Гравюра «Константинополь» из издания «Города мира» Георга Брауна и Франса Хогенберга. 1572

Византия оседлала важнейший узел, стратегическое перекрестье мировых
путей (широтных) и дистрибьютивных линий (меридиональных) в западной
части Ойкумены. Под ее контролем оказались коммуникации, шедшие
из Европы на Восток, в том числе в Северо-Восточную Африку,
и из Восточного Средиземноморья в географическую Европу.

Та­ким об­ра­зом, Ви­зан­тия бы­ла не от­дель­ной и осо­бой ци­ви­ли­за­ци­ей, а ори­ги­наль­ней­шим ли­мит­ро­фом, дер­жав­но ор­га­ни­зо­ван­ным фо­ку­сом меж­ду­на­род­ной тор­гов­ли и в це­лом ми­ро­во­го тран­зи­та по ли­нии Вос­ток–За­пад, а рес­тав­ра­ция ее в блес­ке ве­ли­чия, сколь­ко-ни­будь со­пос­та­ви­мом с тем, ко­то­рым она об­ла­да­ла, прак­ти­чес­ки не­воз­мож­на, хо­тя идея вос­ста­но­вить дер­жа­ву конс­тан­ти­но­польс­ких ке­са­рей всплы­ва­ла не­од­нок­рат­но. Од­на­ко даль­ше ге­о­по­ли­ти­чес­ких фан­та­зий и грез де­ло не шло. В этом кон­те­кс­те мож­но ска­зать о «Ме­га­ли Идэа» и в не­ко­то­рой сте­пе­ни о «Гре­чес­ком про­ек­те» Ека­те­ри­ны II. «Не­о­ос­ма­низм» же ны­неш­ней Ан­ка­ры, ко­то­рый пы­та­ет­ся раз­ви­вать его иде­о­лог Ах­мет Да­ву­тог­лу вмес­те с ту­рец­кой Пар­ти­ей спра­вед­ли­вос­ти и раз­ви­тия, нет смыс­ла рас­смат­ри­вать здесь, ибо речь не об От­то­ма­нс­кой им­пе­рии, а о ви­зан­тийс­ком ее про­об­ра­зе.

«Ме­га­ли Идэа» – за­ро­див­ший­ся в гре­чес­кой сре­де ге­о­по­ли­ти­чес­кий план, пре­ду­смат­ри­вав­ший вос­соз­да­ние Ви­зан­тии со сто­ли­цей в Конс­тан­ти­но­по­ле в ка­че­ст­ве го­су­да­р­ства, ос­нов­ное на­се­ле­ние ко­то­ро­го сос­та­вят эт­ни­чес­кие гре­ки. Имен­но они долж­ны бы­ли за­нять в нем клю­че­вые пос­ты. На прак­ти­ке этот про­ект пос­ле по­ра­же­ния Ос­ма­нс­кой им­пе­рии в Пер­вой ми­ро­вой вой­не по­пы­тал­ся ре­а­ли­зо­вать гре­чес­кий премь­ер-ми­нистр Элеф­те­ри­ос Ве­ни­зе­лос, что обер­ну­лось то­таль­ным столк­но­ве­ни­ем с Тур­ци­ей в 1919–1922 го­дах. Гре­ция ок­ку­пи­ро­ва­ла боль­шую часть Вос­точ­ной Фра­кии (без Конс­тан­ти­но­по­ля, за­ня­то­го войс­ка­ми Ан­тан­ты) и Се­ве­ро-За­пад­ную Ана­то­лию, но в ко­неч­ном ито­ге про­иг­ра­ла ар­мии ту­рец­ко­го ге­не­ра­ла Мус­та­фы Ке­ма­ля (бу­ду­ще­го Ата­тюр­ка), а гре­чес­кое на­се­ле­ние Ана­то­лии вслед за ар­мя­на­ми под­ве­рг­лось ге­но­ци­ду и де­пор­та­ции. С тех пор гре­ков в ту­рец­ких вла­де­ни­ях поч­ти не ос­та­лось (кро­ме Стам­бу­ла-Конс­тан­ти­но­по­ля, но пос­ле пог­ро­ма 1955 го­да про­и­зо­шел масш­таб­ней­ший ис­ход гре­ков и от­ту­да), а «Ме­га­ли Идэа» бы­ла сда­на в ар­хив.

«Гре­чес­кий про­ект» об­суж­дал­ся Ека­те­ри­ной Ве­ли­кой и австрийс­ким им­пе­ра­то­ром Ио­си­фом II. Он пре­дус­мат­ри­вал соз­да­ние бу­фер­но­го ко­ро­ле­в­ства Да­кии во гла­ве с го­су­да­рем «гре­чес­кой» (пра­вос­лав­ной) ве­ры, ко­то­рое долж­но бы­ло об­ра­зо­вать­ся из кня­жеств Ва­ла­хия и Мол­до­ва, и Гре­чес­кой им­пе­рии со сто­ли­цей в Конс­тан­ти­но­по­ле. Гла­вой пос­лед­ней дол­жен был стать внук Ека­те­ри­ны, ве­ли­кий князь Конс­тан­тин Пав­ло­вич, ко­то­ро­го к этой учас­ти го­то­ви­ли ед­ва не с рож­де­ния. Од­на­ко «Гре­чес­кий про­ект» не сра­бо­тал – преж­де все­го по­то­му, что во вто­рой по­ло­ви­не XVIII сто­ле­тия Ос­ма­нс­кая им­пе­рия толь­ко на­ча­ла прев­ра­щать­ся в «боль­но­го че­ло­ве­ка Ев­ро­пы». На про­тя­же­нии «га­ла­нт­но­го» ве­ка она бы­ла че­рес­чур силь­на, что­бы поз­во­лить отор­вать от се­бя ог­ром­ный ев­ро­пейс­ко-ма­ло­а­зи­а­тс­кий ку­сок и ли­шить­ся фун­да­мен­та сул­та­нс­ких вла­де­ний – Царьг­ра­да с об­рам­ля­ю­щи­ми его Про­ли­ва­ми. На­до ска­зать, что лишь пос­лед­няя треть XVIII ве­ка при­нес­ла Рос­сии, рав­но как и австрийс­ким Габс­бур­гам, ус­той­чи­вый – не­ук­лон­ный и не­об­ра­ти­мый – ус­пех в вой­нах с тур­ка­ми.

Ис­то­ри­чес­кая и ге­о­по­ли­ти­чес­кая уни­каль­ность Ви­зан­тии зак­лю­ча­ет­ся в том, что это бы­ла един­ствен­ная им­пе­рия ан­тич­но­го ми­ра (точ­нее – пе­ре­фор­ма­ти­ро­вав­ша­я­ся в но­вую са­мос­то­я­тель­ную дер­жа­ву часть та­ко­вой), ко­то­рая выс­то­я­ла под на­тис­ком вар­ва­ров и про­су­ще­ст­во­ва­ла еще це­лое ты­ся­че­ле­тие. По­че­му слу­чи­лось имен­но так, ведь, ска­жем, Цент­раль­но­а­зи­а­тс­кий «узел ску­чи­ва­ния» («зо­ло­той за­мок» на две­ри к конт­ро­лю над всей Ев­ра­зи­ей и к ми­ро­во­му гос­по­д­ству) в эпо­ху ста­нов­ле­ния Ви­зан­тии на­хо­дил­ся в ру­ках мо­гу­ще­ст­вен­ной им­пе­рии Гуп­тов? По­че­му ни там, ни на Иранс­ком на­горье не по­я­ви­лось собствен­ной «Ви­зан­тии»?

Ду­ма­ет­ся, что от­вет на этот воп­рос сле­ду­ет ис­кать все в той же ге­о­по­ли­ти­ке. В эпо­ху Ве­ли­ко­го пе­ре­се­ле­ния на­ро­дов, по­ло­жив­шую на­ча­ло Сред­не­ве­ковью, ре­ша­ю­щей си­лой на кон­ти­нен­таль­ном те­ат­ре во­ен­ных действий ока­за­лись вар­ва­ры, но в то вре­мя ник­то из них не об­ла­дал сколь­ко-ни­будь зна­чи­тель­ной морс­кой мощью. Вар­ва­ры мог­ли по­беж­дать на су­ше. Здесь они в ко­неч­ном ито­ге унич­то­жи­ли и За­пад­ную Римс­кую им­пе­рию (гер­ман­цы), и нас­ле­до­вав­шую Пар­фии дер­жа­ву Са­са­ни­дов (ара­вийс­кие пле­ме­на под зна­ме­нем Ма­го­ме­та), и ди­нас­тию Гуп­тов (гун­ны-эф­та­ли­ты и дру­гие цент­раль­но­а­зи­а­тс­кие ко­чев­ни­ки, так­же сот­ря­сав­шие и Ки­тай). Но на мо­ре в си­лу сво­ей тех­ни­чес­кой отс­та­лос­ти эти «мла­дые, нез­на­ко­мые» бы­ли нам­но­го сла­бее ан­тич­ных на­ро­дов с им­пе­рс­ким прош­лым. Фак­тор морс­ко­го мо­гу­ще­ст­ва не иг­рал боль­шой ро­ли ни в За­пад­ной Римс­кой им­пе­рии, ни тем бо­лее в ран­нес­ред­не­ве­ко­вых Ин­дии, Ира­не, Ки­тае. В то же вре­мя унич­то­жить Вос­точ­ную Римс­кую им­пе­рию мог­ло толь­ко со­че­та­ние морс­кой и кон­ти­нен­таль­ной си­лы, ко­то­ро­го в ру­ках у вар­ва­ров не бы­ло. Ви­зан­тия су­ме­ла вы­жить, опи­ра­ясь на приб­реж­ные кре­пос­ти по ли­нии Бос­фор–Дар­да­нел­лы и преж­де все­го на ве­ко­вые сте­ны Конс­тан­ти­но­по­ля, а так­же на круп­ный во­ен­но-морс­кой флот, от­су­т­ство­вав­ший у тес­нив­ших ее вра­гов и поз­во­ляв­ший ке­са­рям удер­жи­вать эти кре­пос­ти.

Имен­но бла­го­да­ря уни­каль­ным для тог­даш­ней Ой­ку­ме­ны ус­ло­ви­ям и стра­те­ги­чес­ким обс­то­я­тель­ствам, вы­те­кав­шим из ге­о­по­ли­ти­чес­кой спе­ци­фи­ки Ви­зан­тии, она бы­ла и ос­та­лась един­ствен­ной в сво­ем ро­де.