И так далее, и так далее. Все эти «отчего да почему, да по какому случаю» не должны вызывать у съемочной группы ничего, кроме раздражения. Ясно же: кто шляпку спер, тот и старушку кокнул. А шляпку, естественно, спер левиафан. Чтобы прицепить к ней двуглавого орла и патриарший крестик.
У меня еще вопрос: что за логика заставила авторов не показать нам загадочного отца Алексея — мэрского духовника, однако ввести в сюжет тупиковую, тополем на Плющихе торчащую сцену с неким отцом Василием? Купил батюшка хлебушка, безбожно — не отходя от кассы — переврал Книгу Иова и отправился к свиньям.
К тем, которые в загоне. А вы про кого подумали? Про героев? Ну, в общем, правильно. На протяжении двух часов пьяные хамы противостоят пьяным хамам, попутно предавая друг друга. Отвратительны все, особенно же Николай — никакой не Иов, конечно, а депрессивный субъект с виктимной психологией. Не зря добивают его собственные друзья — чтобы не мучился. У человека с таким типом личности нет перспектив ни на Баренцевом море, ни на Черном, ни на калифорнийском побережье.
Презумпции невиновности для Звягинцева не существует. Кажется, в сценариях его картин сначала появляются грехи и лишь затем — персонажи, на которых их можно повесить. Не живые люди, а плечики для разнообразных окаянств. Подходить подобным образом к человеку, на мой взгляд, столь же некрасиво, как заставлять ни о чем не подозревающего кита изображать в волнах левиафана. Тем паче, что клеветать на кита легко — он большой. Каждый моллюск может раздуть до абсурда его отдельные недостатки.
…В титрах картины «Левиафан» горделиво значится: «2014. Год культуры». Типа — не зря прошел годик. Нам есть что спеть, представ перед Всевышним.
Реальные итоги 2014-го, на мой взгляд, подведены январскими каникулами. Они плачевны. Год культуры завершился и не породил ничего, что могло бы украсить долгие праздники. Опять две недели прожиты на советских фильмах (низкий поклон их создателям), старых песнях о главном, шутках тридцатилетней давности — наиболее молодых из приемлемого. То есть — на культурном продукте той эпохи, когда искусство было кислородной подушкой, а не удавкой.
Микроскопический срез общества обсуждает «Левиафан», остальные употребили привычный новогодний паек: галкинбасковкиркоров… Год, посвященный культуре, не приблизил ее к народу. Подход остается прежним: «Сейчас у нас начнется конференция о проблемах здорового питания, так что быстренько сбегайте, перекусите в «Макдоналдсе», мы начинаем».
Кстати, среди картин, получивших в последнее время госфинансирование, — короткометражка Жоры Крыжовникова «Нечаянно». Про рядовую семейку, где дебиловатый муж 31 декабря без всякого повода убивает старуху-соседку. Всякий прибывающий на празднование Нового года родственник сначала умеренно ужасается, но вскоре уже бормочет, наяривая салат перед телевизором: «И чего это он так поседел за год? Красился, что ли?.. А как думаешь, Билан — из этих?..» В отличие от двухчасового «Левиафана» двадцатиминутное «Нечаянно» содержит целый ряд парадоксальных смыслов. В частности: девальвации человеческой жизни в России весьма способствуют несменяемые «звезды». Про каждую из которых и сказать-то нечего, кроме: голубой. Или: крашеный. Или — крашеный голубой. А если тошнотворна даже так называемая «элита», если даже самые крутые — недолюди, дорого ли стоит пенсионерка за стеной? Вторую жертву дружная семейка забивает ногами под праздничное поздравление президента, но эти шалости, как мы уже говорили, — в рамках типового договора…
В России есть режиссеры, которые нагнетают мерзость, и другие — которые талантливо ее препарируют, а необходимы третьи — в принципе чуждые всякой мерзости. Утешение — вот в чем нуждаемся мы сегодня. Милосердное высокохудожественное утешение. Поскольку радостей материальных ожидать приходится нескоро. Да и не были никогда эти радости панацеей для русского человека. За четверть века относительной сытости не стали мы ни добрее, ни спокойнее, ни великодушнее.
Утешение рождается, не когда зритель осознает всю степень возможной для него скверны, но когда кто-то милосердно указывает ему на его собственную красоту. А красота, как известно, — в глазах смотрящего.
Станислав Ростоцкий говорил: «В конце XX века доказать человеку, что жить не стоит, — это пять минут». В начале двадцать первого подобная задачка решается еще проще. Поберегите государственные деньги для тех, кто средствами искусства докажет русскому человеку, что помирать нам рановато. Есть у нас еще дома дела.
Источник: portal-kultura.ru
