Альманах РиЭ

Альманах №19

Альманах №18

Альманах №17

Альманах №16

Альманах №15

Семинары ИЦ «Аксиология»

Аксиология и онтология Зла

Манипуляция сознанием

Akashi

Эзотерика вчера и сегодня

Transhumanism

Аксиология трансгуманизма

 

Но вернусь к «параллельной» инфраструктуре власти. Выстраиванием ее занимались опять-таки все наши правители – начиная, между прочим, с самого Петра, который всю эту кашу и заварил. Непригодность западных институтов для российской политической культуры приводила к тому, что они попросту мешали власти быть собой. А то и подавно с разной степенью откровенности действовали вопреки ее интересам: в образности Павловского – «партизаня» в глубоком тылу первых лиц. Спору нет, «параллельная» инфраструктура власти нужна именно для «прикрытия порядка от закона», и такое предназначение действительно «исключает государственное строительство навсегда».

Да, Павловский точно ухватил один из фундаментальных парадоксов нашего исторического бытия. Ведь буквально с Рюрика мы не живем, а именно выживаем. И ответственность за выживание лежит исключительно на власти. Поэтому вот уже 1152 года и сама власть, и все ее подданные действуют в мобилизационном режиме. Государство – это форма обустройства политического космоса, но обустройство как таковое органически чуждо мобилизационному целеполаганию. Для нас главное – застолбить территорию, а по возможности – еще и раздвинуть эти самые столбики в свою пользу. На это уходят все силы и всё время, а собственно само возделывание этой территории постоянно откладывается на более или менее неопределенную перспективу.

Поэтому Россия – страна с отложенной государственностью и всеми полагающимися ей атрибутами типа законов, институтов и всего прочего. Как таковая государственность для выживания не нужна. Ну, конечно, может, она и не помешала бы, но ее отсутствие некритично. А вот без власти никакого выживания не светит по определению. Поэтому остается лишь согласиться с замечанием Павловского, что политика в «Системе РФ» – «нечто лишнее», а потому абсолютно имитационное, постановочное, никогда и ни при каких обстоятельствах не имеющее никакого отношения к Realpolitik. Если бы это было не так, разве могла бы война в Новороссии так просто взять – и остановиться, словно по мановению волшебной палочки, свестись к странной ничьей, вязким непрекращающимся и совершенно никчемным переговорам и непонятным выборам в ДНР и ЛНР с неизвестно откуда взявшимся десантом международных наблюдателей? Без такой Realpolitik нашей «слабой государственности» никогда не «проскользнуть в окно возможностей», которое слишком высоко и кажется неприступным. Автор тонко чувствует парадоксальную потребность «Системы РФ», которая, оставаясь слабой, тем не менее все-таки «торопится определить новый силовой мейнстрим», «угадать» или «навязать» «будущий force majeure».

Однако Павловский не считает такую государственную несостоятельность России ее извечной и непреодолимой судьбой. Из книги следует, что дефицит государственности – это характерная черта исключительно «Системы РФ», причем во многом являющаяся результатом преднамеренных действий со стороны «Команды РФ». Занимаясь перманентной корректировкой государственности, «Команда РФ» и первое лицо преднамеренно создают силовое поле неопределенности, которое-де и обеспечивает их властный монополизм. Власть будет оставаться в их руках до тех пор, пока они будут инспирировать – а точнее, имитировать, что инспирируют, – государственное строительство. На практике же, подчеркивает автор, это будет означать бесконечную «оттяжку учреждения государства», ибо «вечно неопределенная государственность» и есть на самом деле «источник прерогатив» властной «Команды РФ», а «из полномочий всегдашнего учредителя государственности вырастает необъятный суверенитет командного центра».

То есть давая явлению правильное внешнее описание, автор исходит из неадекватного понимания его внутренних причин, чересчур преувеличивая возможности как «Команды РФ», так и ее лидера. Фактически Павловский приписывает им чуть ли не демиургические полномочия: получается, что исключительно от их воли зависит, как и насколько оттягивать учреждение у нас нормального государства со всем прилагающимся к нему пакетом правового и институционального софта. Если бы это хотя бы в какой-то степени соответствовало действительности! Власть, веками озабоченная собственным – а заодно и всей остальной страны – выживанием и откладывающая на рискующее никогда не наступить потом разруливание всех остальных вопросов, которые не связаны с решением проблем жизни и смерти здесь и сейчас, могла бы только мечтать о таком господстве над собственной миссией.

За 20 с лишним лет, прошедших с момента ее оформления Конституцией 1993 года, «Система РФ» не то чтобы, как пишет автор, «не нашла времени для обдуманной разработки своих институтов», она, похоже, и не ставила себе такую задачу (разного рода имитационные политтехнологии не в счет). Просто потому что нутром понимала – особенно после стрельбы из танков в центре Москвы, – что ей эти самые институты просто ни к чему. Прав был великий Карамзин, считавший: «Не формы, а люди важны». И в самую точку смотрит мудрый Павловский, говоря: рука на пульсе процесса, «пока внутри его есть понятный человек», поэтому «Команда РФ» «предпочитает» не «сильное государство», а «сильные конфигурации». Правда, последнюю фразу политолога опять-таки надо уточнить: не «предпочитает», а вынуждена довольствоваться ими в силу неизбежности. И лишь внеся такое уточнение, можно абсолютно согласиться с приводимым автором объяснением: именно такие «конфигурации» в ситуации «вечной неотрегулированности» позволяют «Команде РФ» оставаться высшей инстанцией, способной «сымпровизировать решение или схему его обхода».

И уж если какой-то импортированный с Запада институт у нас более или менее и прижился, так это как раз парламент – точнее, Госдума, причем именно нарышкинская. Почти двадцатилетние – если отсчитывать от оформления нынешнего институционального дизайна в конце 1993-го – поиски оптимальной формулы российского представительства, похоже, дали результат. Это уже не мутант-кентавр из сервильной серости и отвязной шпаны ельцинских времен и не пресное грызловское «не место для дискуссий». Павловский верно определяет характерные черты сегодняшнего Охотного Ряда – другое дело, что эти отличительные особенности нарышкинской Думы являются для политолога объектами уничижительной критики, в то время как заслуживают прямо противоположной оценки.

Да, согласен, буквально с самого начала работы этой Думы те, которых автор именует «выскочками», озабочены исключительно «шумными импровизациями», представляющими собой их истолкования «неясных сигналов Кремля». А откуда еще у нас могут исходить сигналы? Об абсолютной моносубъектности власти я уже говорил. А потому прав цитируемый Павловским Якунин, сводящий механику управления в России к трансляции «властных импульсов» из «центра власти» бессубъектному большинству, то есть «в народ». Регулярные выходки «депутатов-хулиганов» – жалуется автор – «обнулили законотворческую работу остальных, а она тоже есть». В результате такое «реакционное запретотворчество», считает Павловский, «породило новую неразбериху».

Правильно – Дума наконец-то осознала свое место в «Системе РФ»: обкатывать – причем по возможности максимально громко – в информационном пространстве какие-то элементы кремлевских разработок с тем, чтобы потом можно было мониторить общественную реакцию на них. Павловский напрасно опасается: «драконовские запреты», которые «громоздит» Дума, причем «без мысли о последствиях», никогда не приведут к появлению очередного «драконта». Они всего лишь дополнительно расширяют для власти диапазон ее возможного маневра. А заодно удовлетворяют очевидный запрос подавляющего большинства «населенцев», которым явно нравится яркость и искрометность политического процесса.

А к чему приводит «законотворческая работа остальных», которая «тоже есть», мы уже знаем, имели возможность не раз видеть это в нашей истории. Разве не такая «работа» парламентариев, как минимум, дважды за минувшее столетие – в 1917-м и в 1991-м – обрушивала власть? Зачем снова наступать на те же самые грабли, упорно не желая понимать очевидную истину: в нашей традиционной монократии, властной однополярности абсолютно любая претензия на политическую субъектность, да к тому же еще подкрепленная институциональной легитимностью, неизбежно, неминуемо начинает работать против власти – а значит, на катастрофу. И уж коли без иноземного разделения властей сейчас никак нельзя, то пусть это самое разделение будет либо профанированным, либо – как нарышкинская Дума – не просто имитирующим свой институциональный статус, но и приносящим пользу для маркетинга фьючерсных рисков власти.

Узнаваемая классика

Burj Al Arab 370+

Музыка русских и зарубежных композиторов XIX и XX веков

Burj Al Arab 370+

Произведения Бетховена

Burj Al Arab 370+

Музыка разных столетий: от XVIII до XX

Burj Al Arab 370+

Балетная музыка Чайковского, Адана, Минкуса, Петрова

Календарь РиЭ.
26 октября

События

1815 – Основано литературное общество «Арзамас».

1824 – В Москве официально открылось здание Малого театра.

1930 – В Ленинграде состоялась премьера балета Дмитрия Шостаковича «Золотой век».

В этот день родились:

Доменико Скарлатти (1685–1757) – итальянский композитор и клавесинист.

Василий Васильевич Верещагин (1842–1904) – выдающийся русский живописец и литератор.

Андрей Белый (1880–1934) – русский писатель, поэт, критик.

Дмитрий Михайлович Карбышев (1880–1945) – российский и советский фортификатор, военный инженер.

Николай Леонидович Духов (1904–1964) – советский конструктор бронетехники, ядерного и термоядерного оружия.

 next

@2023 Развитие и экономика. Все права защищены
Свидетельство о регистрации ЭЛ № ФС 77 – 45891 от 15 июля 2011 года.

HELIX_NO_MODULE_OFFCANVAS