{div width:385|float:left}{module 3_Ataturk}{/div}Нес­коль­ко при­зем­лен­ная пок­ла­дис­тость хра­ма сна­ру­жи, впол­не ор­га­нич­но впи­тав­шая в свой об­лик и поз­же прист­ро­ен­ные че­ты­ре ми­на­ре­та, рез­ко конт­рас­ти­ру­ет с ощу­ще­ни­ем ниг­де не ви­дан­но­го прос­то­ра внут­ри хра­ма. Этот прос­тор пог­ло­ща­ет да­же ку­да ме­нее ор­га­нич­ные, чем ми­на­ре­ты, ви­ся­щие на уг­лах чуть ни­же ку­по­ла во­семь щи­тов из ос­ли­ной ко­жи с из­ре­че­ни­я­ми из Ко­ра­на и име­на­ми пер­вых ха­ли­фов. Ата­тюрк при­ка­зал уб­рать от­сю­да эти щи­ты, но сра­зу пос­ле его смер­ти в 1938 го­ду они бы­ли возв­ра­ще­ны на мес­то. В 2006 го­ду в хра­ме бы­ло во­зоб­нов­ле­но и про­ве­де­ние му­суль­ма­нс­ких ре­ли­ги­оз­ных об­ря­дов. Но храм ос­та­ет­ся преж­де все­го му­зе­ем.

Ана­ло­гич­ный уп­рек (нас­чет ис­ка­же­ния ис­кон­но­го ви­да) мож­но сде­лать и по по­во­ду упи­ра­ю­щих­ся в ку­пол рес­тав­ра­ци­он­ных ле­сов (ко­то­рые са­ми по се­бе предс­тав­ля­ют сов­ре­мен­ное ин­же­нер­ное чу­до). Не­воль­но воз­ни­ка­ет об­рат­ное срав­не­ние – не ста­ли ли ми­на­ре­ты сво­е­об­раз­ны­ми ле­са­ми-под­пор­ка­ми ве­ры (чтоб и хрис­ти­а­н­ство фал­ли­чес­ки-ре­а­ни­ма­ци­он­но взбод­рить)? В це­лом же имен­но конс­тан­ти­но­польс­кая Со­фия, при всех ее «пе­ре­дел­ках», сфор­ми­ро­ва­ла об­лик Стам­бу­ла. Меж­ду про­чим, это то­же впол­не гре­чес­кое наз­ва­ние, толь­ко с ту­рец­ким ак­цен­том. То­по­ним Стам­бул (Istanbul) про­и­зо­шел от ис­ка­жен­но­го гре­чес­ко­го вы­ра­же­ния eis ten polin – «в го­род».

Турки оказались в роли санитаров исторического биоценоза, и лес категорий
пророс лесом мечетей. Неожиданный смысл приобретает неоднократно
отмеченное позднейшее внешнее сходство Ататюрка с волком (но не лесным,
а степным). О биоисторической органичности перетекания Византийской
империи в Османскую свидетельствует не только архитектура, но и характер
имперского устройства.

Заст­ра­и­вая го­род ме­че­тя­ми, тур­ки учи­лись ар­хи­тек­ту­ре преж­де все­го у преж­них хо­зя­ев го­ро­да – ви­зан­тий­цев. У мно­же­ст­ва со­вер­шен­но ви­зан­тийс­ких на вид хра­мов XVI, XVII и да­же XVIII ве­ков, «ук­ра­шен­ных» ми­на­ре­та­ми, про­то­тип один и тот же – со­фи­е­об­раз­ный. Прав, по­жа­луй, по­ли­то­лог Сер­гей Чер­ня­хо­вс­кий: «Му­суль­ма­нс­кий Стам­бул в ка­ком-то смыс­ле ку­да боль­ше мож­но счи­тать про­дол­жа­те­лем Ви­зан­тии, чем Моск­ву, став­шую цент­ром и ос­но­вой со­вер­шен­но ино­го ми­ра». Фак­ти­чес­кое па­де­ние Ви­зан­тийс­кой им­пе­рии про­и­зош­ло еще в 1204 го­ду, ког­да Конс­тан­ти­но­поль с по­да­чи Ве­не­ции был взят крес­то­нос­ца­ми, поч­ти шесть­де­сят лет (а не нес­коль­ко дней, как тур­ки) неп­ре­рыв­но гра­бив­ши­ми го­род в рам­ках так на­зы­ва­е­мой Ла­ти­нс­кой им­пе­рии. Вос­ста­нов­лен­ная же в 1261 го­ду Ви­зан­тия Па­ле­о­ло­гов бы­ла уже яв­ной па­ро­ди­ей. Тур­ки ока­за­лись в ро­ли са­ни­та­ров ис­то­ри­чес­ко­го би­о­це­но­за, и лес ка­те­го­рий про­рос ле­сом ме­че­тей. Не­о­жи­дан­ный смысл при­об­ре­та­ет не­од­нок­рат­но от­ме­чен­ное позд­ней­шее внеш­нее сход­ство Ата­тюр­ка с вол­ком (но не лес­ным, а степ­ным). О би­о­ис­то­ри­чес­кой ор­га­нич­нос­ти пе­ре­те­ка­ния Ви­зан­тийс­кой им­пе­рии в Ос­ма­нс­кую сви­де­тель­ству­ет не толь­ко ар­хи­тек­ту­ра, но и ха­рак­тер им­пе­рс­ко­го уст­рой­ства, жес­то­кие нра­вы мо­нар­ше­ст­во­вав­ших в обе­их им­пе­ри­ях ди­нас­тий. Вплоть, кста­ти, до инс­ти­ту­та ев­ну­хов, ка­кие бы осов­ре­ме­нен­ные ви­зан­тийс­ко-рос­сийс­кие ме­та­фо­ры ни про­по­ве­до­вал в сво­ем поп-ки­но – на­шу­мев­шем те­ле­филь­ме «Ги­бель им­пе­рии. Ви­зан­тийс­кий урок» – ар­хи­ма­нд­рит Ти­хон (Шев­ку­нов). При этом тур­ки, ко­неч­но, зна­чи­тель­но уп­рос­ти­ли имев­шую мно­же­ст­во внут­рен­них пе­ре­го­ро­док струк­ту­ру об­ще­ст­ва. Сог­лас­но за­ко­ну Юс­ти­ни­а­на, ад­ре­со­ван­но­му пре­фек­ту пре­то­рия Де­мос­фе­ну, раб-ре­мес­лен­ник сто­ил 30 но­мисм, в то вре­мя как не­о­бу­чен­ный раб – 20 но­мисм. Раб-ев­нух, вла­де­ю­щий ка­ким-ли­бо ре­мес­лом, це­нил­ся в 70 но­мисм.

Что пер­вым де­лом сде­лал Мех­мед II, ког­да в 1453 го­ду утих­ли страс­ти штур­ма? При­ка­зал выб­ро­сить из мо­ги­лы на съ­е­де­ние со­ба­кам прах 96-лет­не­го ве­не­ци­а­нс­ко­го до­жа Эн­ри­ко Дон­до­ло, ста­ра­ни­я­ми ко­то­ро­го соб­рав­ши­е­ся бы­ло опять ос­во­бож­дать Свя­тую зем­лю от не­вер­ных в рам­ках Чет­вер­то­го Крес­то­во­го по­хо­да крес­то­нос­цы и ока­за­лись у стен Конс­тан­ти­но­по­ля. А по­том, ког­да с по­ла Со­фии бы­ла смы­та кровь по­пы­тав­ших­ся спас­тись здесь осаж­ден­ных, сул­тан рас­по­ря­дил­ся внес­ти в храм де­ревья в кад­ках и раз­ве­сить по вер­вям зо­ло­тые клет­ки с пти­ца­ми, да­бы про­из­во­ди­мое здесь на за­во­е­ва­те­лей впе­чат­ле­ние рая ста­ло аб­со­лют­ным. И неп­рав­да, что его конь пос­кольз­нул­ся на еще за­ли­том кровью по­лу, и всад­ни­ку, что­бы не упасть, приш­лось опе­реть­ся о сте­ну у ал­та­ря ла­донью, от­пе­ча­ток ко­то­рой и сей­час по­ка­зы­ва­ют до­куч­ли­вые ги­ды. На са­мом де­ле Мех­мед во­шел в Со­фию спе­шив­шись и да­же по­сы­пав свой тюр­бан пылью в знак сми­ре­ния и при­ми­ре­ния – да­же не дож­дав­шись, ког­да с по­ла бу­дет смы­та кровь. Акт о взя­тии го­ро­да Мех­мед при­ка­зал сос­та­вить по-гре­чес­ки, на ио­нийс­ком ди­а­лек­те – язы­ке Фу­ки­ди­да.

Од­на­ко вер­нем­ся к не столь на­зи­да­тель­ным ис­то­кам рус­ско­го «Текс­та Со­фии» (или, мо­жет быть, текс­та о не­воз­мож­нос­ти та­ко­го текс­та) – ту­да же, где на­хо­дят­ся и ис­то­ки рус­ско­го текс­та как та­ко­во­го, – к «По­вес­ти вре­мен­ных лет»: «И приш­ли мы в Гре­чес­кую зем­лю, и вве­ли нас ту­да, где слу­жат они Бо­гу сво­е­му, и не зна­ли – на не­бе или на зем­ле мы: ибо нет на зем­ле та­ко­го зре­ли­ща и кра­со­ты та­кой, и не зна­ем, как и рас­ска­зать об этом. Зна­ем мы толь­ко, что пре­бы­ва­ет там Бог с людь­ми и служ­ба там луч­ше, чем в дру­гих стра­нах». Луч­ше не ска­жешь и сей­час о си­ле эс­те­ти­чес­ко­го воз­дей­ствия внут­рен­не­го прост­ра­н­ства Со­фии. Имен­но здесь слу­чил­ся с на­ми пер­вый эс­те­ти­чес­кий укус в ор­ган ве­ры. Ве­ро­ят­но, сто­ит под этим уг­лом пе­ре­чи­тать и пуш­ки­нс­кую «Пес­ню о ве­щем Оле­ге». А вот древ­ние жи­те­ли Кри­та, го­во­рят, бы­ли уст­ро­е­ны так, что ког­да их ку­са­ла змея, то она же и уми­ра­ла…

Ди­аг­ноз на­ше­му уку­су пос­та­вил Ва­си­лий Ро­за­нов: «Раз­ла­га­ясь, уми­рая, Ви­зан­тия на­шеп­та­ла Рос­сии все свои предс­ме­рт­ные ярос­ти и сто­ны и за­ве­ща­ла креп­ко их хра­нить Рос­сии. Рос­сия у пос­те­ли уми­ра­ю­ще­го оча­ро­ва­лась эти­ми предс­ме­рт­ны­ми его вздо­ха­ми, при­ня­ла их неж­но к детс­ко­му сво­е­му серд­цу и да­ла клят­вы уми­ра­ю­ще­му». А суть этой клят­вы зак­лю­ча­лась преж­де все­го в том, что­бы хра­нить в серд­це чувство смер­тель­ной не­на­вис­ти к за­пад­ным пле­ме­нам, бо­лее счаст­ли­вым по сво­ей ис­то­ри­чес­кой судь­бе. Так, Вто­рой и Тре­тий Ри­мы ста­ли сте­пе­ня­ми от­ри­ца­ния Пер­во­го… И восп­ри­ня­тый при этом хрис­ти­а­нс­кий дух ока­зал­ся опос­ре­до­ван­ным, утя­же­лен­ным мно­же­ст­вом об­ре­ме­не­ний, ко­то­ры­ми ви­зан­тийс­кое пра­вос­ла­вие за нес­коль­ко сто­ле­тий ус­пе­ло ус­нас­тить хрис­ти­а­нс­кую ве­ру и ко­то­рые ста­ли не приб­ли­жать че­ло­ве­ка к Хрис­ту, а, нап­ро­тив, удер­жи­вать на не­ко­то­рой дис­тан­ции.