Турецкий посол перед византийским императором. XV век

Роль айдынского эмира Умура и османского султана Орхана, решительно
выступивших на стороне Иоанна Кантакузина, стала решающей в войне –
точно так же, как роль язычников-монголов ранее оказалась судьбоносной
для спасения России от западного наступления в XIII веке.

Роль ай­ды­нс­ко­го эми­ра Уму­ра и ос­ма­нс­ко­го сул­та­на Ор­ха­на, ре­ши­тель­но выс­ту­пив­ших на сто­ро­не Ио­ан­на Кан­та­ку­зи­на, ста­ла ре­ша­ю­щей в вой­не – точ­но так же, как роль языч­ни­ков-мон­го­лов ра­нее ока­за­лась судь­бо­нос­ной для спа­се­ния Рос­сии от за­пад­но­го нас­туп­ле­ния в XIII ве­ке и от воз­мож­нос­ти подъ­е­ма собствен­ной рус­ской про­то­бур­жу­а­зии. Во вре­мя граж­да­нс­кой вой­ны 1341–1347 го­дов тур­ки, в от­ли­чие от сер­бов и бол­гар, не стре­ми­лись зах­ва­тить кус­ки ви­зан­тийс­кой тер­ри­то­рии. Во­и­ны ма­ло­а­зийс­ких бей­ли­ков не раз сры­ва­ли нас­туп­ле­ние Апо­кав­ка и Па­ле­о­ло­гов и пря­мо всту­пи­ли в схват­ку с крес­то­нос­ца­ми, ко­то­рые раз­ру­ши­ли Смир­ну под пред­ло­гом, сход­ным с се­год­няш­ни­ми пред­ло­га­ми для за­пад­ной аг­рес­сии про­тив мно­гих стран ми­ра.

Вой­на, опус­то­шив­шая зем­ли Ви­зан­тии и вре­мен­но (на не­боль­шой срок) сок­ра­тив­шая ее тер­ри­то­рию в три ра­за, за­вер­ши­лась по­бе­дой кан­та­ку­зи­нис­тов. Пять по­ме­ст­ных со­бо­ров ут­вер­ди­ли иси­хазм в ка­че­ст­ве обя­за­тель­но­го ве­ро­у­че­ния и ана­фе­ма­т­ство­ва­ли Вар­ла­ама. Ио­анн Кан­та­ку­зин за­нял трон, став им­пе­ра­то­ром Ио­ан­ном VI – соп­ра­ви­те­лем Ио­ан­на V. Поз­же он ос­та­вил прес­тол, ушел в мо­нас­тырь, на­пи­сал вос­по­ми­на­ния и скон­чал­ся в воз­рас­те 90 лет. Но возв­ра­ще­ние пол­но­ты влас­ти в ру­ки Па­ле­о­ло­гов уже не мог­ло ре­а­ни­ми­ро­вать ви­зан­тийс­кое за­пад­ни­че­ст­во и вар­ла­амизм в преж­нем ви­де. Хо­тя Па­ле­о­ло­ги и зак­лю­чи­ли в 1439 го­ду по­зор­ную Фло­рен­тийс­кую унию с папством, но к то­му вре­ме­ни из недр иси­ха­с­тской тра­ди­ции вы­шел свя­ти­тель Марк Эфес­ский, сор­вав­ший унию. И да­же на краю ги­бе­ли – в 1453 го­ду – из Царьг­ра­да зву­чал гор­дый го­лос Лу­ки Но­та­ры, нас­лед­ни­ка «ев­ра­зийс­ких» тра­ди­ций кан­та­ку­зи­низ­ма: «Луч­ше уви­деть в Го­ро­де царству­ю­щую ту­рец­кую чал­му, чем ла­ти­нс­кую ти­а­ру!»

Ес­ли бы в 1347 го­ду с ду­хов­ной по­мощью иси­хас­тов и во­ен­ной по­мощью ту­рок Ио­анн Кан­та­ку­зин не по­бе­дил бы, то, по мне­нию та­ких вид­ных ис­то­ри­ков, как Сер­гей Сказ­кин, Ан­ге­ли­ка Ла­иу и До­нальд Ни­кол, «обур­жу­а­зи­ва­ние» Ви­зан­тии сбли­зи­ло бы ее путь с за­пад­ным. На­ча­ла бы фор­ми­ро­вать­ся по­ли­ти­чес­кая гре­чес­кая на­ция, ба­зи­ру­ю­ща­я­ся не на пра­вос­ла­вии, а на апел­ля­ции к Древ­ней Гре­ции (ок­культ­ный не­оп­ла­то­низм Ге­мис­та Пли­фо­на в сво­ем по­ли­ти­чес­ком ас­пек­те пред­по­ла­гал имен­но это). Ры­ча­ги влас­ти ока­за­лись бы у го­ро­дс­ких тор­гов­цев, а не зем­лев­ла­дель­цев и во­и­нов. Воз­ник­ло бы эт­ни­чес­ки од­но­род­ное эл­ли­нс­кое (а не «ро­мейс­кое») про­то­бур­жу­аз­ное тор­го­вое го­су­да­р­ство, тес­но свя­зан­ное с Ва­ти­ка­ном и Ге­ну­ей (ли­бо Ве­не­ци­ей, в за­ви­си­мос­ти от по­ли­ти­чес­кой конъ­ю­нк­ту­ры) и враж­деб­ное тур­кам. Это го­су­да­р­ство от­ка­за­лось бы от ты­ся­че­лет­ней тра­ди­ции им­пе­рс­ко­го Ри­ма. Ви­зан­тия впол­не мог­ла бы со вре­ме­нем стать ес­ли не «нор­маль­ной ев­ро­пейс­кой стра­ной», «на­ци­о­наль­ным го­су­да­р­ством», то стра­ной, близ­кой к это­му сом­ни­тель­но­му ста­ту­су, ли­шив­шись сво­ей ци­ви­ли­за­ци­он­ной са­мо­быт­нос­ти и ис­то­ри­чес­кой мис­сии, ко­то­рую нель­зя из­ме­рить ма­те­ри­аль­ны­ми цен­нос­тя­ми. Симп­то­ма­тич­но, что в хо­де граж­да­нс­кой вой­ны мо­ря­ки-зи­ло­ты ус­та­но­ви­ли на нес­коль­ко лет в Фес­са­ло­ни­ках сво­е­об­раз­ную «рес­пуб­ли­ку», близ­кую по ду­ху к италь­я­нс­ким го­ро­дам. В Фес­са­ло­ни­ках осу­ще­с­твля­лось са­мо­уп­рав­ле­ние, фак­ти­чес­ки власть при­над­ле­жа­ла тор­го­во-ре­мес­лен­ны­ми сло­я­ми, по­ка го­род не был взят Кан­та­ку­зи­ном. По сво­ей судь­бо­нос­нос­ти и дра­ма­тич­нос­ти этот эпи­зод мож­но срав­нить толь­ко с лик­ви­да­ци­ей Нов­го­ро­дс­ко­го го­су­да­р­ства Ива­ном III спус­тя поч­ти пол­то­ра сто­ле­тия.

Ис­то­рия воз­ник­но­ве­ния и ут­ве­рж­де­ния иси­хаз­ма наг­ляд­но по­ка­зы­ва­ет, что свя­той Гри­го­рий Па­ла­ма и его сто­рон­ни­ки не толь­ко неп­рес­тан­но прак­ти­ко­ва­ли мо­лит­ву Ии­су­со­ву и дос­ти­га­ли со­зер­ца­ния нет­вар­но­го све­та, но ак­тив­но за­ни­ма­ли оп­ре­де­лен­ную по­ли­ти­чес­кую по­зи­цию, ори­ен­ти­ру­ясь на сак­раль­ную Ро­мейс­кую мо­нар­хию с ие­рар­хи­чес­ким во­ен­но-бю­рок­ра­ти­чес­ким стро­ем в про­ти­во­по­лож­ность про­то­бур­жу­аз­ным тен­ден­ци­ям гу­ма­нис­тов-вар­ла­ами­тов с их стрем­ле­ни­я­ми к пре­об­ла­да­нию тор­го­во-ре­мес­лен­ных сло­ев. Со­ци­аль­но-по­ли­ти­чес­кие воп­ро­сы ока­за­лись да­ле­ко не без­раз­лич­ны­ми для иси­хаз­ма. В оп­ре­де­лен­ной сте­пе­ни не так уж был неп­рав упо­мя­ну­тый вы­ше Мень­ши­ков, за­ме­тив­ший родство па­ла­ми­тс­ко­го иде­а­ла с кон­сер­ва­тив­ны­ми сла­вя­но­фильс­ки­ми те­о­ри­я­ми в но­вой ис­то­рии Рос­сии. Очень ва­жен кон­текст, в ко­то­ром Мень­ши­ков об­ли­чал иси­хазм в статье «Суть сла­вя­но­филь­ства». Он уп­ре­кал сла­вя­но­филь­ство в том, что в нем нет ни­че­го собствен­но­го рус­ско­го, а толь­ко «гре­ко-си­рийс­кое, мон­гольс­кое и не­мец­кое». Лю­бо­пыт­но, что эта ха­рак­те­рис­ти­ка бы­ла бы вер­на и для «ро­мейс­ко­го» иси­хаз­ма XIV ве­ка – враж­деб­но­го эт­ни­чес­ко­му гре­чес­ко­му на­ци­о­на­лиз­му, за­то свя­зан­но­го с тра­ди­ци­я­ми си­рийс­ко-еги­пе­тс­ко­го мо­на­ше­ст­ва, об­ла­дав­ше­го про­ту­рец­кой ге­о­по­ли­ти­чес­кой ори­ен­та­ци­ей, а ес­ли вспом­нить Майс­те­ра Эк­хар­та, то и «не­мец­кий ри­су­нок» ока­жет­ся здесь в на­ли­чии. Вот по­че­му пос­ле­до­ва­тель­ный и убеж­ден­ный на­ци­о­на­лист за­пад­ни­чес­ко­го тол­ка Мень­ши­ков (как и его идей­ные нас­лед­ни­ки, так на­зы­ва­е­мые на­ци­о­нал-де­мок­ра­ты, Алек­сей Ши­ро­па­ев, Сер­гей Сер­ге­ев, Егор Хол­мо­го­ров и дру­гие в на­ши дни) от­вер­гал и ви­зан­тийс­кое, и тюр­ко-мон­гольс­кое, и кон­сер­ва­тив­ное не­мец­кое на­ча­ла в ис­то­рии Рос­сии. Не­да­ром, бро­сив пер­вый ка­мень в свя­то­го Гри­го­рия Па­ла­му, Ива­на Ки­ре­евс­ко­го и «ви­зан­тийс­кое “пра­вос­ла­вие”» во­об­ще, Мень­ши­ков по­шел еще даль­ше. Он раз­ра­зил­ся фи­лип­пи­ка­ми про­тив «наск­возь ор­ды­нс­ко­го “са­мо­дер­жа­вия” сла­вя­но­фи­лов» и «наск­возь не­мец­кой идеи “на­род­нос­ти”».