И вот, во-вто­рых, ког­да из та­ких ка­че­ст­вен­ных лю­дей пу­тем от­бо­ра фор­ми­ру­ет­ся на­уч­ное со­об­ще­ст­во – в на­шем слу­чае ис­то­ри­чес­кое, – то пус­кай внут­ри не­го и идут спо­ры, ищут­ся но­вые фак­ты. И ес­ли в ре­зуль­та­те этих спо­ров бу­дут убе­ди­тель­но ус­та­нов­ле­ны фак­ты, ко­то­рые про­ти­во­ре­чат ка­но­ну, – да, тог­да мы подп­ра­вим ка­нон.

Вот сей­час мы зна­ем, что за весь пе­ри­од ста­ли­нс­ких реп­рес­сий с 1921 по 1953 год бы­ло вы­не­се­но око­ло 800 ты­сяч смерт­ных при­го­во­ров. Пред­по­ло­жим, бу­дет на­уч­но ус­та­нов­ле­но, что их бы­ло боль­ше – толь­ко на­уч­но, по до­ку­мен­там, а не так, что «я про­чи­тал Сол­же­ни­цы­на и при­шел к вы­во­ду, что ни­как не мень­ше ста мил­ли­о­нов», – тог­да мы в ка­но­не к этой циф­ре до­ба­вим но­вую, до­ка­зан­ную, по­ни­ма­ние масш­та­ба тра­ге­дии у нас от это­го не из­ме­нит­ся. Но не на­до на этой тра­ге­дии спе­ку­ли­ро­вать и бес­ко­неч­но са­мо­ис­тя­зать­ся.

Ми­фы и контрми­фы. Так или ина­че, от­ра­же­ние ис­то­рии в про­из­ве­де­ни­ях ис­ку­с­ства – это воп­рос трак­то­вок и да­же до­мыс­лов. Есть же раз­ни­ца меж­ду ми­фом о 28 ге­ро­ях-пан­фи­лов­цах и ху­до­же­ст­вен­ным вы­мыс­лом о штур­ме не­кой «ци­та­де­ли» граж­да­нс­ки­ми ли­ца­ми с че­рен­ка­ми от ло­пат? Ка­кой вы здесь пред­ло­жи­те кри­те­рий – как от­ли­чить «по­лез­ный» миф от «вре­ди­тельс­ко­го»?

– Я ду­маю, по то­му же нрав­ствен­но­му стерж­ню, о ко­то­ром мы с ва­ми уже го­во­ри­ли.

Во-пер­вых, до­мы­сел или миф не долж­ны про­ти­во­ре­чить боль­шой ис­то­ри­чес­кой прав­де, ло­ги­ке со­бы­тий. Во-вто­рых, они не долж­ны про­ти­во­ре­чить ба­зо­вым ци­ви­ли­за­ци­он­ным цен­нос­тям, вклю­ча­ю­щим в се­бя и гор­дость за свою ис­то­рию, за свою стра­ну. С этой точ­ки зре­ния ка­кая раз­ни­ца – бы­ло ге­ро­ев-пан­фи­лов­цев 28, 50 или 130? Хо­тя, кста­ти, есть дан­ные, что тот пла­кат­ный об­раз, за­пу­щен­ный в со­ве­тс­кую про­па­ган­ду в 1941 го­ду, имел впол­не ре­аль­ные ос­но­ва­ния. Но, как бы то ни бы­ло, не­за­ви­си­мо от циф­ры об­раз 28 ге­ро­ев-пан­фи­лов­цев бо­лее чем прав­ди­во, объ­ек­тив­но и ис­то­рич­но от­ра­жа­ет ге­ро­изм на­ших во­и­нов в бит­ве за Моск­ву. Что ка­са­ет­ся «че­рен­ков от ло­пат», вы зна­е­те по это­му по­во­ду по­зи­цию Ми­хал­ко­ва: сни­мал не до­ку­мен­таль­ное ки­но, а «во­ен­ную сказ­ку-прит­чу». Здесь ра­бо­та­ют за­ко­ны дру­го­го жан­ра.

Но ме­ня с этой точ­ки зре­ния еще боль­ше ра­зо­ча­ро­вал не­дав­ний фильм «Шпи­он». Там то­же объ­яс­ня­ют, что сни­ма­ли «сказ­ку». Обид­но, ведь и ак­те­ры за­ме­ча­тель­ные, и от­ра­бо­та­ли хо­ро­шо, и ре­жис­се­рс­кие и тех­ни­чес­кие ре­ше­ния, на мой вкус, ин­те­рес­ные. Но все впе­чат­ле­ние пор­тит лож­ный «ис­то­ризм», ког­да в уго­ду «ска­зоч­но­му сю­же­ту» ис­ка­жа­ют­ся ре­аль­ные со­бы­тия, их ло­ги­ка, тем бо­лее та­кое тра­ги­чес­кое и оп­ре­де­ля­ю­щее для на­ше­го куль­тур­но­го ко­да со­бы­тие, как Ве­ли­кая Оте­че­ст­вен­ная вой­на.

Хо­чу об­ра­тить­ся к де­я­те­лям ис­кус­ств. Ес­ли вы де­ла­е­те «сказ­ку», то не при­вя­зы­вай­те ее к ре­аль­ным, но ис­ка­жен­ным ва­ми ис­то­ри­чес­ким лич­нос­тям, за­ме­ни­те их та­ки­ми же вы­мыш­лен­ны­ми пер­со­на­жа­ми, хо­тя бы как у Абу­лад­зе в «По­ка­я­нии» или у За­ха­ро­ва в «Убить дра­ко­на». По­верь­те, ва­ши ал­ле­го­рии выг­ля­дят го­раз­до бо­лее ор­га­нич­но, ког­да в них за­дей­ство­ва­ны ор­ки и гоб­ли­ны, эль­фы и гно­ми­ки или уж сов­сем ка­но­ни­чес­кие Че­ши­рс­кий кот и Мар­то­вс­кий за­яц. Во вся­ком слу­чае, это бо­лее ес­те­ст­вен­но, чем ког­да на сю­жет в сти­ле фэн­те­зи на­ло­же­ны конк­рет­ные ис­то­ри­чес­кие пер­со­на­жи, и впи­сан этот сю­жет в зна­ко­мый ис­то­ри­чес­кий кон­текст.

Как вам предс­тав­ля­ет­ся прак­ти­чес­кая ре­а­ли­за­ция куль­тур­ной по­ли­ти­ки? Ка­кие эф­фек­тив­ные по­ли­ти­чес­кие инстру­мен­ты вы ви­ди­те меж­ду цен­зу­рой сус­ло­вс­ко­го об­раз­ца и бе­зы­ни­ци­а­тив­ностью го­су­да­р­ства?

– Цен­зу­ра – ни в ко­ем слу­чае. Это омер­твля­ет куль­ту­ру. В кон­це кон­цов, мы это уже про­бо­ва­ли, и пло­хо за­кон­чи­лось. Го­су­да­р­ство долж­но сфор­ми­ро­вать иде­о­ло­гию, эли­ты долж­ны сфор­ми­ро­вать иде­о­ло­гию. И даль­ше в рам­ках этой иде­о­ло­гии ока­зы­вать сис­тем­ную под­де­рж­ку. Для это­го нуж­но сфор­му­ли­ро­вать свои стра­те­ги­чес­кие це­ли, а на­ше го­су­да­р­ство не хо­чет или прос­то бо­ит­ся свои стра­те­ги­чес­кие це­ли фор­му­ли­ро­вать.

Цель долж­на быть по­нят­на: до­пус­тим, вос­ста­нов­ле­ние еди­но­го со­юз­но­го прост­ра­н­ства хо­тя бы на ба­зе эко­но­ми­чес­ко­го со­ю­за с мак­си­маль­ной по­ли­ти­чес­кой ин­тег­ра­ци­ей РФ, Ук­ра­и­ны, Бе­ло­рус­сии и Ка­за­хс­та­на. Вот по­нят­ная цель хо­тя бы, до­пус­тим, на бли­жай­шие де­сять лет. Даль­ше прос­то. Все, что идет в рам­ках это­го, – еди­ная ис­то­рия, об­щие учеб­ни­ки, стро­и­тель­ство до­мов друж­бы, – все во бла­го. И так каж­дый день, ты­ся­чу раз по ты­ся­че раз­ных важ­ней­ших сис­те­мо­об­ра­зу­ю­щих воп­ро­сов.

Ина­че тог­да… за­чем? За­чем жить? От чем­пи­о­на­та до чем­пи­о­на­та Ев­ро­пы по фут­бо­лу? Это не масш­таб Рос­сии. Что­бы все­на­род­но меч­тать о вто­ром мес­те на ЧЕ пос­ле чет­вер­то­го, та­кая ог­ром­ная, слож­ная, мно­го­мер­ная стра­на не нуж­на. Тог­да луч­ше раз­де­лить­ся и су­ще­ст­во­вать в сво­их бель­ги­ях. Ина­че бу­дет не­со­от­ве­т­ствие фор­мы и со­дер­жа­ния. Стра­на та­кой фор­мы, как Рос­сия, долж­на иметь со­от­ве­т­ству­ю­щее со­дер­жа­ние.

 

«Сте­на», на ко­то­рой сши­ва­ет­ся рус­ская ис­то­рия

В на­ча­ле 2012 го­да Вла­ди­мир Ме­ди­нс­кий де­бю­ти­ро­вал в жан­ре ху­до­же­ст­вен­но­го ли­те­ра­тур­но­го про­из­ве­де­ния – вы­шел его ро­ман «Сте­на» об обо­ро­не Смо­ле­нс­ка во вре­мя пер­вой рус­ской Сму­ты. По су­ти, Ме­ди­нс­кий-пи­са­тель прос­то ис­пол­нил по­же­ла­ния Ме­ди­нс­ко­го­пуб­ли­цис­та: упа­ко­вал в ли­те­ра­тур­ный сю­жет свои предс­тав­ле­ния о по­зи­тив­ной ми­фо­ло­ги­за­ции рус­ской ис­то­рии.

Ро­ман ха­рак­те­ри­зу­ет­ся сло­вом «нор­маль­ность»: нор­маль­ность сю­же­та, нор­маль­ность ге­ро­ев, нор­маль­ность эмо­ций, ко­то­рые тре­бу­ют­ся от чи­та­те­ля. На нас идет враг, мы всем на­ро­дом с ним сра­жа­ем­ся за род­ную зем­лю – это нор­маль­но. Во­и­ны на кре­по­ст­ной сте­не – бес­спор­ные ге­рои, их вер­ные жен­щи­ны – бес­спор­ные ге­ро­и­ни, их вра­ги – бес­спор­но не­сим­па­тич­ные пер­со­на­жи, а пре­да­те­ли – во­об­ще отб­ро­сы. Это то­же нор­маль­но. Чи­та­тель пе­ре­жи­ва­ет за на­ших, ко­то­рые бь­ют­ся с чу­жи­ми, – это сов­сем уж нор­маль­но.

В кни­ге нет­руд­но най­ти иде­о­ло­ге­мы, пря­мо­ли­ней­но пе­ре­не­сен­ные из «Ми­фов», – о рус­ских на­ци­о­наль­ных нра­вах и цен­нос­тях, да еще в срав­не­нии с нра­ва­ми и цен­нос­тя­ми ев­ро­пейс­ки­ми; об оче­вид­ной вре­до­нос­нос­ти бе­за­ла­бер­но­го и нек­ри­тич­но­го сме­ше­ния од­но­го и дру­го­го, а так­же о смер­тель­ной опас­нос­ти под­ме­ны пер­вых вто­ры­ми (об­ра­ти­те вни­ма­ние на ти­па­жи смо­ле­нс­ких «оли­гар­хов»).