Затем США в Ираке (имеется в виду кампания 1991 г.) и Россия во второй чеченской извлекли уроки из своих поражений и создали совершенную другую информационную картину этих войн, обеспечив себе поддержку, по крайней мере, собственного населения.
Информационная война в форме психологических операций стала основой победы Запада над СССР в холодной войне. Психологические операции активно вели обе стороны, но Запад переиграл Москву полностью. Советская пропаганда была слишком лжива, неповоротлива, порой просто глупа, ей с определенного момента совершенно не верили не только за рубежом, но и в собственной стране. Одни только экономические проблемы СССР бы не погубили, его убило, в первую очередь, полное психологическое отторжение власти КПСС от населения, в чем очень большую роль сыграла западная пропаганда при полном неприятии собственной пропаганды.
Третьим качественным скачком в развитии психологических операций стало появление интернета, а затем, в дополнение к нему, различных дешевых мобильных электронных устройств, по сути, делающих каждого человека потенциальным журналистом и потенциальным участником информационных и психологических войн.
Таким образом, в сочетании с социальными трансформациями и глобализацией, новые технические средства в информационной сфере создали огромные новые возможности, позволяя воевать не только без объявления войны, но и без стрельбы вообще. Ну, так ведь и военная техника за тот же период прошла через массу качественных скачков и технологических революций, только от этого война не перестала быть войной.
И уж совсем абсурдно видеть новизну в использовании в войне экономических и дипломатических методов. Например «континентальная блокада Англии» Наполеоном не была экономической войной? Или подводная война Германии против англосаксов в ходе обеих мировых войн? А взаимное забрасывание друг друга фальшивыми деньгами противника во время Второй Мировой (особенно активно этим занимались англичане и немцы)? Тут примеров в мировой истории даже не сотни, а тысячи. А дипломатия – это просто по определению неотъемлемая часть войны, ибо «война есть продолжение политики иными, насильственными средствами».
Таким образом, ничего принципиально нового в нынешних войнах нет, поэтому термин «гибридная война» не имеет никакого смысла. Либо надо заявить, что практически все войны в истории человечества были гибридными. Что, опять же, делает термин бессмысленным, поскольку если некий признак присущ всему данному типу объектов, то выделять его нет необходимости. «Гибридная война» - это примерно то же, что «одноглавый человек».
В связи с этим возникает вопрос, почему столь бессмысленный термин возник? Скорее всего, как было показано в начале статьи, изначально он стал заменителем сильно износившейся «борьбы с международным терроризмом» применительно к войнам, которые вели США и их союзники на Ближнем и Среднем Востоке. Использование же его для описания украинского конфликта стало следствием шока, который испытал Запад от действий России, которую он давно списал со счетов не только как глобальную, но даже как региональную силу. Для объяснения своей неготовности и неспособности на эти действия отреагировать была срочно придумана теория, что Россия показала нечто принципиально новое и ранее невиданное в военном искусстве. Отечественные же пропагандисты с удовольствием подхватили термин и «вернули» создателям.
На самом деле, то, что происходит сегодня, очень напоминает триумф классической войны, которую, вроде бы, уже совсем «отменили» в пользу высокотехнологической войны и мятежевойны.
В высокотехнологичной и сетецентрической войне нет «ничего плохого, кроме хорошего». Гарантированно поражать цель с первого выстрела – мечта военных с того момента, как появилось само понятие стрельбы. Если развитие технологий дает возможность создать высокоточные боеприпасы, они будут созданы обязательно. Рассеивание «тумана войны», т.е. получение максимума информации о противнике, а также безупречная работа собственных систем связи и управления – мечта военных с того момента, как появилось само понятие войны. Если развитие технологий позволяет достичь максимальной ситуационной осведомленности, а также объединить собственные ВС в единую сеть – это тоже будет сделано обязательно. Всё это придает армии совершенно новые возможности, спорить здесь просто не о чем. Только не надо ничего абсолютизировать и доводить до абсурда. Ведь мы уже успели пронаблюдать эволюцию данной концепции от триумфа первой иракской войны через «задавливание массой» в Югославии и «избиение младенцев» в ходе классической фазы второй иракской войны к позорному фарсу в Ливии. Если в первой иракской войне доля высокоточных боеприпасов, применяемых коалицией, была достаточно незначительна, а ни о какой сетецентричности еще и речи не было, при этом был наголову разгромлен чрезвычайно сильный противник в лице тогдашних ВС Ирака, то в Ливии 20 годами позже применялись только высокоточные боеприпасы, противник был чрезвычайно слаб, но натовская авиация не добилась вообще ничего (Каддафи был свергнут путем подкупа союзных ему племенных вождей и действий западных ЧВК – частных военных компаний).
Уже совершенно очевидно, что качество не отменяет и не заменяет количества, а средство поражения не должно быть дороже уничтожаемой им цели. Собственно, эти факторы непосредственно взаимосвязаны между собой. В рамках сетецентрической концепции информационные сети объединяют между собой «платформы», т.е. традиционную боевую технику (танки, самолеты, корабли и т.д.). Сеть кардинально повышает эффективность платформ, но от этого она не становится важнее платформ. Именно платформы по-прежнему первичны. Более того, именно платформы являются носителями тех самых высокоточных боеприпасов. При этом даже при 100%-ной точности их попадания (что в боевой обстановке почти невозможно) нельзя поразить больше целей, чем имеется боеприпасов. Уже поэтому фактор количества никуда не делся.
Кроме того, как платформы, так и средства поражения стоят денег. Если ваш боеприпас стоит столько же, сколько пораженная им вражеская платформа, значит в экономическом аспекте вы понесли одинаковый ущерб с противником. Можно, конечно, поставить вопрос так, что путем уничтожения платформы вы предотвратили тот ущерб, который она могла нанести вам. Но ведь и ваш истраченный боеприпас тоже никому больше ущерба не нанесет. И не кончатся ли ваши высокоточные боеприпасы (или деньги на них) раньше, чем у противника платформы, после чего он сможет нанести вам какой угодно ущерб. В ходе агрессии против Югославии в 1999 г. страны НАТО почти не понесли потерь, при этом, однако, их затраты на операцию оказались почти такими же, какой ущерб они нанесли Югославии. Однако в тот момент этого почти никто не заметил, потому что с количеством платформ и боеприпасов у НАТО еще никаких проблем не было, а суммарный экономический потенциал был почти на три порядка выше, чем у Югославии. Но в Ливии тупиковость подобного варианта стала очевидной. Поскольку США от ливийской кампании почти полностью устранились, для Европы война стала полным позором. Воюя без всякого противодействия ПВО противника, ВВС европейских стран НАТО за пять месяцев израсходовали практически все запасы своих очень дорогих боеприпасов, сожгли гигантское количество очень дорогого на тот момент керосина, при этом не смогли обеспечить своим ливийским союзникам победу на земле. Они даже не смогли выбить всю технику, имевшуюся у сил Каддафи, хотя эта техника была металлоломом, произведенным, в лучшем случае, в 80-е гг., к тому же безобразно эксплуатировавшимся. Именно потому и пришлось покупать вождей и задействовать ЧВК.
Таким образом, высокотехнологичность и сетецентричность, если довести их до абсурда, не гарантируют победы даже над слабым и архаичным противником. Если же армия европейского типа, т.е. высокотехнологичная, но оснащенная крайне незначительным количеством техники и панически боящаяся потерь, встретится в бою с армией, имеющей большое количество платформ (пусть и не очень новых) и хорошо обученный и высокомотивированный личный состав, то поражение европейцев практически гарантировано. Высокотехнологичность им совершенно не поможет. Именно поэтому круг противников, против которых готовы воевать европейцы, сокращается уже почти до нуля. Таковые теперь остаются только в Тропической Африке.
У американцев не только с качеством, но и с количеством техники и с мотивацией личного состава всё гораздо лучше, чем у европейцев. Тем не менее, они уже начали догадываться о том, что высокотехнологичность и сетецентричность, с одной стороны, безальтернативны, с другой стороны, никакой панацеей не являются. Например потому, что вся сетецентричность и очень значительная часть высокоточности могут быть одномоментно утрачены, если противник эффективно применит средства РЭБ. И это может стать сильнейшим шоком для американских военнослужащих, которые психологически не способны воевать без абсолютного технологического превосходства над противником, да и просто этому уже не обучены. Если в этом случае противник выставит много платформ, пусть и несколько уступающих в качестве американским, он вполне может рассчитывать на успех. А если перед ВС США окажется противник, также являющийся высокотехнологичным и сетецентрическим, то получится классическая война на новом уровне, в которой, как было и до высокотехнологичности, решающими факторами станут количество техники, уровень боевой и морально-психологической подготовки личного состава.
