Вожди «русских» организаций, претендующие на право говорить от имени молдавских русских, не обладают никаким влиянием в русскоязычной среде, не располагают ни материальными, ни медийными ресурсами. Эти организации растут от спонсора, они представляют только самих себя и оторваны от населения. Именно «населения», поскольку в Молдавии нет русских общин. Русские общины есть где-нибудь в Буэнос-Айресе, а в Кишиневе – только русскоязычное население.
Четвертая часть избирателей – это немалая электоральная база. И казалось бы, должны появляться партии, выражающие интересы «русских». Но политические партии в Молдавии – это причудливые образования, слепленные из олигарха, клана и свиты. А олигархи вовсе и не против русских. Они мыслят иными – очень экономическими – категориями.
Как ни странно, за последние четыре года полной политической зависимости Молдовы от западных кураторов экономическая зависимость страны от России только усилилась. Боˆльшая часть денег гастарбайтеров приходит из России, самый большой рынок для молдавских товаров – Россия, практически безальтернативный источник энергоносителей – Россия. Тем не менее участие России в молдавских делах незначительно и несравнимо с активностью США, Евросоюза и Румынии.
Паноптикум (в смысле обозрение)
Сегодня в молдавском парламенте представлены четыре партии, из которых пророссийской в некоторые периоды деятельности пыталась выглядеть ПКРМ (Партия коммунистов республики Молдова). Так было в 2001 году, когда «коммунисты» шли на выборы с лозунгами союза с Россией и Белоруссией и русского языка как второго государственного. Придя к власти, президент Воронин благополучно позабыл предвыборные обещания и после шумной истории с отказом от подписания меморандума Козака провозгласил курс на европейскую интеграцию. Сегодня, находясь в оппозиции, ПКРМ начинает вспоминать о евразийстве, но отношения Воронина с российскими властями оставляют желать лучшего, доверие безнадежно утрачено.
Три парламентские партии, входящие в правящий альянс (Либерально-демократическая партия Влада Филата, Демократическая партия Влада Плахотнюка и Либеральная партия), представляют собой этнократические образования разной степени радикальности, а партийные программы в молдавской политике большого значения не имеют.
За евразийскую интеграцию выступают Партия социалистов Игоря Додона и несколько более мелких формирований – Социал-демократическая партия Виктора Шелина, Партия регионов Михаила Формузала и др. Но все это небольшие партии, их попадание в парламент на следующих выборах проблематично.
Электорат расколот по нескольким направлениям:
- евразийская или европейская интеграция;
- молдавская или румынская самоидентификация, присоединение к Румынии;
- русский язык как второй государственный.
Информационные войны ведутся вокруг таких моментов истории, как присоединение Бессарабии в 1812 году к России, а в 1918 году – к Румынии, отношение ко Второй мировой, к Холокосту, депортациям, брежневизму, всплеску национализма 1989 года и вооруженному конфликту в Приднестровье в 1992 году.
Молдавская политическая элита весьма невысокого качества. Коррупция, кумовство, непотизм типичны для молдавского чиновничества. Эффективность управления страной крайне низкая, правительство и парламент полны людей, привыкших говорить о тоталитаризме, толерантности, манкуртах, моральных и цивилизационных ценностях, но никак не об экономике. И что еще хуже – элита управляема извне, то есть действует в интересах внешних сил. Некоторые называют внешнее управление колониальной администрацией, что недалеко от реальности – еврокомиссар Штефан Фюле и американский посол Уильям Мозер правят туземцами твердой рукой.
Рынки для Молдавии
Прежде чем говорить о состоянии молдавской экономики, стоит обратиться к экономической географии.
Надо отдавать себе отчет в том, что молдавский рынок мал и непривлекателен. Первое условие для сколько-нибудь технически сложного производства – это не энергоносители, не сырье, не кадры и не технологии, а рынок. Отдельно взятое село не может производить паровозы. Не потому что технически сложно – не нужно никому. Если говорить о Молдавии, то сегодня нет смысла производить для внутреннего рынка даже велосипеды, не говоря уже о чем-то более сложном.
В мире есть успешные страны, сравнимые с Молдовой по размерам и населению. Но и там вся высокотехнологическая продукция идет на экспорт. Отделите небольшую страну от внешних рынков – и на глазах произойдет демодернизация в широком смысле: от кризиса отдельных производств до падения качества университетского образования, утечки мозгов и деградации элиты, что мы и видим сегодня в Молдавии.
Где же внешние рынки для Молдовы? Нравится это кому-то или нет, но на Западе рынка для Молдовы нет. Отчасти потому что западные рынки перенасыщены и защищены, отчасти потому что республике нечего предложить Западу – нет конкурентоспособного товара. Еще в 2008 году Молдова получила торговые преференции в торговле с Евросоюзом, и за все эти годы ничего существенного не произошло – республика по-прежнему не производит продукцию европейских стандартов даже в размерах тех крошечных квот, которые ей были выделены. Очевидно, что если будут открыты границы, то товары хлынут из Европы в Молдову, а не наоборот. Открытие молдавского рынка для беспошлинного и неограниченного ввоза европейских товаров приведет к уничтожению остатков местного производства, что мы уже видели на примерах Болгарии и Латвии.
Интересен ли Молдове рынок России, импортирующей продукции на 400 миллиардов долларов в год? Безусловно, интересен. Но зачем это России? Любой молдавский товар можно легко заменить товаром другого производителя.
Влад Филат, будучи премьером, сказал буквально следующее: «Молдавия заинтересована в расширении поставок в Россию винодельческой, мясной, овощной и другой продукции. Мы приглашаем россиян инвестировать в сельское хозяйство, энергетику, другие отрасли. Есть большой потенциал сотрудничества в инновационной сфере. Это касается не только пищевой и легкой отраслей, но и предприятий высоких технологий». Очень хорошо, но зачем России пускать Молдову на свой рынок? Если кто-то хочет продавать вино и сельхозпродукцию – пусть становится в очередь за Чили и Узбекистаном. Молдавии нужны инвестиции, это понятно. Но зачем России инвестировать в молдавское сельское хозяйство? Разве нет своего?
Многим почему-то кажется, что за Молдову идет борьба между ЕС и ЕАС. Проблема немного другая – экономика Молдовы никому не интересна. Если какая-то борьба и разворачивается, то к экономике она не имеет никакого отношения.
Сегодня Молдову могут пустить в Таможенный союз (ТС) по политическим соображениям – России хотелось бы ускорить экономическую интеграцию с Украиной. После вхождения Украины в ТС присутствие там Молдовы совсем не критично.
Точно так же, из политических соображений, США и ЕС пытаются удержать Молдову в орбите своего влияния, для чего покупают элиту, дают кредиты и гранты по грузинскому варианту. Это не может привести к росту молдавской экономики, как не привело к росту грузинской. Но на Западе этого никому и не нужно. Вхождение Молдовы в ТС тоже не обещает молочных рек, но там, по меньшей мере, есть возможность развития.
Молдавская экономика
Все молдавские правительства с момента появления на карте РМ – независимо от партийной принадлежности – проводили меркантилистскую распределительную политику: собрать бюджет и поделить. Мысли о том, что экономический рост мог бы увеличить размеры пирога, молдавскую элиту не посещали никогда. Последние пятнадцать лет бюджет наполнялся деньгами гастарбайтеров, отнимаемыми посредством тарифов и налогов на потребительские товары и услуги, а производством ни одно правительство всерьез не занималось.
Как результат – промышленное производство, в отличие от постсоветских республик региона – Белоруссии, Украины и даже Приднестровья, – разрушено почти полностью. Легкая промышленность формально есть, но существует на давальческом сырье и создает очень небольшую прибавочную стоимость. Некоторую часть экспорта составляет реэкспорт. Частично сохранилась перерабатывающая промышленность. И все, больше ничего нет. Количество рабочих мест в республике падает из года в год, причем в последние четыре года быстрее, чем прежде.