Второе гражданское общество
22.06.2012

Источник: rosbalt.ru

В августе 1966-го американский журнал «Дейтбук» опубликовал интервью с Джоном Ленноном, которое вызвало чудовищный скандал. В интервью Леннон заявил, что христианство исчезнет, а группа «Битлз» уже популярнее, чем сам Иисус Христос.

Американское турне группы оказалось под угрозой. Песни «Битлз» изымались из эфиров разных радиостанций. В некоторых странах, вроде Испании, их прекратили транслировать совсем. Продюсер группы Брайан Эпстайн был готов выплатить неустойку в миллион долларов и отказаться от гастролей в США. Были опасения даже за жизни музыкантов.

В итоге «Битлз» всё-таки прилетели в Америку, где сразу дали пресс-конференцию. Леннон сказал: «Я сожалею, что открыл свой рот. Я не против Бога, не против Христа, не против религии. Я не собирался нападать на неё».

Америка, в целом, простила группу, гастроли прошли успешно. Но кое-кто считает, что тот случай обернулся четырнадцать лет спустя трагическими выстрелами Марка Чэпмена в Нью-Йорке.

К чему это? К тому, что вот так вот работает на благословенном Западе эффективное гражданское общество. Свобода слова? Да, конечно. И соответствующие последствия.

Сегодня ситуация только усугубилась. Конечно, религиозные общины утратили былое влияние, зато это влияние приобрели иные лица. И вы запросто можете угодить под раздачу, если заявите что-нибудь эдакое о геях, скажем. Ваш эфир ещё не закончится, а вы уже ощутите всю прелесть последствий.

Принято считать почему-то, что гражданское общество – это нечто, благоухающее розами. Необходимое в цивилизованном мире как воздух. Что главная беда России – отсутствие общества такого рода, но теперь-то оно, к счастью, стало складываться, а люди, напитавшись гражданскими соками, скоро взойдут и заколосятся.

Между тем, любой здравомыслящий человек предпочтёт иметь дело с самой бездушной административно-бюрократической машиной, чем с самым душевным гражданским обществом. Жалости это общество никакой не знает, прёт мимо законов на парах собственной правоты, а методы действия всегда расположены в приятном диапазоне между остракизмом, травлей и погромом. Гражданское общество эмоционально и легко верит слухам. Психология его граничит с психологией толпы (иногда сейчас говорят о «распределённой» толпе – то есть модель поведения толпы проявляется даже тогда, когда люди находятся в разных местах, поодиночке, но просматривают одну программу или подключены к одному интернет-каналу).

К примеру, трогательный фильм «Чучело» Ролана Быкова – как раз о зачатках гражданского общества. Об этом обществе рассказывает и книга «Повелитель мух» Уильяма Голдинга. Не сказать, что это самое приятное произведение мировой литературы.

Верить в то, что где-то гражданское общество состоит из ответственных и сознательных граждан – это значит верить в чудо. Граждане всегда сознательны, пока дело не пахнет керосином. А если пахнет – спасаются в объятиях государства (хоть диктаторского, хоть какого).

Вы можете вымолить прощение у босса мафии, разжалобить бандита в подворотне, покаяться перед следствием или вжаться в землю, пока над вами едут серые машины. Но если вы попали в прицел гражданского общества, приговор будет окончательным – его для верности приведут в исполнение несколько раз, а потом ещё разок, контрольный, «на бис». Информационный мир дал в руки гражданскому обществу власть абсолютную, скрыться от которой уже невозможно. Многолетние успешные карьеры рушатся в одну секунду по малейшему поводу. Бывших кумиров с наслаждением топчут ногами. От клейма, поставленного господином анонимусом, отмыться нельзя. А публичные покаяния теперь публику трогают мало – палец вниз, кончай его, это весело.

В гражданском обществе верховодят и управляют всем люди весьма своеобразные. Сетевые мелкохаризматичные фюрерочки, так их можно мягко назвать. Если есть какой-нибудь более неприятный типаж, то мне он неизвестен.

В России нулевых жилось спокойно и дышалось свободно как раз потому, что никакого гражданского общества у нас и в помине не было. Кто хотел, ходил в храмы, кто хотел – гудел в клубах. Интернет был свободен настолько, насколько это вообще возможно. Случались неприятные и даже трагические эксцессы, куда без них. Но на девяносто девять процентов дела обстояли так. Как же мало мы наслаждались этим тихим счастьем.

Увы, но похоже, что эпоха мирного и благостного безвременья подошла к концу. Передовой креативный класс, решив в борьбе обрести право своё и присвоить себе все гражданские полномочия, пробудил и остальное общество. А что оставалось народу? Утереться?

Нет. Никто креативному классу власть передавать не желает, никто его претензий на «нечто большее» не признаёт. Но баланс нарушен, и теперь «некреативный» народ всё активнее участвует в развитии событий. Хотя совсем не так, как этого от него ждали.