В.ПУТИН: Первое, что касается кризиса в Европе. Это всё-таки не наша, прежде всего, проблема. Мне, я считаю, даже не очень корректно это всё комментировать, потому что я с большим уважением отношусь к своим европейским коллегам. Перед ними стоят сложнейшие задачи: и экономические, и социальные, и политические, – и влезать со своими комментариями, которые так или иначе будут на них поддавливать, мне не очень хочется.

Я могу повторить только то, что говорю на международных встречах, и наша позиция в известной степени является открытой, поэтому я не буду вдаваться в детали. Скажу следующее. Конечно, это системный кризис, что мы сейчас наблюдаем в еврозоне, и он связан не только с долгами. Я думаю, что он гораздо глубже. Он носит отчасти и политический характер, он отчасти носит и технологический характер, отчасти это проблемы, связанные с проблемами самого интеграционного процесса.

Что касается политического характера, я думаю, что это лежит на поверхности. Существующая система власти, как Черчилль говорил, самая плохая, но лучше нет. Она на практике к чему приводит, мы же с вами понимаем: стремится партия к власти, она всё беспощадно обещает, так устроен сегодняшний цивилизованный мир. Всё обещает, обещает, потом старается что-то исполнить. Если не исполняет – всё, на следующие выборы у неё почти нет шансов. Любой ценой делают.

Как делать, если уровень развития (это следующая проблема, технологическая), уровень производительных сил, уровень технологического развития, технологического уклада сегодняшнего мира не позволяет быстро обеспечить быстрорастущее и постоянно нарастающее стремление к потреблению? На каком-то этапе это обеспечивалось технологическим развитием, а сейчас нет. Поэтому в такие этапы я всё время вспоминаю Кондратьева, нашего учёного, который говорил о длинных волнах кризиса. Похоже, что эта длинная волна подошла. Нужна смена технологического уклада для того, чтобы обеспечить растущее требование к потреблению. А ещё эта смена технологического уклада не произошла. Политическая система такая, что она всё обещает, а уже не может исполнить. Граждане привыкли к тому, что они живут на таком уровне, и нет ничего, что могло бы их убедить в том, что нужно, скажем, в Испании жить так же, как на селе в Китае. Вот Китай обеспечивает себе темпы роста и за счёт технологий, и за счёт постоянного притока – миллионного притока – рабочей силы в крупные города. В Европе такой возможности нет. А за счёт чего расти? В долг, в долг, в долг. Станок печатный начали включать. Вот это уже плоды тех проблем, которые лежат поглубже. Вот отсюда возник долговой кризис.

Мне кажется, что руководство Федеративной Республики занимает очень прагматичную позицию, которая заключается в том, что сначала нужно устранить системные проблемы, которые привели к такому состоянию, а потом уже вливать дополнительные средства. Если сделать наоборот, то дополнительные средства будут просто растворены, они дадут только временный толчок под мягкое место. Но это будет недостаточное ускорение для того, чтобы преодолеть всю дистанцию, которая позволила бы выйти из кризиса. Собственно говоря, мне кажется, что это достаточно очевидные вещи.

Да, конечно, позиция должна быть гибкой; конечно, определённые монетарные действия, дополнительная эмиссия, попытка искусственного разогрева экономики даёт кратковременный эффект, но это, знаете, как таблетка, которая снимает просто высокую температуру, но не лечит саму болезнь. Поэтому мне кажется, что нужны системные меры. На мой взгляд, руководство Евросоюза как раз и склонно к применению именно таких мер. И уж во всяком случае все понимают в руководстве Евросоюза, да и вообще во всех странах Евросоюза люди очень грамотные, экономически подкованные – понимают прекрасно, что надо делать. Вопрос в тех политических рамках, в которых они находятся, и в том, дают им эти рамки возможность действовать в правильном направлении или их сдерживают. А как уж там окончательно поступят наши коллеги, это всё-таки прежде всего европейский выбор.

Что касается возможного вступления России в ЕС, это нереалистично, мы с вами прекрасно понимаем, ни по территории, ни по укладу экономики. Но что, на мой взгляд, следовало бы делать, – безусловно, нужно искать пути сближения и использовать синергию от сложения усилий России и наших европейских партнёров.

Мне, наверное, не следует для такого человека, как Вы, повторять, Вы это хорошо знаете: у нас высокообразованное население, есть очень хорошие заделы в фундаментальных науках, у нас огромное количество минеральных ресурсов, достаточно хорошо подготовленных людских ресурсов или которые могут быть за короткие сроки хорошо подготовлены. Вы посмотрите, как автомобильная промышленность развивается. «Посадили» предприятие – мгновенно, по сути дела, идёт подготовка кадров, быстро и эффективно. Я с кем ни разговариваю из руководителей предприятий, скажем, немецких предприятий: VW [Volkswagen], любых других предприятий, с японцами, – мгновенно местный персонал набирают и быстро очень готовят. Это преимущество.

Если взять технологические возможности Евросоюза, стран Евросоюза, объединить это всё с огромными территориями России, с нашими возможностями, которые я называл, то синергетический эффект был бы колоссальным, и это повысило бы нашу общую конкурентоспособность. Но, к сожалению, мы очень медленно движемся по этому направлению.

Я уже говорил об этом, ещё раз повторю. Несколько лет назад предлагал совместно работать по системе космической навигации. Наши коллеги сказали: «Да, интересно», – и, по сути, отказались. Но результат какой? У нас полностью сформирована спутниковая группировка: 28 спутников, – а европейцы, по-моему, пять только запустили. А если бы использовали наши возможности по пускам, использовали наши возможности по разработке системы ГЛОНАСС, то ГЛОНАСС и европейская Galileo могли бы уже сегодня так эффективно работать, что реально составили бы конкуренцию GPS. Это хорошо или плохо? Конечно, хорошо. И не потому, что мы у кого-то кусок бы оторвали, а потому что это двинуло бы этот сектор вперёд в мировой экономике, ещё вперёд, конкуренция возросла бы, она была бы более эффективной и значимой. Это не единственное, это просто для примера.