Правительство: «А Васька слушает, да ест»

Какой же была реакция на все эти перипетии? Тех же лидеров общественного мнения, местной русской интеллигенции, населения, наконец. Как сказал порталу rus.err.ee председатель Нарвского городского собрания Александр Ефимов, у дела админсуда есть перспектива: «В мотивировочной части решения говорится, что каждый эстонец имеет право учиться на родном языке. Но никто и не оспаривал этого. Сохранение образования в некоторых русских гимназиях нисколько не ущемляет права русских детей учиться на эстонском языке в эстонских гимназиях». И еще: «Мы готовы дойти до Госсуда... Моя личная жалоба, если потребуется, дойдет до Европейского суда по правам человека». Среагировал на все выпады и вице-мэр Таллина Михаил Кылварт. На портале Русской общины Эстонии Baltija.eu он пишет: «Частные школы создают дополнительные возможности получения образования, а не ущемляют чьи-то права. Практика показывает, что можно получать качественное образование на родном языке и при этом овладевать государственным языком на должном уровне». С жестким, аргументированным заявлением выступил авторитетный в Эстонии Центр информации по правам человека (LICHR). В нем отмечается: «Человек, по должности занимающийся в стране Евросоюза охраной прав человека и прав меньшинств, не должен ссылаться на этнонационалистические концепции функционирования демократии». Высказала свое несогласие и Палата представителей национальных меньшинств Эстонии. Русский омбудсмен Эстонии Сергей Середенко выразил сомнения в независимости суждений канцлера права, отвечая на обращение к нему некоммерческого объединения «Русская школа Эстонии». Другой известный юрист-правозащитник Мстислав Русаков в серии публикаций изложил на информационно-аналитическом портале NewsBalt анализ политизированной позиции канцлера права. Все сходятся в одном – беспокойство по поводу того, что обучение на родном языке сужает возможности использования права обучения на эстонском языке, противоречит Конституции, в которой закреплено право получения образования на эстонском языке, а не обязанность. При этом все настаивают на том, чтобы в русской гимназии на высшем уровне было поставлено обучение эстонскому языку (как и английскому). Камня на камне на позиции канцлера права не оставила и пресса. Пожалуй, самым смелым стал портал DzD.ee с ироничной заметкой «Тедер защищает произвол властей от народа». Вот ее содержание: «На минувшей неделе вовсю фестивалил Индрек Тедер, по совместительству – омбудсмен, то есть человек, который, по идее, должен защищать людей от произвола властей... Складывается стойкое ощущение, что в вопросе об образовании вообще и русских школах в частности, омбудсмен этот ведет себя радикально наоборот... Больше не надо ничего говорить, просто, Тедер, – марш к Позорному столбу, подумай о совести, чести и профессионализме!"

Итак, решение канцлера права, действующего по принципу «не мытьем, так катаньем», вызвало бурю протестов. И что с того? Власть выбрала самое «разумное» для себя – наглый игнор. Понимая, что все ее усилия в рамках закона бесперспективны и ненадолго спасают от новой и новой атаки «русских», министерство образования и науки решило одним махом покончить свистопляску и чехарду с проблемой языка обучения. Как сообщает корреспондент портала Русской общины Эстонии Baltija.eu Максим Холодов, ради того, чтобы «положить конец противостоянию с государством противников эстонизации русских школ, тут решили уже к этой осени подготовить законопроекты по модернизации организации образования в Эстонии». По словам министра Яака Аавиксоо, это должно обеспечить равную доступность качественного образования для всех учащихся Эстонии на всех образовательных уровнях. «Равная доступность» тут означает реализация плана Эстонского государства: все, в том числе и русские, дети должны/обязаны учиться на эстонском языке. Что касается «качественного образования», то о его постоянном снижении все устали говорить. Еще один нюанс приводит министерский консультант отдела по связям с общественностью Ассо Ладва (Asso Ladva): «Важно повысить гибкость государственного регулирования и предоставить б?льшие права школьным руководителям». Журналисты тут же выяснили, что это означает урезание прав попечительских советов, их лишат права выбора языка обучения.

То есть, власть идет ва-банк. Она боится проиграть дело в Европейском суде по правам человека. А потому решено заменить неудобные законы нужными. В свежем пресс-релизе министерства образования и науки сказано: «Излишне детальные государственные предписания по организации школьной жизни не оправдали себя, они не позволяют учесть потребности сотен школ, тысяч учителей и десятков тысяч учащихся». Это – обоснование проигрыша борьбы с русскими. Потому и предлагается разыграть правовой фокус: мол, теперь будем играть по новым правилам. Но общественность их обсуждала? Нет! Как и все годы реформирования русского образования в Эстонии. Вот так, незатейливо и «демократически», воюют в Эстонии со «своими» русскими.

Наступление идет по всем фронтам

Бои ведутся много лет не только на ниве образования. В 90-е годы государство измывалось над православными, притесняя Эстонскую Православную Церковь (Московский Патриархат). Ее не регистрировали, оставляя вне закона вплоть до 1 мая 2004 года, когда Эстония вступила в Евросоюз, и условием этого было соблюдение свободы совести. То был многолетний позор молодого государства, но еще и сегодня оно не вернуло приходам недвижимость, которая была в собственности этой Церкви до войны.

Все годы восстановленной независимости в Эстонии не прекращается «языковая дискриминация» русских. Такое определение дала неправительственная организация «Международная амнистия» (Amnesty International) за ограничение применения русского языка и неоправданно широкое («в нарушение справедливого общественного интереса и пропорциональности» – формулировка из доклада Комиссии Европейских сообществ от 5 ноября 2003 года) навязывание эстонского в самых различных сферах жизни. Не зря это карательное по своей сути учреждение названо в народе «языковой инквизицией». Затем настала очередь «Бронзового солдата». Это – вандализм государства в печальной эпопее с перезахоронением останков советских воинов и переносом посвященного им памятника Солдату-Освободителю, что преследовало одну цель: лишение русских одного из прав человека – права на память, историческую. Это было вопиющее моральное преступление эстонцев против русских, нанесение им незаживающей нравственной раны. В этом видят и усиление раскола общества по этническому признаку, отторжение русских на окраины общественно-политической и социально-экономической жизни общества.