Гла­ва 9.
Та­нец ма­лень­ких ле­бе­дей

Все мо­ло­дые ба­ле­ри­ны, за­ни­ма­ю­щи­е­ся в ба­лет­ном учи­ли­ще, меч­та­ют стать «при­ма­ми», стан­це­вать «Ле­бе­ди­ное озе­ро» или «Спя­щую кра­са­ви­цу». Но, как из­ве­ст­но, не все до­хо­дят до фи­ни­ша – мно­гих от­се­и­ва­ют еще в учи­ли­ще, кто-то ухо­дит сам, а боль­ши­н­ство ра­бо­та­ет пос­ле учи­ли­ща в кор­де­ба­ле­те по­рой всю жизнь, так и не стан­це­вав ни­че­го соль­но­го.
Что чувству­ют те, кто сто­ит всю жизнь 16-ым ле­бе­дем, те, чьи меч­ты и фан­та­зии так и не ре­а­ли­зо­ва­лись в лю­би­мом ис­ку­с­стве? Пси­хо­ло­ги­чес­ки им очень слож­но. Мно­гие ар­тис­ты, ре­шив уй­ти из ба­ле­та, или же вы­быв на пен­сию, а это, как из­ве­ст­но, слу­ча­ет­ся до­воль­но-та­ки ра­но, прос­то ни­че­го дру­го­го не уме­ют де­лать, так как до это­го всю жизнь за­ни­ма­лись толь­ко тан­ца­ми. С дру­гой сто­ро­ны те, кто «про­бил­ся» и хо­чет про­дер­жать­ся как мож­но доль­ше на пра­вах ве­ду­ще­го ар­тис­та, на­хо­дят­ся в пос­то­ян­ном нап­ря­же­нии, же­ла­нии до­ка­зать, что я «пра­во имею».
Ар­тист ба­ле­та по­ми­мо от­лич­ных фи­зи­чес­ких дан­ных и мас­те­р­ства ак­те­ра дол­жен об­ла­дать еще и очень креп­кой, «неп­ро­би­ва­е­мой» нерв­ной сис­те­мой, для то­го что­бы ра­бо­тать на сце­не пе­ред мно­го­ты­сяч­ной ау­ди­то­ри­ей. И нуж­но уметь не сло­мать­ся, не уй­ти «в се­бя» да­же ес­ли на сце­не про­и­зо­шел ка­кой-то ка­зус, ес­ли пи­ру­э­ты не по­лу­чи­лись или тан­цов­щик пос­кольз­нул­ся и упал. А это слу­ча­ет­ся до­воль­но-та­ки час­то. Ба­лет­ную обувь ба­ле­ри­ны, как пра­ви­ло, на­ти­ра­ют ка­ни­фолью для луч­ше­го кон­так­та с пок­ры­ти­ем сце­ны. Эти са­мые пу­ан­ты ба­ле­ри­на мо­жет сме­нить за один спек­такль нес­коль­ко раз. У Ека­те­ри­ны Сер­ге­ев­ны на­би­ра­лись це­лые ко­роб­ки со стер­ты­ми баш­ма­ка­ми – так час­то при­хо­ди­лось ме­нять обувь, ис­тер­тую до кро­ви во вре­мя спек­так­ля меж­ду ак­та­ми или да­же на про­тя­же­нии од­но­го ак­та. Не бе­русь ут­ве­рж­дать, но ка­жет­ся ко­му-то из крем­ле­вс­ких ба­ле­рин дос­та­лась од­на из та­ких мак­си­мо­вс­ких ко­ро­бок с туф­ля­ми.
Сце­на «Крем­ле­вс­ко­го двор­ца съ­ез­дов» – это осо­бая сце­на. Ог­ром­ная, как фут­боль­ное по­ле. Для то­го что­бы за­пол­нить та­кую сце­ну и расп­ре­де­лить дви­же­ния пра­виль­но, нуж­но об­ла­дать боль­шим ша­гом, ог­ром­ным прыж­ком и во­об­ще вы­ра­зи­тель­нос­ти тре­бу­ет­ся в нес­коль­ко раз боль­ше, чем на ма­лень­ких сце­нах, ина­че дви­же­ния не смот­рят­ся. Са­мое ужас­ное, что по­лы в «Крем­ле­вс­ком ба­ле­те» бы­ли бе­тон­ные, не при­год­ные для ба­ле­та, хо­тя их и пы­та­лись улуч­шить де­ре­вян­ны­ми прос­лой­ка­ми.Зда­ние из­на­чаль­но не пла­ни­ро­ва­лось для выс­туп­ле­ний ба­лет­ных ар­тис­тов. Мно­гие ар­тис­ты час­то жа­ло­ва­лись на то, что «са­жа­ют» но­ги на та­ком по­лу очень быст­ро. Ког­да од­наж­ды в Крем­ле по­я­ви­лись спе­ци­а­лис­ты с при­бо­ра­ми для из­ме­ре­ния от­ри­ца­тель­ных би­о­по­лей, ока­за­лось, что са­мое пло­хое мес­то в Крем­ле бы­ло имен­но на сце­не. Ког­да я при­шел ту­да ра­бо­тать, стар­шая пи­а­ни­ст­ка мне так и ска­за­ла: «Здесь боль­ше пя­ти лет ра­бо­тать нель­зя.» Я уди­вил­ся: «По­че­му?» «В «Крем­ле­вс­ком двор­це» очень пло­хое энер­ге­ти­чес­кое би­о­по­ле. Лю­ди быст­ро ус­та­ют, соз­да­ют­ся конф­ли­кт­ные си­ту­а­ции. Да­же в фойе ко­лон­ны от­де­ла­ны ка­ким-то ред­ким кам­нем, да­ю­щим не­га­тив­ное маг­нит­ное из­лу­че­ние, а са­мо зда­ние пост­ро­е­но в ком­му­нис­ти­чес­кие вре­ме­на по квад­рат­но-гнез­до­во­му прин­ци­пу и эти квад­ра­ты соз­да­ют не­хо­ро­шую энер­гию» – от­ве­ти­ла она. «Пря­мо пи­ра­ми­ды еги­пе­тс­кие» – по­ду­мал я и поз­же вспом­нил об этом раз­го­во­ре, ког­да ез­дил на от­дых в Хур­га­ду (Еги­пет) и нас во­зи­ли пос­мот­реть на эти са­мые пи­ра­ми­ды и ког­да од­на из ту­рис­ток упа­ла в об­мо­рок, вой­дя внутрь од­ной из них. Зна­ли ли об этом са­ми ар­тис­ты или нет, но слу­чаи па­де­ния на ре­пе­ти­ци­ях бы­ли и да­же с пе­чаль­ны­ми ис­хо­да­ми.