Поборники жесткого курса усматривают в этом лучший шанс для Путина вырвать то, что они называют стратегической победой, прямо из пасти поражения. По их мнению, сравнительное преимущество России в отношениях с Европой и США зиждется не на экономике, а на разворачиваемой военной мощи. Европейцы по существу разоружили себя и не проявляют большого желания сражаться. Американцы, безусловно, обладают самой мощной военной машиной на планете и часто готовы сражаться. Но даже выигрывая все сражения, они, кажется, не в состоянии выиграть войну, как это было во Вьетнаме и Ираке. «Горячие головы» надеются на то, что Россия научит европейцев и американцев некоторым суровым истинам. Профессионально проведенная операция в Крыму, в результате которой он был аннексирован практически без единого выстрела, была лишь первым шагом. Российские «ястребы» считают, что чем глубже Соединенные Штаты увязнут на Украине и чем более заметной станет приверженность США к достижению таких недостижимых целей, как восстановление территориальной целостности Украины, тем лучше. На поле битвы на Украине Россия обладает тем, что стратеги холодной войны называли эскалационным доминированием, позволяющим ей одерживать верх на каждой из ступеней эскалации. Соединенным Штатам не выиграть эту опосредованную войну, а России ее не проиграть. Разве что Америка сама вступит в войну.
Целевая аудитория все этой драмы, конечно же, – Европа. В России надеются на то, что в сознании постмодернистских европейцев утвердится, что ни европейские члены НАТО, ни США не смогут спасти Украину. В соответствии с этой логикой как только это осознание придет, умелое сочетание запугивания и обнадеживающих намеков должно позволить России вбить клин между Соединенными Штатами и Европой, обеспечив тем самым ослабление самых обременительных санкций и доступ к европейским финансовым рынкам. Первоначально Путин будет пытаться воспользоваться истечением срока действия санкций ЕС, ожидаемым в июле. Если же это не удастся и Европейский союз присоединится к Соединенным Штатам, чтобы ввести такие дополнительные экономические санкции, как исключение России из системы финансового клиринга SWIFT, то у Путина возникнет соблазн не пойти на попятную, а положить конец какому-либо сотрудничеству с Западом и инициировать мобилизацию россиян против новой, «апокалиптической» угрозы России-матушке. В беседе с нами один из ведущих российских политиков сказал: «Мы в одиночестве выстояли против Наполеона и против Гитлера. Именно наши победы над агрессорами, а не наша дипломатия, привели к расколу коалиций противника и обеспечили нам новых союзников».
Если ситуация получит именно такое развитие, то Путин скорее всего поменяет и свою команду, и направленность своей внешней политики. Как сказал высокопоставленный чиновник: «Президент ценит лояльность и согласованность, поэтому ему бывает тяжело расставаться с людьми и фундаментально менять политику. Но он человек решительный, и если уж он принял решение, то делает все возможное, чтобы добиться результата». А это значит, что российское руководство станет проводить гораздо более воинственную политику по всем тем вопросам, драйвером которых служит интерпретация событий как западной кампании, нацеленной на ослабление режима или даже развал страны. Среди прочего все это скорее всего приведет к окончанию сотрудничества по таким проектам, как Международная космическая станция, поставка стратегических металлов, включая титан, урегулирование проблемы ядерной программы Ирана и стабилизация Афганистана. В случае с Афганистаном можно будет ожидать не только давления на государства Средней Азии, чтобы свернуть их сотрудничество с Соединенными Штатами в области безопасности, но и игры на политических разногласиях в правящей афганской коалиции с целью поддержки остатков Северного альянса.
Как только отношения между США и Россией вступят в фазу горячей конфронтации, высокопоставленные офицеры неизбежно начнут играть большую роль по обе стороны противостояния. В преддверии Первой мировой войны мир стал свидетелем того, как, оказавшись перед дилеммой безопасности, одна из сторон начинает предпринимать то, что, по ее мнению, является разумными мерами предосторожности, но эти меры воспринимаются противоположной стороной как доказательство готовящейся против нее агрессии. Как писал Клаузевиц, неумолимая логика подталкивает каждую из сторон к вновь возникающему «соревнованию, заключающему в самом своем понятии устремление к крайности». Командиры вынуждены мыслить возможностями, а не намерениями. Это толкает их к шагам, которые, будучи разумными с точки зрения тактики, могут быть истолкованы неправильно на стратегическом уровне. И лидеры стран, и их военные советники скорее всего также допустят просчеты. До Первой мировой войны кайзер Вильгельм II не верил в то, что Россия осмелится вступить в новую войну, потому, что поражение, которое ей нанесла Япония менее чем за десять лет до этого, продемонстрировало несостоятельность Российской армии. Тем временем министр обороны Владимир Сухомлинов заверял царя, что Россия готова к бою и что Германия уже приняла решение атаковать. В 1912 году Сухомлинов сказал: «Война неизбежна, и нам выгодно, чтобы она началась раньше, а не позже… Его Величество и я верим в армию и считаем, что война принесет нам только выгоду». В то же время в Берлине германский Генеральный штаб настаивал на быстрых действиях, опасаясь приближающегося завершения строительства новой сети железнодорожных линий, которые позволили бы царю Николаю II быстро перебросить русские дивизии к границе с Германией. Убийство эрцгерцога Франца Фердинанда усугубило кризис, и военачальники и в России, и в Германии бросились наперегонки осуществлять мобилизацию. В тот момент русский Генеральный штаб уверял Николая II, что только немедленная и полномасштабная мобилизация сможет предотвратить скоротечное поражение если не самой России, то по крайней мере Франции, чья долгосрочная поддержка необходима России для того, чтобы выдержать нападение Германии.
Латвия, Эстония, Литва образуют ахиллесову пяту НАТО. Они защищены статьей 5 Североатлантического договора, которая гарантирует, что нападение на одного из членов альянса будет рассматриваться как нападение на всех. Таким образом, Соединенные Штаты несут однозначную и бесспорную ответственность за сдерживание и защиту стран Балтии от нападения. Это непростая задача, если учитывать их размер, близость к России и наличие значительных русскоязычных меньшинств. Нетрудно себе представить сценарии, в которых действия либо США, либо России приведут в движение цепь событий, которые могут окончиться тем, что американские и российские солдаты станут убивать друг друга. В настоящее время среди российских «ястребов» идет оживленная дискуссия о том, как российское доминирование в обычных вооруженных силах и тактическом ядерном оружии в Центральной и Восточной Европе может быть использовано для получения Россией преимущества. Путин публично говорил о своей готовности использовать ядерное оружие для отражения каких-либо попыток забрать Крым обратно, отмечая, что он опирался на ядерный арсенал России во время проведения крымской операции. В ходе этой дискуссии многие задаются вопросом: станет ли президент Обама рисковать потерей Чикаго, Нью-Йорка и Вашингтона ради защиты Риги, Таллина и Вильнюса? Это мучительный вопрос. Если вы хотите либо ошарашить сидящих за соседним столиком в ресторане в Вашингтоне или Бостоне, либо заставить их замолчать, то спросите ваших сотрапезников, что они думают по следующим вопросам. Если, действуя незаметно, российские Вооруженные Силы установят контроль над Эстонией или Латвией, что в таком случае должны делать Соединенные Штаты? Следует ли в такой ситуации поддерживать отправку американцев сражаться за выживание Эстонии или Латвии?
Представьте себе, например, следующую последовательность событий: восстание русских в Эстонии или Латвии, либо спонтанное, либо инициированное российскими спецслужбами; жесткую реакцию слабенькой местной полиции и вооруженных сил; призыв восставших к Путину уважить «доктрину Путина», включающую в себя заявление, сделанное им во время освобождения Крыма о том, что он придет на защиту этнических русских, где бы на них ни напали; попытку воспроизведения гибридной войны, опробованной против Украины; противостояние с батальоном из 600 солдат ВС США или сил НАТО, которые на данный момент осуществляют ротацию в странах Балтии. Некоторые из россиян зашли в своих размышлениях так далеко, что предположили, что всего этого будет достаточно, чтобы спровоцировать Москву на применение тактического ядерного оружия. Например, посол России в Дании недавно угрожал, что участие Дании в системе противоракетной обороны НАТО сделает ее мишенью для российского ядерного оружия. Более того, Россия изучает возможность размещения «Искандеров» в Калининграде, российском анклаве, расположенном между Литвой и Польшей, в то время как разведка Швеции публично заявляет о том, что считает российские разведывательные операции подготовкой к «военной операции против Швеции».
В атмосфере взаимной подозрительности, подпитываемой с обеих сторон перипетиями внутренней политики, уверений в благих намерениях редко когда бывает достаточно. В своей вышедшей в 2013 году книге «Лунатики» профессор Кристофер Кларк дает убедительное описание дней, предшествовавших Первой мировой войне, когда оба альянса презрительно отвергали объяснения и заверения друг друга. Конечно, альянсы – сейчас самое слабое место Путина. У России нет ни одного союзника, приверженного поддержке Москвы в войне. Тем не менее следует быть осторожными в упованиях на изоляцию Москвы в долгосрочной конфронтации с Западом. Одна из причин, по которой кайзер Вильгельм II предъявил ультиматум России, была в том, что он не верил, что Англия присоединится к России в войне из-за кризиса на Балканах, где Лондон традиционно выступал против российского влияния. Кроме того, мало кто ожидал, что Франция окажет сильное сопротивление без поддержки Англии. Те, кто рассчитывает сегодня на изоляцию России, не учитывают должным образом того, что существование мощного и напористого альянса, готового преследовать свои интересы и продвигать свои ценности, неизбежно стимулирует появление неких антител. Именно понимание намерения Германии изменить геополитический баланс в Европе и в мире побудило Великобританию отойти от вековой политики пребывания в «блестящей изоляции» и настолько ввязаться в союзнические отношения, что, как оказалось, когда началась война, у нее не было особого выбора, кроме как вступить в нее. То же самое понимание движет сегодня Китаем в его усилиях расширять связи с Россией во время ее конфликта с Соединенными Штатами.
