Русские субкультуры и выборы
Сергей Белкин

Источник: devec.ru

Русская культура существует как некая целостность распределенная во времени и пространстве – в том числе и ментальном пространстве. Границы русской культуры, отделяющие ее от иных культур, размыты и проницаемы, они могут быть очерчены лишь с какой-то условной определенностью. Одним из признаков принадлежности явления к русской культуре является, например, язык: любой текст, написанный изначально на русском языке – часть русской культуры. Но и текст, переведенный на русский, может и часто становится частью русской культуры в ее широком смысле. В тех сферах, где объект культуры для своего возникновения и существования не нуждается в русском языке (например – музыка, живопись или скульптура и др.) принадлежность к русской культуре устанавливается по иным, иногда и косвенным признакам. Этих признаков много, наиболее распространенными являются, например, территория  происхождения произведения или отнесение автора к русским – по признаку родного языка, например, или подданства-гражданства и т.д. Принадлежность к государственному образованию русского народа – Империя, Союз, Федерация – один из косвенных признаков принадлежности к «большой» русской культуре. Политическое содержание государственности, его идеология, правила взаимодействия народов, цели и смыслы их существования, степень влияния «инородцев» на государственную политику – суть факторы влияния на русскую культуру. Таким образом, «большая» русская культура – явление, охватывающее в разные времена различные территории, опирающееся на изменяющиеся идеологические и религиозные основы.

В рамках русской культуры формируются и сосуществуют русские же субкультуры. Это явление можно назвать и неким русским мультикультурализмом. У русского мультикультурализма история столь же долгая, как и у русского государства. В этом эссе я,  хочу поразмышлять о структуре мультикультурной русской культуры, отчетливо формирующей свои собственные, «внутренние», иногда  весьма определенно очерченные субкультуры, взаимодействующие друг с другом. Причем взаимодействие это бывает столь значительно и агрессивно, что не учитывать этого, рассматривая судьбу русской культуры нельзя. Кроме того, в ряде случаев бывает очевидной взаимосвязь и взаимовлияние между принадлежностью к определенной субкультуре и политическими, идеологическими предпочтениями. В других случаях такая взаимосвязь неочевидна, но, тем не менее, она существует и знание о ней чрезвычайно важно для постижения состояния общества и направлений его изменения.

Русские субкультуры формируются на основе разных идентификационных признаков: этнических, идеологических, религиозных, географических и пр. Например, татарский поэт Муса Джалиль, является, несомненно, частью татарской культуры (целостной в своем собственном гомеостазе). Но он же, ставший всей своей судьбой частью советской культуры, будучи переведенным на русский язык, является, одновременно, и частью «большой» русской культуры. Вообще вся советская культура является субкультурой внутри «большой» русской культуры, определенной и временными и идеологическими и географическими границами.

Советская идеология ставила перед государством и обществом определенные цели и более чем активно формировала то, что названо советской культурой, в которой «диалектически взаимодействовали» национальные культуры. «Ленинская национальная политика» состояла, в том числе, в развитии национальных культур, в формировании их как «национальных социалистических». Надо признать, что в этом отношении Советская власть немало преуспела: во всех союзных республиках не просто открыты театры, школы, академии наук, творческие союзы, но создана целая взаимосвязанная система последовательного развития этих культур. Ничего подобного в мировой истории никто и никогда не делал и даже не помышлял о подобном.

Результат у этой политики, однако, мягко говоря, неоднозначный: развившись, национальные культуры легко вовлеклись в процесс разрушения государства и немало способствовали его распаду. Мало того: так называемое «развитие» выделило из себя крайне враждебную по отношению к матрице, ее породившей, субкультуру, казавшуюся сперва просто антисоветской, но, по сути, являющуюся концентратом ненависти к культуре русской. Представители этих субкультур оформились институционально и представлены ныне как суверенные государственные образования, как общественные движения и политические партии и как субкультурные сообщества без формальной институализации.

Русская культура, как и всякая иная, явление во многом экстерриториальное. Поэтому во всех вновь возникших государствах она не исчезла полностью, поскольку остались ее потребители и даже ее творцы. Изменившийся в этих государствах статус русской культуры не способствует не то что ее развитию, но даже сохранению. Тенденция вытеснения русской культуры не только из дня сегодняшнего, но и из прошлого носит целенаправленный, поддерживаемый новообразованными государствами характер.

На оставшейся территории – части основного, «ядерного» ареала формирования и существования русской культуры, каким был Советский Союз (а до него – Российская Империя), называемой ныне Российская Федерация, динамика и процессы развития русской культуры протекают в более благоприятных условиях, нежели в отколовшихся окраинах. Тем не менее, говорить о естественном, продуктивном и благополучном развитии русской культуры трудно. Идеологический диктат «строительства социализма» сменился диктатом ненависти к этому периоду истории и к значительной части рожденной им культуры. Наряду с этим – основным – содержанием доминирующей идеологии, культуре предписано участвовать в строительстве капитализма в той его жуткой форме, каковая осуществляется ныне в России. Роль регуляторов «культурного процесса» вместо партийных и государственных органов советского периода, выполняют новые органы власти, а также механизмы финансовой зависимости сферы культуры и манипуляции общественным сознанием посредством СМИ, освоивших весьма эффективные технологии. За этим стоят не те же самые, но по сути своей подобные прежним, органы государственного контроля, оформленные в виде клановых властно-имущественных комплексов. Борьба и конкуренция за власть между ними имеют место, но все они находятся под защитой государства, ими порожденного.

Столкновение субкультур или борьба за выживание

Властно-имущественные комплексы  («элиты») формируют инфраструктуру и окормляют соответствующие сегменты общества, способствуя формированию русских субкультур. Доминантами в них могут быть религиозные факторы (наиболее очевидные – православие, ислам и иудаизм), этнические (еврейские, «кавказские», татарские, башкирские и т.п., вплоть до таких экзотических, не существующих как этносы, но заявляющих о себе как о таковых – казацкие, сибирские, поморские и др.),  и идеологические, принимающие зачастую крайне упрощенные формы типа «патриоты» (непонятно или понятно какого толка) или «западники» (тоже весьма различные по свей масти).

Все эти субкультуры вовлечены в борьбу за ресурсы, за влияние на общество и его политическую элиту, за собственное выживание. При этом каждая субкультура несет в себе в качестве базиса не столько «прялки-щи-форшмак», сколько этический базис, представление о том, «как все должно быть». Поэтому конкуренция русских субкультур принимает идеологическую окраску. Политическая борьба без идеологии невозможна, это вроде как «сухое плаванье»: подурачиться можно, а поплавать нельзя. Идеология – система координат политики, ее измерение, язык и инструмент. Но очень важно уметь видеть: от имени и во имя какой субкультуры та или иная политическая сила, тот или иной властно-имущественный клан, действует. Идеология и провозглашаемые ценности – вторичны, по отношению к этическому базису субкультуры. Бороться за тожество «рынка», «общечеловеческих ценностей», «идей марксизма-ленинизма» и т.п. можно от имени и во благо «советского народа», католицизма, православия, ислама или атеистов, от имени и во благо русских, евреев, татар или лиц, отказавшихся от этничности и т.д. Культурная принадлежность, идентификация – это наиболее полное отражение личности, пребывающей в своей полноте и сложности. Культура, к которой индивид относится, формирует в нем  комплекс базовых идентификаторов личности: представление о должном, о добре и зле, о справедливости, о смысле и целях жизни и т.д. Свою увлеченность политическими теориями и моделями, политиками и партиями индивид соотносит со своим внутренним «человеком культуры» и пытается найти нечто гармоничное его представлениям о должном и правильном, либо так или иначе уравновесить, сгладить возникающие ощущения дисгармонии.