? ? ?

Джон Дьюи:
«Ясное осознание совместной (communal) жизни
во всех ее проявлениях составляет идею демократии».

Воз­мо­жен ли в Рос­сии де­мок­ра­ти­чес­кий про­ект об­ще­ст­вен­но­го уст­рой­ства, ко­то­рый воп­ло­тил­ся бы в жизнь, а не был бы на­ив­ной меч­той или ци­нич­ным иде­о­ло­ги­чес­ким прик­ры­ти­ем ко­ры­ст­ных пар­тий­но-по­ли­ти­чес­ких уст­рем­ле­ний? Пос­ле двад­ца­ти с лиш­ним лет пе­ри­пе­тий рос­сийс­кой ре­фор­ма­ции, че­ре­до­ва­ний эта­пов ро­ман­ти­чес­ких на­дежд и горь­ких ра­зо­ча­ро­ва­ний та­кой воп­рос за­ко­но­ме­рен, и от­вет на не­го подс­ка­зы­ва­ет­ся мно­го­ве­ко­вой ис­то­ри­ей борь­бы про­тив ти­ра­нии и дес­по­тиз­ма за сво­бо­ду и де­мок­ра­тию. Де­мок­ра­ти­чес­кий про­ект для сов­ре­мен­ной Рос­сии воз­мо­жен толь­ко как ор­га­ни­чес­кий сплав иде­а­лов де­мок­ра­тии с да­ле­ки­ми от этих иде­а­лов ре­а­ли­я­ми рос­сийс­кой ис­то­рии и ны­неш­ней об­ще­ст­вен­ной прак­ти­ки.

В мо­мен­ты кру­тых ис­то­ри­чес­ких по­во­ро­тов – а Рос­сия уже на про­тя­же­нии чет­вер­ти ве­ка, не­сом­нен­но, пе­ре­жи­ва­ет та­кой по­во­рот, – по­ли­ти­кам, ока­зав­шим­ся на греб­не вол­ны, не­ред­ко ка­жет­ся, что все воз­мож­но. На­до толь­ко раз­ра­бо­тать иде­аль­ный про­ект пре­об­ра­зо­ва­ний и про­я­вить во­лю к его ре­а­ли­за­ции. Воз­ни­ка­ет ви­ди­мость то­го, что на ру­и­нах ста­ро­ре­жим­ных инс­ти­ту­тов и ри­ту­а­лов ре­ши­тель­ны­ми действи­я­ми участ­ни­ков про­цес­са фор­ми­ру­ют­ся сов­сем иные инс­ти­ту­ты и ри­ту­а­лы. Од­на­ко вско­ре да­ет о се­бе знать гро­мад­ная си­ла ис­то­ри­чес­кой инер­ции. Ка­за­лось бы, ка­нув­шие в ле­ту сте­ре­о­ти­пы по­ли­ти­чес­кой куль­ту­ры, со­от­ве­т­ству­ю­щие им инс­ти­ту­ци­о­наль­ные струк­ту­ры и со­ци­аль­ные прак­ти­ки вновь про­рас­та­ют сквозь обо­лоч­ку де­мок­ра­ти­чес­ких но­вов­ве­де­ний. Все это по­буж­да­ет за­ду­мать­ся о та­ком де­мок­ра­ти­чес­ком про­ек­те для Рос­сии, ко­то­рый стро­ил­ся бы на ос­но­ве ана­ли­за глу­бин­ных со­ци­о­куль­тур­ных про­цес­сов раз­ви­тия рос­сийс­ко­го об­ще­ст­ва.

Рос­сийс­кая де­мок­ра­тия все еще на­хо­дит­ся в на­чаль­ной ста­дии фор­ми­ро­ва­ния. Од­на­ко на­ша стра­на втя­ну­та в про­цес­сы гло­ба­ли­за­ции, и спе­ци­фи­чес­кие проб­ле­мы ста­нов­ле­ния оте­че­ст­вен­ной де­мок­ра­тии не мо­гут быть ре­ше­ны в ло­ги­ке ста­рых предс­тав­ле­ний. Их над­ле­жит ос­мыс­ли­вать в скла­ды­ва­ю­щей­ся сис­те­ме ко­ор­ди­нат сов­ре­мен­но­го по­ни­ма­ния де­мок­ра­тии. При этом но­вые идеи и опыт долж­ны восп­ри­ни­мать­ся че­рез приз­му со­ци­о­куль­тур­ных осо­бен­нос­тей Рос­сии, чет­ко вы­ра­жен­ной ан­ти­но­мич­нос­ти ее об­ще­ст­вен­но-по­ли­ти­чес­кой жиз­ни.

Ока­зав­шись у влас­ти в на­ча­ле 1990-х го­дов, ра­ди­кал-ли­бе­ра­лы по­пы­та­лись восп­ро­из­вес­ти на рос­сийс­кой поч­ве за­пад­ную вер­сию этой мо­де­ли. Экс­пе­ри­мент не удал­ся, диск­ре­ди­ти­ро­вав и ли­бе­ра­лизм, и са­му идею де­мок­ра­тии. Ед­ва воз­ник­нув, де­мок­ра­тии инс­ти­ту­ты ока­за­лись за­лож­ни­ка­ми го­су­да­р­ствен­но-бю­рок­ра­ти­чес­ких, оли­гар­хи­чес­ких, кри­ми­наль­ных струк­тур. За де­мок­ра­ти­чес­ким фа­са­дом скры­ва­лись кла­но­вые ин­те­ре­сы пра­вя­щей эли­ты, ра­де­ю­щей не столь­ко о бла­ге об­ще­ст­ва, сколь­ко о собствен­ном бла­го­по­лу­чии и на­жи­ве. Еще не встав­шая на но­ги мо­ло­дая рос­сийс­кая де­мок­ра­тия ста­ла за­ды­хать­ся под прес­сом го­су­да­р­ствен­но-бю­рок­ра­ти­чес­ко­го и фи­нан­со­во-оли­гар­хи­чес­ко­го кор­по­ра­ти­виз­ма.

Ав­то­ри­тар­ный «от­кат» 1990-х го­дов пос­та­вил Рос­сию на грань рас­па­да. Аль­тер­на­ти­вой де­зин­тег­ра­ции мог стать и стал курс на ад­ми­ни­ст­ра­тив­ное ук­реп­ле­ние го­су­да­р­ствен­нос­ти и цент­ра­ли­зо­ван­ных ры­ча­гов уп­рав­ле­ния. Учи­ты­вая глу­бо­ко уко­ре­нив­ши­е­ся в рос­сийс­ком об­ще­ст­ве ав­ток­ра­ти­чес­кие тра­ди­ции, ед­ва ли при­хо­дит­ся удив­лять­ся то­му, что этот курс при­вел к уси­ле­нию ав­то­ри­тар­ных тен­ден­ций. В ре­зуль­та­те в Рос­сии сло­жил­ся власт­ный ре­жим, по су­ти де­ла предс­тав­ля­ю­щий со­бой раз­но­вид­ность «мяг­ко­го ав­то­ри­та­риз­ма». Опи­сы­вая дан­ный фе­но­мен, по­ли­то­ло­ги обыч­но от­ме­ча­ют, что для не­го ха­рак­тер­на кон­це­нт­ра­ция власт­ных пол­но­мо­чий в ру­ках уз­ко­го кру­га пра­вя­щей эли­ты в со­че­та­нии с от­но­си­тель­ной сво­бо­дой де­я­тель­нос­ти для граж­дан, ко­то­рые не ста­вят под сом­не­ние мо­но­по­лию влас­ти на при­ня­тие по­ли­ти­чес­ких ре­ше­ний⁸.

Ре­жим «мяг­ко­го ав­то­ри­та­риз­ма» – это не «ко­нец де­мок­ра­тии», как оце­ни­ва­ют си­ту­а­цию в Рос­сии аме­ри­ка­нс­кие по­ли­то­ло­ги М. Мак­фол и К. Сто­­у­­нер-Вайсс, в ин­те­рп­ре­та­ции ко­то­рых «пу­ти­нс­кий ре­жим» – это «по­ли­ти­чес­кий тер­ми­дор» пос­ле ре­форм 1990-х го­дов, изоб­ра­жа­е­мых чуть ли не об­раз­цом де­мок­ра­тиз­ма⁹.

Меж­ду тем фе­но­мен «мяг­ко­го ав­то­ри­та­риз­ма» в Рос­сии стал ло­ги­чес­ким след­стви­ем раз­ру­ши­тель­ных про­цес­сов 1990-х го­дов и сво­е­го ро­да им­пе­ра­тив­ным от­ве­том на про­ис­шед­ший тог­да под­рыв го­су­да­р­ствен­нос­ти и по­те­рю уп­рав­ля­е­мос­ти стра­ной. Ме­ры по ук­реп­ле­нию вер­ти­ка­ли влас­ти, да­же бу­ду­чи фор­маль­ным на­ру­ше­ни­ем норм де­мок­ра­тии, по су­ще­ст­ву, ог­ра­ни­чи­ли всев­лас­тие мест­ных кла­нов, ос­та­но­ви­ли «фе­о­даль­ное» дроб­ле­ние го­су­да­р­ства, сох­ра­ни­ли его це­ло­ст­ность и су­ве­ре­ни­тет. Од­на­ко, не опи­ра­ясь на ши­ро­кое де­мок­ра­ти­чес­кое ос­но­ва­ние, вер­ти­каль влас­ти не мо­жет слу­жить на­деж­ной ба­зой ста­биль­нос­ти и не­ми­ну­е­мо по­рож­да­ет ав­то­ри­тар­но-бю­рок­ра­ти­чес­кие тен­ден­ции.

⁸ Darendorf R. 1995. Can We Combine Economic Opportunity with Civil Society and Political Liberty? – The Responsive Community, vol. 5, № 3; Bell D. 1997. A Communitarian Critique of Authoritarianism: The Case of Singapore. – Political Theory, vol. 25, № 1.
⁹ McFaul M. And Stoner-Weiss K., The Myth of the Authoritarian Model. How Putin’s Crackdown Holds Russia Back, “Foreign Affairs”, January-February 2008