Неопределённость будущего России как фактор угрозы
Владимир Попов

Так получилось, что годы советской власти я завершил, работая в Госко­миссии по экономической реформе при Совмине СССР. Был заведующим сектором и в команде Рыжкова-Абалкина, готовил программу по переходу к рынку. Трагедия будущего распада страны происходила на моих глазах. Мы подготовили последний вариант программы, вычитали его до боли в глазах и, очень довольные собой, ждали приглашения к столу, который, признаюсь, радовал нас разносолами. Николай Рыжков приехал к нам в Подмосковье, где наша группа работала безвылазно несколько месяцев, лицо его излучало бла­гожелательность, он был доволен, так как знал огромный фолиант основа­тельно, потому что все его основные позиции неоднократно обсуждались с ним. Сейчас, спустя 25 лет я по-прежнему убежден: если бы наша програм­ма была положена в основу работы правительства, а она была рассчитана именно на 25 лет, Советский Союз пережил бы все испытания и сохранил ос­новной потенциал мощного народно-хозяйственного комплекса. Мы бы име­ли сегодня эффективную многоукладную рыночную экономику, с оптималь­ным государственным сектором и современным планированием, без которого не живёт ни одно нормальное государство. Премьера позвали к телефону — звонил М. С. Горбачёв. Радостный Николай Иванович стал стоя докладывать о завершении работы и что он готов её представить хоть завтра. И вдруг ли­цо его побагровело, он что-то пробовал ещё говорить, но на другом конце провода его не слушали. Мы вышли в другую комнату, уже понимая: произо­шло что-то непоправимое. Через минуту вышел Рыжков — это был уже другой человек, растерянный и потухший. Он сел за накрытый стол и после некото­рого молчания устало сказал, что Горбачёву наша программа не нужна, у не­го другие планы, а все наши разработки нужно отдать академику Аганбегяну — ему с учётом предложений Явлинского поручена подготовка нового докумен­та. На моих глазах творилась история, я ждал, когда наш руководитель, вто­рое лицо в государстве, скажет, что он не намерен сдаваться, и использует весь авторитет для отстаивания своей и нашей позиции. Но виновато улыб­нувшись, он поблагодарил нас за работу, налил рюмку, выпил и, резко по­старевший, уехал. Вот вам неумолимый рок событий, тот самый историчес­кий случай!

Итог известен: страна развалилась, и жизнь её протекает совершенно по другой парадигме. И сегодня мы вынуждены констатировать, что социально-экономическая модель развития, которая базируется на так называемых принципах "вашингтонского консенсуса", в России оказалась безжизненной. Для нас не является секретом: требования программы были в своё время сформулированы для тех стран, которые не жалко было отдать на заклание в интересах глобальных монополий. Позитивную роль эти рекомендации не сыграли и не могли сыграть, так как их целью было не развитие России, а превращение её в сырьевой придаток стран золотого миллиарда и закреп­ление за ней статуса страны с экономикой периферийного капитализма. При этом многие до сих пор упорно не хотят понять, что дело здесь даже не в либерализме и не в монетаризме. Никакого либерализма у нас в творчес­ком понимании не было и нет, а есть напыщенный и крайне самоуверенный в силу своего невежества псевдолиберализм. Но некоторые люди искренне верят в то, что это и есть классический либерализм высшей пробы, и ради торжества его идей готовы бездумно пожертвовать будущим своих потомков. И не понимают они в силу своего скудоумия, что тот же монетаризм как одна из многих теорий финансовой стабильности, но доведённый до абсурда прак­тической деятельностью президента и правительства, может стать эффектив­ным орудием окончательного разрушения некогда мощного государства. Ил­люзий быть не должно: современные государства все рукотворны и будущее их зависит не только от здравомыслия собственных правящих групп, но ещё в большей степени от интересов транснациональных корпораций.

Мировой финансовый кризис 2008 года, потрясший экономику всех разви­тых стран, заставил часть мировой интеллектуальной элиты по-иному взглянуть на происходящие вулканические процессы. Они прямо заявили об "интеллек­туальной катастрофе" крайнего либерализма в сфере финансов и экономики, что крайне огорчило наших доморощенных её адептов. Эта публика все эти годы тешила себя иллюзиями, что саморегуляция экономики произойдёт не­пременно по воле всемогущего рынка. Но это были только сладкие грёзы. "Прежние догмы перестали существовать", — жёстко заявил известный фран­цузский экономист Даниэль Коэн.

Но как вскоре выяснилось, не все светильники неолиберализма во все­ленной угасли. Один из них неожиданно ярко засветился в Давосе. Именно тогда В. В. Путин произнёс перед участниками форума поразившую меня речь, из которой явствовало, что российская власть и он лично не отдадут на поругание ценности либерализма. Такого от него не ожидал никто. Создава­лось впечатление, что незримое участие в написании путинского спича при­няла вся оставшаяся в живых гайдаровская рать, включая ставшего в те годы очередным кремлёвским изгнанником, настоящего "арапа" ультралиберализ­ма Андрея Илларионова. Я долго потом не мог взять в толк: неужели учёные дьяки-неофиты, сочинявшие этот текст, и сам президент Путин не понимали, что на фоне происходящего в экономике такая речь будет напоминать зазд­равную молитву на поминках по либерализму рейгановского толка. Как же так, думал я, даже авторитет Пьера Розванваллона для них ничего не значит! А ведь он уже давно просто кричит: "Либеральная утопия рыночного общест­ва совершенно чужда капитализму!" Ведь в его основании — классовый праг­матизм буржуазии. И она, в зависимости от сложившихся условий, может придерживаться то идеологии свободной торговли, то протекционистских принципов, то этатизма, то антиэтатизма.

"Совершенно бессмысленно критиковать капитализм, что он не следует в точности принципам экономического либерализма". И, хоть святых выноси: "Либерализм есть нечто призрачное вдвойне". Но Путин был неумолим, как рок. Он пылко, что для него не свойственно, порицал "слепую веру во всемо­гущество государства" и твёрдо высказался против чрезмерного вмешатель­ства государства в экономику. И более того, жёстко выговаривал мировой элите за отступничество: "Нельзя позволить себе скатиться к изоляционизму и безудержному эгоизму", — подразумевая под последним протекционизм. Он не без гордости поведал ошеломлённой публике, что российское правитель­ство — читай: Путин — самоотверженно ни на шаг не отступило от идеологии "от­крытых" рынков. Власть не дрогнула перед вызовами кризиса и не препятст­вует свободному движению капитала, как и в годы бума. Выходит, писал я тогда, утечка капитала из России в 120 млрд долларов в 2007 году в начале кризиса — не головотяпство, как вполне резонно думали многие, а сознатель­ная жертва на алтарь либерализма. Разумеется, за счёт граждан России, как и те 2,3 триллиона рублей, чохом отданных "своим" коммерческим банкам, но так и не дошедших до реального сектора экономики. Собственно говоря, такой "непосильной" задачи перед банками никто и не ставил. А забота на словах о товаропроизводителях — просто пропагандистский фантик для до­верчивого российского обывателя, живущего одной молитвой: "Лишь бы не было войнь>1..." И даже когда завершилась "страда" валютных спекуляций на курсе рубля и маржу, доходившую до 300%, поспешно, как сливки в крынке с молоком, мурлыча от удовольствия, слизали коты-менялы, уполномоченные банки так и не снизошли до промышленных предприятий. Это, оказывается, не их задача, а свою прибыль при помощи заботливого правительства они уже заработали. Так российские банки совершенно безбоязненно пронесли мимо загибающихся заводов казённые деньги. В 2009 году власти потратили на преодоление кризиса около 350 млрд долларов, то есть 23% ВВП, но, тем не менее, экономика потеряла много — 7,2%. Это было значительно больше, чем в других странах, с которыми мы вынуждены себя сравнивать. Организаторы кризиса, США, нагло не признающие за собой никогда своей вины, этакий ог­ромный Чубайс, потратили на стабилизацию финансовой системы 2 трлн дол­ларов или 14% ВВП. Упали же на 2-3%. Страны Евросоюза при затратах в 1,3 трлн долларов, что равнялось 10% совокупного ВВП, показали несколь­ко худший результат — 4,5%. "Нашему" Китаю кризис обошёлся в 600 млрд долларов, или 10% ВВП. Но в отличие от всех его рост составил 8%. Непло­хо, не правда ли, для планово-рыночной экономики, да ещё с учётом руково­дящей роли коммунистической партии, при упоминании о которой у западни­ков начинает нестерпимо ломить зубы. Прописанные тогда "антибиотики" симптомы болезни приглушили, но причины её никуда не исчезли. Уже тогда было ясно на примере других стран, что кризис переживут и восстановятся лишь те экономики, которые имеют ёмкий внутренний рынок, своё место в международном разделении труда, высокую добавленную стоимость в ВВП и жёсткое, но оптимальное с позиций эффективности государственное управ­ление. В ином случае повторение кризиса неизбежно, и это касалось, преж­де всего, России.

 

В те же годы В. В. Путин неоднократно и вполне резонно утверждал, что дальше нам падать уже нельзя, лимит исчерпан — мы должны структурно пе­рестроить экономику, отказавшись от сырьевой ориентации, и для этого, мол, есть необходимые ресурсы, тем более цены на энергоносители запре­дельные. Прошло семь лет, на дворе 2015 год и тот самый кризис, о неизбеж­ности которого все прошедшие годы не предупреждали только глухонемые. Так что же мы услышали в докладах на ежегодном Гайдаровском форуме, который собрал всё те же до боли знакомые лица? Они, преисполненные достоинства, невозмутимо и даже как-то снисходительно подтвердили, что надеяться смер­дам на изменение экономической политики не стоит. Дружное участие в нём всех основных министров экономического блока правительства во главе с Д. Медведевым и особенно их клятвы, больше напоминавшие пионерские речёвки, избранному раз и навсегда курсу лично меня впечатлили своей не­компетентностью и безответственностью перед страной. И поэтому все отече­ские пожелания нашего уважаемого президента что-либо изменить, хотя бы в сфере экономики, не просто повисают в воздухе, они откровенно игнориру­ются министрами его же правительства. Он обязан что-то значимое для наро­да говорить и, главное, делать, и было бы нечестно не признавать его уси­лий. Беда в том, и это очевидно, что министры почему-то убеждены в своём праве на иное мнение, и они не обязаны исполнять волю Владимира Влади­мировича. Ни много, ни мало. Такая у них интересная игра, ставшая нацио­нальной в "новой" России. И ещё, что меня давно уже тревожит. Представ­ления президента об экономике не системны. Далёк он, увы, от понимания её реальных проблем и, тем более, от методов её возрождения в постоян­но изменяющихся условиях. Поэтому принципы "вашингтонского консенсу­са" торжествуют в единственной стране мира, которую, как выясняется, ни­кому не жаль, в том числе и нам с вами.

Недавно наш национальный лидер популярно объяснил суть политики "партии и правительства" на современном этапе 11-летнему мальчику, задав­шему вложенный в его уста наивный вопрос: "А что всё-таки происходит с рублём?" Что ты будешь делать, волнует мальца волатильность отечествен­ной валюты, спать не даёт по ночам ему и его родителям. Владимир Влади­мирович, как всегда, был краток и убедителен до такой степени, что лучше бы не отвечал, отделавшись воспетой придворными пиитами доброжелательной улыбкой и безобидной шуткой в адрес любознательного школьника. Что же услышал мальчик, а вместе с ним и вся Россия, и — бери выше! — все любя­щее её прогрессивное человечество. Господи, как всё просто порой у нашего президента и... лукаво. У меня создаётся впечатление, когда я слышу его ис­кренние откровения о проводимой им экономической политике, что большин­ство населения страны, то есть мы с вами, имеет незамутнённое сознание ученика 4-го класса изуродованной либеральными реформами школы из рос­сийской глубинки. Оказывается, и в этом заключается мудрость яйцеголовых монетаристов, очередной обвал рубля — это благо, и ЦБ в этот процесс не вмешивается. А в правительстве все с интересом наблюдают за тем, что бу­дет дальше. Они потому и не вмешиваются, что боятся истратить золотой за­пас и валютные резервы, которых при наступлении краха может хватить с тру­дом года на 2-3 года. Как не вспомнить здесь создателей римского права: "Пусть рухнет мир, но право восторжествует!" Но мир-то этот населён людь­ми, имеющими плоть и душу, которые страдают от жизненных неурядиц. Так что же важнее: теоретические штампы просвещённых невежд или жизнь 146 млн человек, живущих в России, с их повседневными заботами и мечтой о будущем своих детей и внуков? Если не ребёнку, то его родителям мог бы Президент страны, положа руку на сердце, честно признаться, что экономи­ческая модель современной России бесплодна, как греческая смоковница. А концепция "углеводородного Третьего Рима",  так гревшая душу сырьевой элиты все эти годы, выродилась в убогую модель экономики керосиновой лавки, связанную пуповиной с ценами на нефть, к формированию которых мы не имеем никакого отношения. А все проблемы с рублём порождены систем­ным кризисом страны, так и не проведшей за четверть века не только модер­низации промышленного потенциала, но и не определившейся в конечных це­лях своего развития. Нельзя же всерьёз воспринимать многолетние камлания руководителей страны о необходимости создания 25 млн высокотехнологич­ных рабочих мест, что предполагает непременное развитие станкостроения и машиностроения, способных производить продукцию с высокой добавлен­ной стоимостью. Иначе мы никогда не будем конкурентоспособными, о чём уже 15 лет мечтает президент страны. 28 сентября 2015 года, будучи в Нью-Йорке, он в ответе одному из западных корреспондентов подтвердил верность своей давней мечте. Это, конечно, делает ему честь — верность в нашем ми­ре все ещё высоко ценится, хотя повышенным спросом среди сильных мира сего не пользуется. Но сколько же можно призывать друг друга "слезть" с уг­леводородной иглы и включить мозги и волю элиты и нации. Нация пока ещё к этому готова, чего нельзя сказать о её "пастухах". Эти никогда не будут спо­собны к решительным действиям, потому что не видят смысла в изменении привычного для них порядка, — им и так комфортно, их будущее, как им ка­жется, на сотни лет застраховано от российской Смуты инвестициями в запад­ный бизнес и недвижимость. Они и там владельцы "газет и пароходов". И всё-таки, где же мозги, политическая воля и ответственность за будущее страны тех лиц, кто сегодня стоит у руля государства? Мы безвозвратно поте­ряли в прошедшие годы главное — время, ставшее решающим фактором со­временного развития. Гонку на выживание выиграет тот, кто быстрее других думает, действует, кто сумеет оседлать время и не вылететь из седла при взя­тии препятствий. А пока все эти 25 лет оно работает против России, тем са­мым делая её будущее неопределённым. Но неопределённость — внеистори-ческая категория, она выпадает из определения эпохи. Неужели непонятно, что такое состояние не может и не должно растягиваться на четверть века — оно консервирует технологическую отсталость страны и косность мышления её элиты. Эпоха определяется количеством и качеством совершённых миллиона­ми людей дел, результаты которых и будут характеризовать это время, отлич­ное от других эпох.

Сегодня уже никто из думающих людей не сомневается, что рукотворный финансовый кризис в России прижился. Как сказал бы основоположник лени­низма: "...это всерьёз и надолго". Что поделаешь, понравилась ему у нас, да и с экологией хорошо, не то, что в промышленно развитых странах или Китае. Тоже мне "мастерская мира"! Дышать скоро будет нечем, не говоря уже о Пекине или Шанхае.

Ещё бы, где, в какой стране правительство так миролюбиво и так забот­ливо создаёт условия, чтобы, упаси Бог, даже не помыслил никто о возмож­ности жить без экономических потрясений. Только у нас, потому как народ мы сердобольный, а уж о руководстве страны и говорить не приходится. А пото­му болезненное состояние этой сферы, постоянная балансировка на грани бу­дет и дальше создавать неопределённость не только в ближайшие годы, но и в отдалённом будущем страны, о чём никогда не нужно забывать, и не только политикам.

Рубль опять "провалился" и, обратите внимание, никакой реакции прави­тельства, кроме неуклюжей попытки президента что-то объяснить любозна­тельному мальчику "из народа". А был ли мальчик? Поэтому попробуем сфор­мулировать несколько вопросов Владимиру Владимировичу, ведь задавать их в современной России больше некому. Увы, это так, за что боролись, на то и... Таковы реалии нашей по-прежнему весьма непростой жизни. Можно, конечно, возразить: а как же глава правительства? Согласен, есть такой в "Табели о рангах", но он, судя по тому, что происходит в стране, ни за что не отвечает. Нет, премьер, разумеется, весьма добросовестно исполняет протокольные функции, и заметно, что это ему очень даже нравится. А что ещё вразумительного можно сказать об историческом персонаже или, точнее, попавшем волей случая в историю человеке. Ничего! Есть ещё одна любопыт­ная должность в правительстве — министр финансов, который "авторитетно" судит обо всём, что не входит в его компетенцию, и при этом не несёт ответ­ственности за качество своей работы. Не Антон Силуанов возвысил статус ми­нистерства и его руководителя над правительством. В этом несомненная за­слуга Алексея Кудрина, близость которого к Владимиру Путину и "секретарям Вашингтонского обкома" сделала его неприкасаемым, а его влияние на эко­номическую и социальную политику — исключительным. Министерство финан­сов России и составляет бюджет, и исполняет его, и контролирует, а также определяет уровень налоговой нагрузки и между делом пытается "руководить" социальной сферой, демонстрируя поразительное невежество и равнодушие к бедным слоям населения, численность которых в последние годы резко уве­личилась. И что удивительно: никто из них даже не интересуется практикой работы министерства финансов тех же США. Спросите рядового американца: а кто у них министр финансов? Удивлённо пожмут плечами — не знают, непуб­личная фигура. Сидит и добросовестно исполняет то, что ему предписано бю­джетом, составленным командой президента и утверждённым Конгрессом. И никаких тебе комментариев, особого мнения о проваленной в очередной раз пенсионной реформе, о необходимости резко изменить налоговое законо­дательство. О его месте в системе управления нашей страной мы когда-нибудь с удовольствием ещё поговорим, но не сомневайтесь, он тотчас отпасует во­прос о стабильности рубля руководителю Центрального банка, снисходительно произнеся, что это не его компетенция. И будет прав: за курс рубля у нас от­вечает ЦБ, но при этом все лукаво помалкивают, забыв, вероятно, что за его наполнение реальной стоимостью отвечает правительство России. Не сомне­ваюсь, что лучшая ученица "дедушки" российского либерализма Евгения Яси­на Эльвира Набиуллина добросовестно пробубнит что-нибудь наукообразное и облегчённо вздохнёт на последнем слове, ведь она, в отличие от многих, человек ответственный. Ей не случайно доверили столь высокий пост в верти­кали власти, и можно быть уверенным: дело всей жизни младореформаторов не сгинет, будет продолжено, оно в надёжных руках. Это значит — развития в России не запланировано, а без промышленности, здесь и спорить нечего, у страны нет будущего.

Итак, вопрос первый. Почему ЦБ России даже слышать не хочет о под­держке стабильного курса рубля и отдал его на откуп рыночной стихии, пре­красно понимая, что на этом российском "празднике жизни" музыку заказы­вают спекулянты. Но не только выжиги российского разлива, а дельцы, представляющие интересы иностранных финансовых структур, связанных "братскими" отношениями с эмитентами мировых резервных валют и потому имеющих свободный доступ к безграничному источнику кредита от ФРС США, Банка Англии. И доля их в этом длящемся пиршестве, по мнению экспертов, от 60 до 90 процентов. Как только было объявлено о политике свободного ценообразования и запахло сверхприбылями, жулики всех мастей, махнув от радости "горькой", пошли в русскую присядку по кругу — настал их звёздный час! Господи, как же в тот миг любили они русских "митрофанушек" на вое­водстве. Зная всё это, неплохо бы знать нам, а чьи всё-таки интересы реаль­но представляет Центральный банк и Министерство финансов страны?

 

Почему, спросите, позволяю обидное "митрофанушки?" Да потому, что по невежеству они, вероятно, не знают, что так называемое таргетирование, то есть попытка регулировать курс рубля ключевой ставкой, повышая её хоть до 50%, никого из игроков не остановит. Обвал рубля — это же "Клондайк", где спекулятивная прибыль доходила до 100%. И здесь, естественно, возни­кает вопрос. Подняв ставку, ЦБ добился лишь одного результата — деньги ожидаемо хлынули из промышленности в спекулятивный сектор, где и проис­ходит генерирование сверхприбыли за счёт резкого колебания курса рубля и сопутствующего обесценивания доходов и сбережений доверчивых, порой до глупости, дорогих моих россиян. Результаты не замедлили сказаться, рен­табельность в реальном секторе экономики упала до 5% только из-за повы­шения учётной ставки и роста цен на импортные комплектующие. Что, специ­алисты ЦБ этого не знают? Аксиома, господа хорошие: инвесторы идут туда, где можно гарантированно заработать, поэтому инвестиционные деньги тот­час влились в мощный поток спекуляций.

Сюда же хлынули и ресурсы, выданные на рефинансирование коммерче­ских банков. В России сегодня один центр, где формируется сверхприбыль — Московская биржа, ставшая настоящей меккой для спекулянтов всех мастей и национальностей. Через её чрево в 2014 году прошло почти 4 трлн долла­ров. Интересная цифра, не правда ли? Она на порядок превышает валютную выручку от годового экспорта и в два раза — весь ВВП страны. В чём здесь опасность? Объём вовлечённых в оборот денег уже превышает возможности ЦБ стабилизировать рынок. Он потерял управление над денежно-кредитной сферой в стране. Это и есть основная цель проводимой политики, которая уже и не скрывается, — она достигнута. Вопросов больше нет, есть ответ, и он очевиден. Правительство России создало уникальный в мировой практике способ дестабилизации собственной валюты в интересах международных авантюристов, пожертвовав благополучием собственных граждан и развитием национальной экономики, без которой мы не построим фундамент будущего. Именно поэтому и не достигаются цели по стабилизации финансов. Вместо снижения в 1,5 раза инфляции получили её повышение в 2 раза, вместо по­вышения объёмов производства и инвестиций — их значительное падение. Роста экономики нет и при такой политике не будет никогда, а это означает лишь одно: "мы оставим внуков в дураках", как пел много лет тому назад чти­мый моим поколением Владимир Высоцкий.

Все правительства, когда сталкиваются с кризисными явлениями, начина­ют мощно накачивать экономику своих стран деньгами, создавая тем самым условия для увеличения инвестиций в производство нового технологического уклада, что со временем даёт свои результаты. Они работают на опережение, на будущее, и эта политика даёт, в конечном итоге, результаты. Депрессия постепенно преодолевается, и страна, обновив технологии, оставляет за со­бой место и на внутреннем рынке, и в мировом разделении труда. Это прак­тика не только США, столь любимых нашими либералами, но и Японии, веду­щих стран Европы, Китая и Индии. Из этого следует весьма примечательный вывод. Все страны мира проводят, кроме нас, политику, противоположную рекомендациям "вашингтонского консенсуса", а мы уже 25 лет тупо следу­ем ей. Почему?

Коварство западных санкций заключается в том, что нам закрыли долго­срочные и среднесрочные кредиты, а кредиты до 90 дней — пожалуйста. "Ко­роткие" деньги бессмысленны для развития производства, но для спекуляций на бирже — то, что нужно. Ведь там скорость обращения денег изменяется днями. И ещё один вопрос. Что же должно делать правительство, если оно национальное по сути? Ответ не так уж и сложен. Государство и ЦБ при жела­нии могли бы породить российское экономическое чудо, о чём уже много лет мечтает академик С. Глазьев, пересмотрев своё отношение к денежной эмис­сии как методу авансирования экономического роста. Он возможен только при наличии "длинных" денег. Если нам закрыты внешние источники, почему не открываем внутренние? Вроде бы всё предельно ясно, но только не для "ваххабитов" от либерализма. Хотите обеспечить поступательное развитие экономики своей страны — увеличивайте на рынке предложение денег. Ведь это не открытие, достойное Нобелевской премии. Мы имеем дело с истиной, которую можно познать, прочитав учебник по экономике для вузов. Долж­ны же лощеные российские министры иметь хоть малейшее представление о мировой практике, или они полагают, что знание английского языка и нали­чие статусных ручных часов за сотни тысяч долларов освобождает их от про­фессиональной компетенции?..

Я же не могу допустить мысли, что их упорство в отстаивании своих оче­видных ошибок есть нечто большее, чем экономическая безграмотность. Ка­жется, всё так просто, обратите свой незамутнённый знаниями взор на поли­тику ФРС США, столь почитаемую вами. Они печатают доллары на 90% для государства, которое использует их в основном для социально-экономическо­го развития. В основном, потому что огромные суммы тратятся и на внешнюю экспансию США, а это дорогое удовольствие. Но нас интересует сам меха­низм влияния на экономику страны. А он насколько продуман, настолько и прост. Объём денежной эмиссии определяется величиной необходимых го­сударственных заимствований, и на эту сумму выпускаются казначейские об­лигации, которые ФРС выкупает, печатая под них доллары. Так работают все правительства, проводящие активную промышленную политику. Логика дей­ствий понятна всем: эмиссия происходит после того, как определяются по­требности государства и бизнеса в деньгах. Есть одна небольшая особенность: кредитная эмиссия происходит не в воздух, как у нас, и не по ключевой став­ке на пополнение ликвидности, а под конкретные цели и задачи развития на­циональной экономики и, прежде всего, её производственной сферы. Скаже­те, азбучная истина. Соглашусь — это и настораживает, потому что истина просто так не отторгается, всегда есть заказчики на ложь, которая хорошо оп­лачена. Ищите, кому это выгодно, кто основные игроки из "наших" на бирже. Они все наперечёт — банковско-финансовые структуры, слившиеся в дружес­ких объятиях с сырьевыми гигантами. Для этой публики любые разумные с позиции государства ограничения, в том числе и валютные, не приемлемы, так как лишают их возможности извлекать сверхприбыль на кредитовании ва-лютно-финансовых операций. Для таких опекаемых членами правительства "игроков" высокая стоимость ресурсов не является помехой. При норме при­были до 100% их устраивает любая цена.

Подведём некоторые итоги размышлений о возможном варианте развития России, то есть о её недалёком будущем, потому что его контуры проявляются уже сегодня. Тем более что и правительство под благовидным предлогом вер­нулось к практике ежегодного бюджетного планирования. При неустойчивом курсе рубля, зависящем на 90 процентов от цены на нефть, нашим счетоводам не под силу расписать по статьям доходы и особенно расходы на три года. Я уж не говорю о каких-то сбалансированных по отраслям планах промышленного развития хотя бы на пятилетку. Позволю себе задать вопрос читателю: а по­мнит ли он о многочисленных вариантах концепций экономического развития, в том числе и до 2020 года, о которых так шумела три года назад российская печать и о которых тотчас забыли после их утверждения? И какое влияние на ре­альную промышленную политику правительства они имели? Ответ есть — нуле­вое, и нынешний кризис тому доказательство. Поэтому разговоры теперь уже о концепции развития до 2030 года так и останутся разговорами.

При всём уважении к нашему народу, прошу без обид, от него мало что се­годня зависит. Только ли сегодня, возразите вы и будете правы. Но это тема для другого разговора. Будущее России конструируют избранные. Это суровая реальность — чертёжные инструменты в руках генерального конструктора и на­значенных им владельцев пресловутых "газет и пароходов". Они и будут с учё­том своих экономических интересов и политических пристрастий определять его архитектуру, а прорисовкой второстепенных линий на ватмане с кратким назва­нием Русь займутся назначенные ими техники в составе правительства, которые с удовольствием возьмут под козырёк, тем более что их интересы тоже учтены.

Нынешняя кремлёвская бюрократия не допустит по доброй воле измене­ния экономической политики по одной простой причине — ей это не выгодно, нарушается баланс в распределении природных ресурсов и непредсказуемо изменяются понятные им схемы "освоения" прибыли и бюджета. К чему эта го­ловная боль, когда будущее России больше похоже на мираж в пустыне Гоби.

Оно неясно маячит в раскалённом воздухе где-то впереди и поэтому особых тревог при существующих стабильных уровнях личного дохода не вызывает.

Но мы просто обязаны знать низкие истины: Россия упустила дарованное провидением время, когда впервые за всю её многовековую историю было достаточно материальных активов для проведения модернизации экономики без мобилизационного насилия. Годы возможного успеха протекли, как песок сквозь пальцы, под заклинания официальной пропаганды о мудрости челове­ка, который, если верить его словам, работает на своём посту, как раб на га­лере. Ничуть не сомневаюсь в его работоспособности, она вызывает искрен­нее уважение, но у меня сложилось убеждение, что российское государство в лице президента и его окружения сделало принципиальный выбор, не на словах, а на деле отказавшись от экономики, ориентированной на производ­ство добавленной стоимости. Замещение импорта — это такая же пустышка, как и модернизация по Путину и Медведеву. Допускаю, что такое решение совсем не очевидно для президента, и согласованные с ним действия прави­тельства в условиях кризиса кажутся ему залогом личного успеха в это труд­ное для него и страны время. Я не исключаю, что Путин убеждён: не поток нефтедолларов подарил ему десятилетие хотя и однобокого, но экономичес­кого роста, а его либеральная команда, основательно окопавшаяся в прави­тельстве. А динамика роста ВВП в нулевые годы доказывает историческую правоту ведущих игроков финансово-экономического блока в спорах о путях развития страны и автоматически порождает право на его доверие. Это же главное условие, гарантирующее статус "бессмертного" в созданной прези­дентом вертикали власти.

И последний на сегодня вопрос. Понимает ли президент, что его после­довательная, достойная всяческого уважения деятельность по восстановле­нию статуса России как великой державы в международных делах, в отстаи­вании её исторических геополитических интересов приходит в неразрешимое противоречие с экономической политикой его же правительства? Налицо опасное раздвоение. Достижение высоких целей, которые преследует Путин во внешних делах, возможно только при мощной экономике, способной ока­зать ему силовую поддержку. И ещё одно уточнение: внешняя политика госу­дарства всегда "работает" на развитие национальной экономики, без успеш­ного развития которой невозможно решение и социальных задач. Как может сочетаться возрождение великой державы с экономической моделью, не спо­собной к развитию?

Опасность здесь заключается не только в отсутствии собственных пра­вильных теоретических воззрений, но и в недопустимо длительной интеллек­туальной зависимости главы огромного государства с мощным потенциалом развития от группы лиц, бесцеремонно использующих свой административ­ный потенциал в закреплении монопольного права на истину. Ближайший год, надеюсь, сорвёт маски с лиц доморощенных псевдолибералов от эко­номики, и, может быть, мы наконец-то узнаем, кто же он, мистер Путин? От ответа на этот далеко не риторический вопрос, уж так повелось, во мно­гом зависит будущее России, а значит, и наша судьба. А от неё, как гласит народная мудрость, не уйти.

Источник: www.nash-sovremennik.ru