Попыткой избежать конфликты явилась теория симфонии Церкви и империи,
предложенная императором Юстинианом, но ей не удалось стать панацеей
от всех опасностей в этой сфере. Сам святой Юстиниан нарушал границы
симфонии, если считал это необходимым для мира империи.

Пра­вая ру­ка им­пе­ра­то­ра Пет­ра по ду­хов­ным де­лам, ар­хи­е­пис­коп Фе­о­фан Про­ко­по­вич, то и де­ло на­зы­вал Пет­ра «Хрис­тос» и «Бог». Из­вес­тен анек­дот, ког­да он встре­тил Пет­ра, шед­ше­го позд­но ве­че­ром на оче­ред­ную пь­ян­ку, возг­ла­сом: «Се Же­них гря­дет в по­лу­но­чи!» Но по­ми­мо анек­до­тов, эта тен­ден­ция наш­ла свое воп­ло­ще­ние и в ли­тур­ги­чес­ких текс­тах, в част­нос­ти, в служ­бе по слу­чаю по­бе­ды под Пол­та­вой, сос­тав­лен­ной Фе­о­фи­лак­том Ло­па­ти­нс­ким. В ней Петр срав­ни­вал­ся с Хрис­том, а Ма­зе­па – с Иу­дой. Ма­зе­па был вклю­чен в чис­ло ере­ти­ков, ана­фе­ма­т­ство­вав­ших­ся в чи­не Тор­же­ст­ва пра­вос­ла­вия на пер­вой не­де­ле Ве­ли­ко­го пос­та, и был иск­лю­чен от­ту­да уже пос­ле 1917 го­да. Симп­то­ма­тич­но для си­но­даль­ной эпо­хи и то, что го­су­да­р­ствен­ное прес­туп­ле­ние Ма­зе­пы рас­смат­ри­ва­лось как ре­ли­ги­оз­ная ересь.

Весь XVIII век ука­зан­ная тен­ден­ция толь­ко уси­ли­ва­лась. Дос­та­точ­но об­ра­тить­ся к ба­роч­ной прид­вор­ной по­э­зии той эпо­хи. Так, Ми­ха­ил Ло­мо­но­сов, не стес­ня­ясь, вос­пе­вал Пет­ра Ве­ли­ко­го сле­ду­ю­щим об­ра­зом:

Он Бог, он Бог твой был, Рос­сия,
Он чле­ны взял в те­бя плотс­кия,
Со­шед к те­бе от горь­них мест.

Из­ве­ст­но, что в на­род­ной сре­де порт­ре­ты им­пе­рат­ри­цы Ека­те­ри­ны II по­чи­та­лись, как ико­ны, и пе­ред ни­ми воз­жи­га­лись све­чи. К чес­ти им­пе­рат­ри­цы Ека­те­ри­ны сле­ду­ет за­ме­тить, что она са­ма соп­ро­тив­ля­лась собствен­но­му обо­же­с­твле­нию.

Ко­неч­но, сле­ду­ет пом­нить о том, что куль­ту­ра ба­рок­ко пред­по­ла­га­ла ме­та­фо­ри­чес­кую иг­ру, что сло­во «бог» мог­ло иг­ри­во упот­реб­лять­ся с от­сыл­кой к ан­тич­ным бо­же­ст­вам. Но как тог­да быть с им­пе­ра­то­ром Пав­лом I, ко­то­рый, в от­ли­чие от сво­ей ма­те­ри, восп­ри­нял та­кую иг­ру очень серь­ез­но? Ес­ли им­пе­ра­тор Петр I уп­ра­зд­нил пат­ри­ар­ше­ст­во, то им­пе­ра­тор Па­вел I ре­шил сам стать пат­ри­ар­хом. Сра­зу же пос­ле ко­ро­на­ции он хо­тел лич­но слу­жить ли­тур­гию, на­ме­ре­вал­ся стать ду­хов­ни­ком собствен­ной семьи и выс­ших го­су­да­р­ствен­ных са­нов­ни­ков. Ес­ли Петр Ве­ли­кий се­бя гла­вой Церк­ви все-та­ки не на­зы­вал, то им­пе­ра­тор Па­вел при­нял по­доб­ное на­и­ме­но­ва­ние. Бо­лее сто­ле­тия спус­тя мит­ро­по­лит Ан­то­ний (Хра­по­виц­кий) наз­вал это од­ним из ве­ли­чай­ших гре­хов рус­ской мо­нар­хии и од­ной из при­чин ее па­де­ния. Но тог­да сов­ре­мен­ные им­пе­ра­то­ру ие­рар­хи пош­ли дру­гим пу­тем. Они ука­за­ли, что ка­но­ны пра­вос­лав­ной Церк­ви зап­ре­ща­ют со­вер­шать свя­тые та­ин­ства свя­щен­ни­ку, ко­то­рый же­нил­ся во вто­рой раз, то есть фак­ти­чес­ки приз­на­ли за ним свя­ще­н­ство.

В ре­зуль­та­те про­и­зош­ло не прос­то уп­ра­зд­не­ние пат­ри­ар­ше­ст­ва, но пе­ре­не­се­ние на ца­ря свя­щен­ных функ­ций пат­ри­ар­ха. Бо­лее то­го, по­чи­та­ние ца­ря ста­ви­лось ря­дом с по­чи­та­ни­ем свя­тых, и культ ца­ря ока­зал­ся не­отъ­ем­ле­мой частью ре­ли­ги­оз­но­го куль­та. Это был яв­ный пе­ре­бор, ко­то­рый стал за­ме­чать­ся са­ми­ми предс­та­ви­те­ля­ми Рус­ской церк­ви в XIX ве­ке. Осо­бен­но си­ту­а­ция обост­ри­лась к кон­цу XIX ве­ка. От­но­ше­ния меж­ду пос­лед­ним им­пе­ра­то­ром и чле­на­ми Си­но­да нель­зя наз­вать бе­зоб­лач­ны­ми. В сре­де ду­хо­ве­н­ства в на­ча­ле XX ве­ка сло­жи­лось предс­тав­ле­ние о том, что лю­бая по­ли­ти­чес­кая фор­ма в рав­ной ме­ре при­ем­ле­ма для Церк­ви. Да­же в сре­де епис­ко­па­та пош­ли раз­го­во­ры о це­за­ре­па­пиз­ме и о пле­не­нии Рус­ской церк­ви го­су­да­р­ством. При этом оче­вид­но, что с са­мо­го на­ча­ла не­ко­то­рые из при­дер­жи­вав­ших­ся по­доб­но­го мне­ния ар­хи­е­ре­ев пре­бы­ва­ли в заб­луж­де­нии, счи­тая, что действи­тель­но воз­мож­на та­кая фор­ма цер­ков­но-го­су­да­р­ствен­ных от­но­ше­ний, ког­да го­су­да­р­ство не толь­ко ни­че­го не тре­бу­ет от Церк­ви, но и под­дер­жи­ва­ет ее и по­ли­ти­чес­ки, и ма­те­ри­аль­но.

В воз­ду­хе на­ча­ли ви­тать меч­ты о вос­ста­нов­ле­нии пат­ри­ар­ше­ст­ва. Сей­час воп­рос о том, что бы­ло бы, ес­ли бы пат­ри­ар­ше­ст­во бы­ло вос­ста­нов­ле­но, предс­тав­ля­ет­ся чис­то ака­де­ми­чес­ким. Предс­тав­ля­ет­ся, что царс­кое пра­ви­тель­ство бы­ло дос­та­точ­но ре­а­лис­тич­ным и по­то­му соп­ро­тив­ля­лось по­доб­ным цер­ков­ным ре­фор­мам. Вос­ста­нов­ле­ние пат­ри­ар­ше­ст­ва выз­ва­ло бы не­из­ме­ри­мое ко­ли­че­ст­во слож­нос­тей. Не­об­хо­ди­мо бы­ло бы вво­дить но­вую ветвь влас­ти на не впол­не по­нят­ных ос­но­ва­ни­ях и пе­рес­мат­ри­вать струк­ту­ру уп­рав­ле­ния и за­ко­но­да­тель­ство им­пе­рии.

Бе­зус­лов­но, свя­щен­но­на­ча­лие Рус­ской церк­ви до­пус­ти­ло в на­ча­ле XX ве­ка гру­бые прос­че­ты в об­лас­ти цер­ков­но-го­су­да­р­ствен­ных от­но­ше­ний. Раз­го­во­ры о це­за­ре­па­пиз­ме, рав­но­ду­шие к судь­бе мо­нар­хии со сто­ро­ны мно­гих ар­хи­е­ре­ев, кри­ти­ка в ад­рес ца­ря рас­ка­чи­ва­ли и без то­го нес­та­биль­ную си­ту­а­цию. По­ве­де­ние же Си­но­да в фев­ра­ле–мар­те 1917 го­да фор­маль­но мож­но наз­вать прес­туп­ным, так как Си­нод от­ка­зал­ся от под­де­рж­ки мо­нар­хии в пе­ри­од меж­ду­ца­р­ствия, дал при­ся­гу Вре­мен­но­му пра­ви­тель­ству и по­нуж­дал к этой при­ся­ге дру­гих, а так­же ни­че­го не сде­лал для са­мо­го ца­ря и царс­кой семьи. В ито­ге ос­во­бож­де­ние от опе­ки царс­кой влас­ти при­ве­ло не к сво­бо­де, а к го­не­ни­ям на Рус­скую цер­ковь и к унич­то­же­нию рус­ской пра­вос­лав­ной куль­ту­ры, вер­ным за­щит­ни­ком ко­то­рых был царь. Ха­рак­тер­на в этом пла­не судь­ба од­но­го из пер­вых но­во­му­че­ни­ков – мит­ро­по­ли­та Ки­евс­ко­го Вла­ди­ми­ра (Бо­го­яв­ле­нс­ко­го). В мар­те 1917 го­да он лич­но по­мо­гал вы­но­сить обер-про­ку­ро­ру Вла­ди­ми­ру Ль­во­ву царс­кое крес­ло из за­ла за­се­да­ний Си­но­да. При этом ар­хи­е­пис­коп Ар­се­ний Нов­го­ро­дс­кий про­ком­мен­ти­ро­вал по­доб­ный шаг: «Вот вы­но­сят сим­вол це­за­ре­па­пиз­ма!» Но уже в ян­ва­ре 1918 го­да мит­ро­по­лит Вла­ди­мир был убит боль­ше­ви­ка­ми, при­чем по подстре­ка­тель­ству мо­на­хов Ки­е­во-Пе­че­рс­кой лав­ры. И это ста­ло воз­мож­ным имен­но всле­д­ствие унич­то­же­ния «це­за­ре­па­пиз­ма».

То есть сто лет на­зад в Рос­сии про­я­ви­лись те же про­цес­сы, что и ве­ка­ми ра­нее в Ви­зан­тии. Ког­да власть ос­лаб­ла, цер­ков­ная ие­рар­хия по­пы­та­лась взять ре­ванш, пос­та­вив под сом­не­ние сам прин­цип мо­нар­хи­чес­кой го­су­да­р­ствен­нос­ти, – че­го ни­ког­да не бы­ло в Ви­зан­тии, где пат­ри­арх не мыс­лил­ся без им­пе­ра­то­ра. Это яви­лось од­ной из при­чин кру­ше­ния Рос­сийс­кой им­пе­рии и сде­ла­ло воз­мож­ны­ми го­не­ния на пра­вос­лав­ных хрис­ти­ан при со­ве­тс­кой влас­ти.