Устами Тихона ХРЕННИКОВА
– Я никогда не представлял себя общественным деятелем. Было много заказов, я с наслаждением писал музыку. Но однажды, почти ночью, мне позвонили из ЦК и попросили немедленно приехать. Ночная работа там была нормой. В приемной заметил Голованова, Свешникова, Хачатуряна. Нас вызывали по одному и зачитывали распоряжение, подписанное Сталиным, о новых назначениях. Так я узнал, что назначен генеральным секретарем Союза композиторов (председателем объявили Асафьева). В приказе говорилось, что нужно подготовить Первый всесоюзный съезд композиторов. На съезде мне пришлось читать тот самый печально известный доклад о формализме. Критика была обращена к моему учителю Прокофьеву, которого я почитал богом музыки, к моим близким друзьям – Хачатуряну и Мурадели, к уважаемому мною Шостаковичу. Доклада я не писал, но от этого не легче. Ни тогда, ни сейчас. Нелепый текст был подготовлен отделом культуры ЦК. Оттуда мы часто получали распоряжения о том, как композиторы должны реагировать на то или иное общественно-политическое событие. Иногда еще до того, когда само событие происходило. Кстати, и почти сорок лет спустя, когда уже прозвучало слово «перестройка», мой доклад на съезде 1986 года редактировался и правился в ЦК партии.
– По вопросам личным со Сталиным я не встречался и душевных бесед не имел. Но как председатель музыкальной секции Комитета по сталинским премиям вместе с коллегами – Александром Фадеевым и Константином Симоновым – раз в год присутствовал на заседаниях Политбюро. Мы докладывали о положении дел. На меня впечатление производило знание Сталиным обсуждаемых вопросов. Он явно прочитывал литературные произведения и прослушивал музыку, которые выдвигались на соискание премий. Другой вопрос – как он их понимал… Трактовал он все, конечно, по-своему. Достаточно лицемерно и коварно. На один из спектаклей «В бурю» приехал Александр Щербаков – видная политическая фигура тех лет. В антракте сказал: «Вы знаете, товарищ Хренников, надо бы написать оперу об Иване Грозном. Товарищ Сталин придает этой теме большое значение. У него есть свой взгляд на проблему: он считает, что этот царь не был достаточно грозным. Он, конечно, расправлялся со своими противниками, что похвально. Но после раскаивался и тратил время на молитвы. И пока он вымаливал у Бога прощение, враги вновь собирались с силами и вступали в борьбу. Так вот, против врагов нужно вести беспрерывную и беспощадную войну».
Как я понимаю теперь, Сталин искал в истории «кровавые» примеры и примерял их к действительности.
– Композитором «нарасхват» я стал после выхода фильмов «Свинарка и пастух» и «В шесть часов вечера после войны», спектакля Алексея Дмитриевича Попова «Давным-давно» в Театре Армии. Какую радость я испытал, когда вся страна запела мои песни… Но голова осталась на месте – я отлично помнил слова Михаила Фабиановича Гнесина. Когда-то я, елецкий мальчишка, получил от него послание. Знаменитый педагог написал, что у меня достаточно способностей, чтобы стать профессионалом, и в этой же аттестации уберег меня от самоуспокоенности, подчеркнув, что будущее зависит только от моего усердия и строгости по отношению к себе.
– Сейчас Дмитрия Дмитриевича делают мучеником, доказывают, что его принудили вступить в ряды партии. Я же уверен, что никто и никогда не мог заставить Шостаковича делать то, чему он сопротивлялся. Как композитор он был гениален, а в жизни был нормальным советским человеком, воспитанным так же, как все мы. Он же, между прочим, активно участвовал в общественной жизни. Мы все считали, что наша страна – на верном пути, а ошибки казались нам отдельными просчетами. Так было и со мной, хотя судьба жестоко прошлась по моей семье...
– Всю жизнь моими любимыми композиторами оставались Бах, Чайковский и Прокофьев. Авангардистов не понимал – ни раньше, ни теперь…
– Жанры для меня не столь важны. Симфония или опера, песня или балет – все достойно внимания. Каждый жанр имеет своих слушателей. А вот то, что меня всегда привлекало в музыке, так это две стихии – лирика и мелодизм.
– Говорят, что власть – дело грязное. Наверное. Но я считал и считаю, что мое предназначение заключалось в том, чтобы смягчать и предотвращать удары, которые сыпались на конкретных людей. И с этим мы справлялись: за все время ни один из композиторов не был репрессирован. (Вспомните, что происходило тогда в Союзе писателей). А когда арестовали двух композиторов, мы срочно написали наверх, что это одаренные молодые люди, и их отпустили. Мы действительно заботились о музыкантах. Все композиторы имели квартиры, творили в домах творчества, для детей были доступны лучшие детские сады и школы… Увы, сейчас все, что нами построено, сдано в аренду и композиторам больше не служит.
Собираем деньги на памятник Тихону Хренникову:
Полное название Региональный благотворительный
предприятия общественный фонд Тихона Хренникова
в поддержку музыкальной культуры
Банковские реквизиты:
Р/счет 40703810600260000016
Кор/счет 30101810100000000279
Полное наименование банка Коммерческий банк
«БАНК ТОРГОВОГО ФИНАНСИРОВАНИЯ»
(Общество с ограниченной ответственностью)
БИК 044525279
Источник: portal-kultura.ru
