.

Мы часто апеллируем, например, к библейским ценностям. Но можем ли мы их сопоставить с никак или плохо осознанными евразийским ценностями? Можем решить: что совместимо, а что нет?

Можем ли мы, наконец, описать и спроектировать евразийское государство? Существовало ли таковое в мировой истории, в истории России? И что вообще можно называть «евразийским» или «евроазиатским» государством?

Я, например, утверждаю, что СССР был евразийской державой, а  Российская империя – нет. Российская империя действительно расширяла свое пространство, осваивая земли, условно названные европейцами азиатскими. Но Россия оставалась при этом глубоко и неизменно европейской страной хотя бы в том смысле, в каком христианство является европейским вероучением. В пространстве менталитета граница между Европой и Азией проходит не там, где она нарисована на картах. Иерусалим, Александрия, Дамаск, Константинополь и даже Вавилон – пространство Европы, а не Азии и Африки. Вся Европейская культура, история – оттуда родом. Российская империя восприняла из этого великого источника абсолютно всё: религию, культуру, систему ценностей, институты… Она вошла в симбиоз с Европой, стала ее частью. Ничего евразийского кроме географических карт и декоративных элементов, сложенных из «азиатских народов», в ее содержании не было.

А вот у Советского Союза – появилось! Взяв из Европы социалистические/коммунистические идеи, СССР по факту выстроил нечто абсолютно новое по своему содержанию (и по форме). И хотя это новое не стало реализацией неких евразийских идей 19-го века, но стало прецедентом, который, на мой взгляд, следует трактовать, идентифицировать как евразийское государство. Прежде всего, потому, что возникла наднациональная и внерелигиозная объединяющая, скрепляющая народы разных культур и религий идея. И – самое важное: общая для всех этическая система! Можно ее трактовать как евразийскую? – Можно. Но можно найти и иное наименование. Нет задачи втащить Россию именно под евроазиатский шильдик.

-=-

Возвращаясь к вопросу Россия и Китай сегодня.

Китай тоже воспринял идеи коммунизма, воспринял современные технологии и  институты и строит коммунизм, используя для этого весь имеющийся в мире политический и экономический инструментарий. Но при этом он не разрушил этический базис своей цивилизационной сущности. И потому он успешно движется вперед.

Мы же – разрушили! И движемся вспять, стремясь вновь стать то ли Европой от Лиссабона до Владивостока, то Третьим Римом наследником православной империи. И тот и другой путь – губительны.

-=-

Только на пути сопоставления и приведения в гармоническое взаимодействие наших этических систем возможно гармоническое и взаимовыгодное взаимодействие в политике и экономике. При этом у Китая такая этическая система есть, она осознана, внедрена, воспроизводится из поколения в поколение. У нас ее нет; есть плохо связанные друг с другом спорадически возникающие неосознаваемые их носителями обломки самых разных «этик».

И это часть проблемы: обретение российским обществом общей для большинства, осознанной всеми собственной, а не заимствованной где-либо этической системы. Причем системы непременно светской, но не противоречащей на непримиримом уровне с распространенными религиозными системами православия и ислама.

Вторая часть проблемы – постижение нами Китая (коль скоро судьбой уготовано искать гармонии во взаимодействии именно с этой страной). Постижение через изучение, знакомство с культурой. И в этом вопросе у нас полный провал. Катастрофический провал.

Нас погружают – властно, неустранимо – в помойку западной культуры. Масс-культура (российская) сформирована из мусорных отходов масс-культуры Запада.

-=-

А что мы знаем о культуре Китая? Кто из присутствующих (кроме Юрия Вадимовича Тавровского, разумеется) назовет имена китайских писателей – как современных, так и предшествующих времен? (Люди моего поколения еще, быть может, вспомнят такие имена как Лу Синь, Лао Шэ и Го Можо; ну и то, что Мао тоже писал стихи.)

Китайская опера, музыка вообще? Живопись и графика? Архитектура? Кино и театр?

Сопоставимы ли наши знания в этой сфере с таковыми в отношении западной, европейской культуры и цивилизации? Разумеется, нет. И, видимо, не могут (а исторически – и не должны) быть сопоставимы. Потому что мы сами, как цивилизация, лишь говорим, лишь хотим считать себя или стать евразийской-евроазиатской. Но на базовом, фундаментальном – и мировоззренческом и просто культурном – уровнях, мы – Европа, мы – Запад.

Хотим ли  и можем ли мы стать чем-то иным? На этот вопрос нет ответственного ответа.

И здесь важны две позиции для самоанализа: кем мы являемся, кем себя ощущаем и какими нас воспринимает – в контексте разговора – Китай. Кто мы для Китая? – Тоже Запад и Европа? Хорошо это или нет? Надо это как-то изменять, позиционировать свою евразийскую самость, стать для Китая не западом-Европой, а кем-то или чем-то иным, более родственным и близким?

-=-

В завершении хочу поделиться своим пессимизмом в связи с возможным, –  и не просто желательным, но, быть может, спасительным, – сотрудничеством России и Китая.

Россия не раз упускала возможность стратегически спасительных альянсов. Взять хотя бы вероятный Русско-Германский союз в начале ХХ века. Если бы он состоялся судьбы и этих стран и всего мира были бы иными. Невозможно смоделировать все последствия такого альянса, но многое спустя столетие кажется похожим на упущенные возможности.

Тесное взаимодействие СССР с Китаем во времена их идейного и политического единства не переросло в альянс,  закончилось антагонизмом. Кто и что тому виной разобраться сейчас, спустя шесть-семь десятилетий, видимо, не так уж и сложно. Среди причин и факторов несостоявшегося альянса и догматики из КПСС, и западники оттуда же, и недостаточный уровень как стратегического, так и тактического мышления тогдашнего Китая, тоже не сумевшего найти пути и способы перерастания отношений в нечто продуктивное, и многие другие причины не позволили состояться такому объединению стратегий и целей.

Думаю, что и сейчас тем более не позволят. Отсутствие идеологического и – главное – этического единства или хотя бы непротиворечивой близости лишь усложняет дело. Влиятельных сил, стремящихся к союзу на таком (этическим, фундаментальном) уровне, в России недостаточно или нет совсем. Лишь временные, быстро исчерпывающие себя экономические интересы удерживают страны в иллюзии сотрудничества, мира и дружбы.

К тому же у нас продолжается процесс разрушения и подмены этического базиса, на котором возможно развитие, базисом, на котором произрастает либо смердяковщина, либо сектантство. А уж о базисе, который может вступить в продуктивное взаимодействие с китайским и речи не идет.

-=-

Россия не являющаяся сама в себе проектом неотвратимо превращается в сырье для чужих проектов.

Мы должны стать проектом для самих себя, но и этого мало. Проект должен содержать в себе две взаимообусловленные цели, два контура бытия: материальную и этическую. Этическая – главная, материальная ей подчинена. Этическая – это смысл жизнь: как нам жить друг с другом и для чего. Материальная – как этого достичь и удержать.

Гипотетический союз России и Китая, основанный на совпадении этических принципов может привести к формированию исключительной по своему влиянию, по уровню процветания и устойчивости безопасного развития глобальной сущности. Но пока, к сожалению, нет не то что действий, но хотя бы совместных размышлений на эту тему.

24-25 декабря 2017 г.