Северная Ромея
Александр Неклесса

Источник: альманах «Развитие и экономика», №4, сентябрь 2012, стр. 70

Александр Иванович Неклесса – председатель Комиссии по социальным и культурным проблемам глобализации, член бюро Научного совета «История мировой культуры» при Президиуме РАН, заместитель генерального директора Института экономических стратегий, директор Центра геоэкономических исследований (Лаборатория «Север–Юг») Института Африки РАН

Нес­мот­ря на при­су­т­ствие в нас­то­я­щем текс­те ис­то­ри­чес­ких, те­о­ло­ги­чес­ких и – в мень­шей сте­пе­ни – фи­ло­со­фс­ких ал­лю­зий, его до­ми­нан­та все же куль­ту­ро­ло­ги­чес­кая и в не­ко­то­рой сте­пе­ни – ме­то­до­ло­ги­чес­кая. Со­дер­жа­тель­ная же часть сво­дит­ся к раз­мыш­ле­ни­ям о не­ко­то­рых ас­пек­тах ви­зан­тийс­ко­го воз­дей­ствия на рус­скую куль­ту­ру – воз­дей­ствия, пов­ли­яв­ше­го на ге­не­зис рос­сийс­кой иден­тич­нос­ти. От­дель­ный рас­смат­ри­ва­е­мый здесь воп­рос – в ка­ких фор­мах куль­тур­ное нас­ле­дие Вто­ро­го Ри­ма мо­жет быть ин­те­рес­ным сов­ре­мен­но­му ми­ру, в част­нос­ти, «не­га­тив­ная ра­ци­о­наль­ность» и ее ме­то­до­ло­ги­чес­кие про­из­вод­ные.

 

Стра­н­ству­ю­щая им­пе­рия

{div width:385|float:left}{module 1_Diptych_Barberini_Louvre_OA3850}{/div}Сим­во­лизм блуж­да­ю­ще­го по пла­не­те Веч­но­го Го­ро­да – от­ра­же­ние тя­ги лю­дей и со­об­ществ, при­дер­жи­ва­ю­щих­ся раз­лич­ных взгля­дов, к ци­ви­ли­зо­ван­но­му обуст­рой­ству зем­ной жиз­ни. Сла­бо раз­ли­чи­мый в сум­ра­ке ев­ро­пейс­кой ис­то­рии гам­бит сю­же­та за­пе­чат­лен, воз­мож­но, в «Или­а­де» и «Одис­сее», эндшпиль – в мо­де­лях Гло­баль­но­го Гра­да.

Ис­то­рия Ри­ма яв­ля­ет нам три ли­ка – язы­чес­кий, хрис­ти­а­нс­кий, ис­ла­мс­кий. Она объ­е­ди­ня­ет раз­лич­ные на­ро­ды, общ­нос­ти, кон­ти­нен­ты – Ев­ро­пу, Азию, Аф­ри­ку. Ох­ва­тив ед­ва ли не три ты­ся­че­ле­тия че­ло­ве­чес­кой хро­но­ло­гии, эта ис­то­рия от­ме­ча­ет сво­и­ми ме­та­мор­фо­за­ми эпо­хи Ан­тич­нос­ти, Сред­не­ве­ковья, Но­во­го вре­ме­ни.

Стра­н­ству­ю­щая во вре­ме­ни и по пла­не­те по­ли­тия – это так­же уни­вер­саль­ный эс­киз гло­баль­ной ци­ви­ли­за­ции: го­су­да­р­ствен­ность, обос­но­вав­шая век­тор все­мир­ной ле­то­пи­си на­ро­дов. По­ли­эт­нич­ность, людс­кое мно­го­го­ло­сие – ее ро­до­вой приз­нак, явив­ший ми­ру фе­но­мен по­ли­ти­чес­кой ин­тег­рии – им­пе­рии, про­чи­ты­ва­е­мой каж­дый раз по-но­во­му, – с из­ме­не­ни­ем смыс­лов и сме­ще­ни­ем ак­цен­тов. Очер­чи­вая пре­де­лы ак­ту­аль­ной Ой­ку­ме­ны, Рим по­рож­дал мас­су реп­лик и под­ра­жа­ний. Са­мим фор­ма­том ци­ви­ли­зо­ван­нос­ти че­ло­ве­че­ст­во обя­за­но римс­кой го­су­да­р­ствен­нос­ти, ее прин­ци­пам и ка­те­го­ри­ям (рес­пуб­ли­ка, се­нат, им­пе­ри­ум, ма­ги­ст­ра­ту­ра, юрисп­ру­ден­ция и т.д.).

 

При Юстиниане наметился контур трансконтинентального гиганта,
опоясывавшего своей телесностью прибрежные земли Средиземноморья.

Свер­же­ние ца­ря-ти­ра­на – Тарк­ви­ния Гор­до­го – ста­ло фун­да­мен­том про­су­ще­ст­во­вав­шей приб­ли­зи­тель­но пол­ты­ся­че­ле­тия Римс­кой рес­пуб­ли­ки со сво­и­ми юри­ди­чес­ки­ми кон­цеп­та­ми и по­ли­ти­чес­ки­ми ме­ха­низ­ма­ми, зат­руд­няв­ши­ми по­яв­ле­ние узур­па­то­ров и про­яв­ляв­ши­ми­ся глав­ным об­ра­зом в прин­ци­пе рес­пуб­ли­ка­нс­ко­го прав­ле­ния. Нап­ри­мер, в на­ли­чии двух из­би­ра­е­мых на оп­ре­де­лен­ный срок кон­су­лов – так пос­ту­ли­ро­ва­лась сме­ня­е­мость и кол­ле­ги­аль­ность выс­шей ма­ги­ст­ра­ту­ры, власть ко­то­рой урав­но­ве­ши­ва­лась арис­ток­ра­ти­чес­ким се­на­том, пле­бейс­ким три­бу­на­том (с пра­вом ве­то на ре­ше­ния кон­су­лов), на­род­ны­ми соб­ра­ни­я­ми, а так­же кол­ле­ги­аль­ной ма­ги­ст­ра­ту­рой цен­зо­ров, над­зи­рав­ших за го­су­да­р­ствен­ным хо­зяй­ством, граж­да­нс­ким цен­зом (сос­лов­ной при­над­леж­ностью) и всем кор­пу­сом долж­но­ст­ных лиц. Бы­ли к то­му же фор­ма­ли­зо­ва­ны си­ту­а­ции, ког­да та или иная серь­ез­ная уг­ро­за рес­пуб­ли­ке все-та­ки тре­бо­ва­ла еди­нов­лас­тия и пре­дос­тав­ле­ния осо­бых пол­но­мо­чий, то есть вве­де­ния дик­та­ту­ры – инс­ти­ту­та, при ко­то­ром раз­де­ле­ние влас­ти при­ос­та­нав­ли­ва­лось. Ли­бо воз­ни­ка­ла не­об­хо­ди­мость вре­мен­но­го уп­ро­ще­ния на­ме­рен­но ус­лож­нен­ной сис­те­мы ко­ман­до­ва­ния войс­ка­ми или ре­а­ли­за­ции ре­жи­ма чрез­вы­чай­но­го по­ло­же­ния в про­вин­ции. Для по­доб­ных иск­лю­чи­тель­ных обс­то­я­тельств су­ще­ст­во­ва­ли юри­ди­чес­кие рег­ла­мен­ты, поз­во­ляв­шие уп­рав­лять бур­ны­ми со­бы­ти­я­ми за­кон­ным об­ра­зом, ус­та­нав­ли­вая при этом ряд при­ви­ле­гий/ог­ра­ни­че­ний по сро­кам и прост­ра­н­ству действия спе­ци­аль­ных форм прав­ле­ния (кри­зис­ных про­це­дур). Кро­ме то­го пре­дус­мат­ри­ва­лись ле­галь­ные про­це­ду­ры прив­ле­че­ния к от­ве­т­ствен­нос­ти но­си­те­лей выс­шей влас­ти.

Пос­ле­ду­ю­щая ис­то­рия Ри­ма – ис­то­рия прин­ци­па­та, до­ми­на­та, раз­де­ле­ния на За­пад и Вос­ток. И пог­ру­же­ния за­пад­ной по­лус­фе­ры в эк­лек­ти­ку Тем­ных ве­ков с по­пыт­ка­ми вос­ста­но­вить, отстро­ить собствен­ную вер­сию Римс­ко­го ми­ра, на­чи­ная с фран­кской им­пе­рии Кар­ла Ве­ли­ко­го – 68-го (пос­ле низ­ло­же­ния Конс­тан­ти­на VI) римс­ко­го им­пе­ра­то­ра, от­час­ти приз­нан­но­го За­па­дом, но не приз­нан­но­го на Вос­то­ке. Сю­жет был про­дол­жен Римс­кой им­пе­ри­ей, ос­но­ван­ной От­то­ном I, ме­няв­шей име­на и по­ли­ти­чес­кую зна­чи­мость (Свя­щен­ная Римс­кая им­пе­рия, Свя­щен­ная Римс­кая им­пе­рия гер­ма­нс­кой на­ции), про­су­ще­ст­во­вав­шей в под­виж­ных и мер­ца­ю­щих об­ли­ках до 1806 го­да.

 

{div width:385|float:left}{module 2_Hunername_accession_Mehmed_II}{/div}Па­рал­лель­но с фор­ми­ро­ва­ни­ем на­ци­о­наль­ных го­су­дарств в Ев­ро­пе про­дол­жа­ли су­ще­ст­во­вать та­кие ос­кол­ки и ва­ри­а­ции те­мы, как, нап­ри­мер, Австро-Вен­ге­рс­кая мо­нар­хия. Ка­те­го­рия «им­пе­рия» пос­те­пен­но при­об­ре­та­ла ме­та­фо­ри­чес­кий ха­рак­тер, обоз­на­чая об­шир­ные кон­ти­нен­таль­ные го­су­да­р­ства – Вто­рую Гер­ма­нс­кую им­пе­рию (1871–1918) и не­доб­рой па­мя­ти не­сос­то­яв­ший­ся не­о­фи­ци­аль­ный Тре­тий рейх. Мож­но при­пом­нить Пер­вую и Вто­рую фран­цу­зс­кие им­пе­рии – со­от­ве­т­ствен­но На­по­ле­о­на I (1804–1814, 1815) и На­по­ле­о­на III (1852–1870), – ис­поль­зо­вав­шие по­ли­ти­чес­кие и лек­си­чес­кие ал­лю­зии из ар­се­на­ла римс­кой ис­то­рии. А так­же за­мо­рс­кие конг­ло­ме­ра­ты ко­ло­ни­аль­ных им­пе­рий во гла­ве с Бри­та­нс­кой. На­ко­нец, уже в на­ши дни – ин­тег­ри­ру­е­мую и ин­тег­ри­ру­ю­щую внеш­нее ок­ру­же­ние мо­за­ич­ную конструк­цию Ев­ро­пейс­ко­го со­ю­за.

При­ме­ча­тель­на судь­ба «Вос­то­ка» – Вто­ро­го Ри­ма. Сколь раз­лич­ны меж­ду со­бой ис­то­рия этой римс­кой ме­та­мор­фо­зы с ее взле­та­ми, пе­ри­пе­ти­я­ми, ка­та­ст­ро­фа­ми и сте­ре­о­тип­ные предс­тав­ле­ния о ней как о не­под­виж­ной, инерт­ной мо­но­лит­ной конструк­ции.

Тер­ри­то­ри­аль­ный об­раз это­го хрис­ти­а­нс­ко­го Ри­ма под­ви­жен, од­на­ко он не прос­то ме­нял раз­мер­ность.

При Юс­ти­ни­а­не на­ме­тил­ся кон­тур транс­кон­ти­нен­таль­но­го ги­ган­та, опо­я­сы­вав­ше­го сво­ей те­лес­ностью приб­реж­ные зем­ли Сре­ди­зем­но­морья: от Но­во­го Ри­ма – Конс­тан­ти­но­по­ля – че­рез Ана­то­лию к ру­бе­жам За­кав­казья. Здесь, от­то­лк­нув­шись от приг­ра­ничья, сле­до­вал раз­во­рот к Ан­ти­о­хии и Свя­той зем­ле. От­ту­да че­рез Еги­пет, по кром­ке се­ве­ро­аф­ри­ка­нс­ко­го по­бе­режья ро­мейс­кая го­су­да­р­ствен­ность уст­рем­ля­лась к югу Ибе­рийс­ко­го по­лу­о­ст­ро­ва. Да­лее, по­ме­тив Кор­си­ку, Сар­ди­нию, Си­ци­лию, ох­ва­тив Ита­лийс­кий са­по­жок и зах­ва­тив Ил­ли­рийс­кие прос­то­ры, расп­ро­ст­ра­ня­лась на Се­вер: от Гре­ции к Бол­га­рии, а дос­тиг­нув крымс­ко­го по­бе­режья Пон­та Эвк­си­нс­ко­го, при­ка­са­лась к зем­лям да­ле­кой Та­ма­ни – бас­нос­лов­ной Тму­та­ра­ка­ни.

Османские султаны – властители по-прежнему полиэтничной
и трансконтинентальной (все так же расположенной на трех  континентах)
государственности, – считая себя законными преемниками римской государственности,
приняли символическое бремя римской власти – титул римского кесаря – и носили его вплоть
до окончания Первой мировой войны.

Но в ка­кой-то мо­мент да­же цент­раль­ные об­лас­ти Вто­ро­го Ри­ма на­по­ми­на­ли раз­би­тое зер­ка­ло, раз­ле­тев­шись на мно­же­ст­во про­дол­жав­ших кро­шить­ся ос­кол­ков, – Ла­ти­нс­кая им­пе­рия и ее вас­са­лы с вкрап­ле­ни­я­ми ве­не­ци­а­нс­ких и ге­ну­э­зс­ких анк­ла­вов, пра­вос­лав­ные дер­жа­вы, сельд­жу­кс­кие, а за­тем ос­ма­нс­кие тер­ри­то­рии. Не­ко­то­рое вре­мя этот власт­ный ка­лей­дос­коп точ­но на­хо­дил­ся на ис­то­ри­чес­ком рас­путье и по­хо­дил на за­пад­но­ев­ро­пейс­кую чрес­по­ло­си­цу, раз­ве что с бо­лее вы­ра­жен­ным кон­фес­си­о­наль­ным раз­но­об­ра­зи­ем: Ко­ро­ле­в­ство Фес­са­ло­ни­ка, Ахейс­кое кня­же­ст­во, гер­цо­г­ства Афинс­кое и Нак­сос, Мо­рея, Кан­дия, ко­ро­ле­в­ство Кипр, царства Бол­га­рия и Сер­бия, Эпирс­кий дес­по­тат, Ве­ли­кая Ва­ла­хия, Ни­кейс­кая и Тра­пе­зу­н­дская им­пе­рии, Ки­ли­кийс­кое царство, Ико­нийс­кий сул­та­нат. За­тем вновь, хо­тя да­ле­ко не в преж­нем объ­е­ме, вос­ста­нав­ли­ва­лась от­но­си­тель­ная це­ло­ст­ность Ви­зан­тии. Да и са­мо пос­ле­ду­ю­щее кру­ше­ние им­пе­рии, сжав­шей­ся фак­ти­чес­ки до раз­ме­ров тер­ри­то­рии Конс­тан­ти­но­по­ля, ма­ни­фес­ти­ро­ва­ло ла­би­рин­то­об­раз­ный сим­во­лизм, замк­нув ис­то­ри­чес­кой ме­та­фо­рой ор­би­ту пе­ре­ме­щав­ше­го­ся по пла­не­те Веч­но­го Гра­да.

Меж­ду тем жиз­нен­ный цикл Ро­меи – го­су­да­р­ства-фе­ник­са – на этом не за­кон­чил­ся. Он про­дол­жил­ся в иной – ис­ла­мс­кой – ипос­та­си, удер­жи­вав­шей, а в чем-то да­же рас­ши­рив­шей тер­ри­то­ри­аль­ные про­пор­ции Вос­точ­но­го Ри­ма. Ос­ма­нс­кие сул­та­ны – влас­ти­те­ли по-преж­не­му по­ли­эт­нич­ной и транс­кон­ти­нен­таль­ной (все так же рас­по­ло­жен­ной на трех кон­ти­нен­тах) го­су­да­р­ствен­нос­ти, – счи­тая се­бя за­кон­ны­ми пре­ем­ни­ка­ми римс­кой го­су­да­р­ствен­нос­ти, при­ня­ли, на­чи­ная с за­во­е­ва­те­ля Конс­тан­ти­но­по­ля Мех­ме­да II, сим­во­ли­чес­кое бре­мя римс­кой влас­ти – ти­тул римс­ко­го ке­са­ря – и но­си­ли его вплоть до окон­ча­ния Пер­вой ми­ро­вой вой­ны.

В XX ве­ке воз­ни­ка­ли но­вые по­ли­ти­чес­кие конструк­ты – со­об­ще­ст­ва на­ций, ве­ли­кой дер­жа­вы, су­пер­си­лы, би­по­ляр­но­го ми­ра, – на­ве­вая вос­по­ми­на­ния и о все­ле­нс­ких ам­би­ци­ях ото­шед­ших в прош­лое пер­со­на­жей, и да­же о бы­лом про­ти­вос­то­я­нии Ри­ма и Кар­фа­ге­на… Ну, а бли­же к на­шим дням – в раз­го­во­рах о гло­ба­ли­за­ции, од­но­по­ляр­ном ми­ре, Pax Americana – опять-та­ки слыш­ны отз­ву­ки те­мы римс­ко­го мо­гу­ще­ст­ва, ви­ден отб­леск его ре­га­лий и стиг­ма­тов у стра­ны, ре­а­ли­зу­ю­щей с вер­ши­ны собствен­но­го Ка­пи­то­лийс­ко­го хол­ма свою вер­сию уни­вер­саль­но­го при­су­т­ствия в ны­неш­ней ге­ог­ра­фии Ой­ку­ме­ны. Речь меж­ду тем вновь за­хо­дит о пе­ре­се­ле­нии на­ро­дов, кри­зи­се од­но­по­люс­ной конструк­ции, приб­ли­же­нии Но­во­го Сред­не­ве­ковья, о вет­ре эпо­халь­ных пе­ре­мен, ше­лес­тя­щем стра­ни­ца­ми ис­то­рии, зна­ме­нуя ко­нец оче­ред­ной ее гла­вы и при­ше­ст­вие Но­во­го ми­ра.

Од­на­ко суть проб­ле­мы все-та­ки не в по­ли­ти­чес­кой ис­то­рии.

 

Осо­бое мес­то

{div width:385|float:left}{module 3_JohnVIII}{/div}Уди­ви­тель­на ин­тен­сив­ность ду­хов­ной жиз­ни Вто­ро­го Ри­ма: ба­за­ры и аре­ны, прев­ра­щен­ные в мес­та бур­ных дис­кус­сий, где об­суж­да­лись не толь­ко но­вос­ти пов­сед­нев­ной прак­ти­ки, но с не мень­шей стра­ст­ностью – дог­ма­ти­ка и те­о­ло­гу­ме­ны про­пи­сы­ва­е­мой в зем­ной ле­то­пи­си хрис­ти­а­нс­кой ци­ви­ли­за­ции.

Са­мо дог­ма­ти­чес­кое и цер­ков­ное зда­ние хрис­ти­а­н­ства обуст­ра­и­ва­лось на со­зы­ва­е­мых им­пе­ра­то­ра­ми Все­ле­нс­ких и по­ме­ст­ных со­бо­рах в хо­де борь­бы с ере­ся­ми за пра­вос­лав­ное еди­но­мыс­лие. При­чем с ере­ся­ми, по­рою прес­ле­ду­е­мы­ми как го­су­да­р­ствен­ное прес­туп­ле­ние, а по­рою – предс­тав­ляв­ши­ми го­су­да­р­ствен­ную по­ли­ти­ку. Мно­го­об­ра­зие ду­хов­но­го твор­че­ст­ва до­пол­ня­лось не­о­быч­ной для сво­е­го вре­ме­ни и обс­то­я­тельств со­ци­аль­ной мо­биль­ностью, ког­да пе­ле­на ро­до­ви­тых кла­нов, пос­тав­ляв­ших кан­ди­да­тов на им­пе­ра­то­рс­кий прес­тол, про­ры­ва­лась вы­ход­ца­ми из со­ци­аль­ных ни­зов: ке­са­ря­ми ста­но­ви­лись сол­дат-на­ем­ник, быв­ший кресть­я­нин, тор­го­вец-ме­ня­ла…

По­ли­ти­чес­кая жизнь Ви­зан­тии, нес­мот­ря на дек­ла­ра­цию сим­фо­нии им­пе­рс­ких и цер­ков­ных влас­тей, под­час пря­мо оп­ре­де­ля­ет­ся как «аб­со­лют­ная власть, ог­ра­ни­чен­ная ле­галь­ным пра­вом на ре­во­лю­цию» (Жиль­бер Даг­рон), то есть она от­час­ти унас­ле­до­ва­ла чер­ты той спе­ци­фи­чес­кой ор­га­ни­за­ции, ко­то­рая сло­жи­лось еще во вре­ме­на прин­ци­па­та и бы­ла оха­рак­те­ри­зо­ва­на Те­о­до­ром Мом­мзе­ном как «пер­ма­не­нт­ная ре­во­лю­ция».

Римское наследие, сохраненное и преображенное в христианской Византии,
влияло на облик совокупной европейской цивилизации, изменяло ее.

Од­на­ко на из­ле­те им­пе­рии ре­фор­ми­ру­ет­ся проч­те­ние хрис­ти­а­нс­ко­го по­ли­ти­чес­ко­го текс­та – как об­ще­жи­тия, со­об­ще­ст­ва, со­бор­но­го те­ла. Ми­ро­во­з­зре­ние это с прив­ку­сом хи­ли­аз­ма и обер­то­на­ми «апо­ка­лип­си­са Исайи» уво­дит от под­виж­нос­ти «пер­ма­не­нт­ной ре­во­лю­ции» к по­кою «от­ми­ра­ния го­су­да­р­ства», пре­об­ра­жа­е­мо­го в «семью на­ро­да/на­ро­дов» (па­си­фи­ка­ция по об­раз­цу «на зем­ли мир, в че­ло­ве­цех бла­го­во­ле­ние»).

Тут воз­ни­ка­ет ве­ро­ят­ность (а по су­ти, смер­тель­ная опас­ность) для хрис­ти­а­нс­кой куль­ту­ры сме­ше­ния ка­те­го­рий «веч­ность» и «безв­ре­менье». Ина­че го­во­ря, ис­кус прос­то­душ­но­го или лу­ка­во­го сбли­же­ния с «ази­а­тс­ким» (дес­по­ти­чес­ким) иде­а­лом не­под­виж­нос­ти, обус­лов­лен­ным глав­ным об­ра­зом бо­язнью пе­ре­мен, то есть со­ци­аль­ным эс­ка­пиз­мом. А это уже ра­ди­каль­но от­ли­ча­ет дан­ное синх­ро­нис­тич­ное ми­ро­во­з­зре­ние от хрис­ти­а­нс­ко­го взгля­да на пре­вос­хо­д­ство веч­нос­ти над вре­ме­нем как ис­пол­не­ние его пол­но­ты («вре­ме­ни боль­ше не бу­дет»). В том чис­ле в ре­зуль­та­те че­ло­ве­чес­ких уси­лий, оп­ре­де­ля­е­мых как ис­то­рия (пре­о­до­ле­ние и раз­де­ле­ние).

Но ощу­ти­мо так­же рас­хож­де­ние с за­пад­но­ев­ро­пейс­ким по­ли­ти­чес­ким ми­ро­во­з­зре­ни­ем, фор­ми­ро­вав­шим­ся в хо­де го­ро­дс­ких ре­во­лю­ций и воп­ло­тив­шим­ся за­тем в фор­му­лу на­ци­о­наль­но­го го­су­да­р­ства как прост­ра­н­ства «неп­ре­рыв­но­го пле­бис­ци­та». А еще с вос­пос­ле­до­вав­шей сме­ной восп­ри­я­тия/стра­те­гии част­ной ду­хов­ной жиз­ни как лич­ной мис­те­рии (лест­ви­цы) на ин­тен­сив­ные уси­лия по ве­ри­фи­ка­ции ста­ту­са спа­се­ния (пре­доп­ре­де­ле­ния) в ка­те­го­ри­ях ус­пе­ха, при­чем ча­ще по­ни­ма­е­мо­го как ус­пех жи­тейс­кий.

Со­ци­о­куль­тур­ная ди­на­ми­ка Вто­ро­го Ри­ма, ка­жет­ся, прер­ва­лась на­ка­ну­не воз­мож­но­го сис­тем­но­го пре­об­ра­же­ния: в пред­ра­с­свет­ной дым­ке чу­ди­лись не­ви­ди­мые ми­ру, но улав­ли­ва­е­мые внут­рен­ним оком кон­ту­ры ино­го со­об­ще­ст­ва. «Воз­рож­де­ние Па­ле­о­ло­гов» соп­ро­вож­да­лось расц­ве­том кон­цеп­ту­аль­но­го твор­че­ст­ва, чре­ва­тым бо­гос­ло­вс­ким ос­мыс­ле­ни­ем не толь­ко си­нер­гии, но и ее куль­тур­ных след­ствий, предв­ку­ше­ни­ем транс­фор­ма­ции, ес­ли не транс­му­та­ции, ре­ли­ги­оз­ных и по­ли­ти­чес­ких инс­ти­ту­ций. Про­цесс, на­до ска­зать, в чем-то синх­рон­ный за­пад­но­ев­ро­пейс­ко­му тран­зи­ту, но от­лич­ный по внут­рен­ним ос­но­ва­ни­ям.

Тра­ге­дия вос­точ­нох­рис­ти­а­нс­кой ци­ви­ли­за­ции, воз­мож­но, бы­ла пре­доп­ре­де­ле­на из­на­чаль­ной слож­ностью, не­ли­ней­ностью изб­ран­ной куль­тур­ной тра­ек­то­рии, па­ра­док­сом, за­ло­жен­ным в ее по­ли­ти­чес­кое те­ло и свя­зан­ным с им­пе­ра­ти­вом ос­мыс­ле­ния в пра­вос­лав­ном со­ци­аль­ном текс­те инс­ти­ту­та им­пе­ра­то­рс­кой влас­ти. Дру­ги­ми сло­ва­ми, ико­но­ми­чес­кой, по су­ти, иде­ей плот­но­го со­су­ще­ст­во­ва­ния зем­но­го царства и гор­ней общ­нос­ти, пре­бы­ва­ю­щей в ис­ка­жен­ных гре­хом зем­ных пре­де­лах.

Иде­ал сим­фо­нии влас­тей пред­по­ла­га­ет жерт­вен­ное (под­виж­ни­чес­кое) нап­ря­же­ние влас­ти­те­лей, прак­ти­ку каж­дод­нев­но­го пре­о­до­ле­ния конф­лик­та страс­тей. Ина­че го­во­ря, си­ту­а­цию пер­ма­не­нт­но отод­ви­га­е­мо­го кри­зи­са, тран­сгрес­сии, чре­ва­той в мо­мент той или иной сла­бос­ти мол­ни­е­нос­ным раз­ви­ти­ем ка­та­ст­ро­фы… Из это­го ис­точ­ни­ка, кста­ти, про­ис­те­ка­ет чин вен­ча­ния на царство как ук­реп­ля­ю­ще­го сак­раль­но­го действия с эле­мен­та­ми осо­бо­го та­ин­ства – увен­чан­но­го мо­на(р)шест­ва, фик­си­ру­ю­ще­го жерт­вен­ный под­виг от­ка­за от обыч­ной зем­ной жиз­ни, де­я­тель­но­го «бы­тия для дру­гих»: сво­е­го ро­да нез­ри­мо­го бе­ло­го му­че­ни­че­ст­ва в ми­ру и «в са­мом сво­ем ес­те­ст­ве». В от­ли­чие, ска­жем, от инт­ро­ни­за­ции или тем бо­лее рес­пуб­ли­ка­нс­кой ина­у­гу­ра­ции – ри­ту­а­ла при­не­се­ния при­ся­ги сень­о­ру (на­ро­ду), то есть вер­сии ом­ма­жа.

В об­щем же и це­лом, римс­кое нас­ле­дие, сох­ра­нен­ное и пре­об­ра­жен­ное в хрис­ти­а­нс­кой Ви­зан­тии, вли­я­ло на об­лик со­во­куп­ной ев­ро­пейс­кой ци­ви­ли­за­ции, из­ме­ня­ло ее. Про­буж­дая, к при­ме­ру, виб­ра­ции Ре­нес­сан­са, од­ним из ис­точ­ни­ков ко­е­го был по­ток идей и лю­дей, ма­ну­ск­рип­тов и про­из­ве­де­ний ис­ку­с­ства, ис­хо­див­ший из Но­во­го Ри­ма, осо­бен­но пос­ле зах­ва­та его крес­то­нос­ца­ми в на­ча­ле XIII ве­ка. А спе­ци­фи­чес­кое нас­ле­дие римс­кой ци­ви­ли­за­ции – рес­пуб­ли­ка­нс­кое за­ко­но­да­тель­ство, свод римс­ко­го пра­ва, транс­ли­ро­ван­ный в су­мя­ти­цу ев­ро­пейс­кой го­ро­дс­кой ре­во­лю­ции (в ви­де ди­гест Юс­ти­ни­а­на), – су­дя по все­му, от­час­ти воз­дей­ство­вал на взгля­ды и действия, при­вед­шие к ге­не­зи­су рес­пуб­ли­ка­нс­кой го­су­да­р­ствен­нос­ти Но­во­го вре­ме­ни на­чи­ная с ре­во­лю­ции Со­е­ди­нен­ных про­вин­ций.

 

{div width:385|float:left}{module 4_3829798770_12f507cf03}{/div}Но лишь один нас­лед­ник Вто­ро­го Ри­ма со­вер­шил ис­то­ри­чес­кий зиг­заг, от­ве­рг­нув пря­мое нас­ле­до­ва­ние ис­то­ри­чес­ко­го иму­ще­ст­ва, од­на­ко же при­няв его крест­ное со­дер­жа­ние.

Рос­сия на сво­ем пу­ти стал­ки­ва­лась со мно­ги­ми ис­ку­ше­ни­я­ми. Да­ле­ко не все ей уда­ва­лось пре­о­до­ле­вать с честью. И не во всем. Силь­ней­ши­ми соб­лаз­на­ми ока­за­лись со­ци­аль­ное и по­ли­ти­чес­кое иму­ще­ст­ва двух ве­ли­чай­ших зем­ных им­пе­рий – Римс­кой и Ор­ды­нс­кой.

Рос­сия ут­ве­рж­да­лась в ис­то­рии од­нов­ре­мен­но как хрис­ти­а­нс­кое го­су­да­р­ство и как вос­точ­ное царство. Од­на­ко в сво­ем глу­бин­ном ес­те­ст­ве она не Азия и не Ев­ро­па, рав­но как не Ев­ра­зия и не Ази­о­па. Мос­ко­вс­кое царство мыс­ли­лось сво­и­ми сми­рен­ны­ми и гор­де­ли­вы­ми иде­о­ло­га­ми, стро­и­те­ля­ми и ме­та­фи­зи­ка­ми как осо­бое мес­то, сре­до­то­чие «ос­тат­ка» – ост­ров вер­ных, сбе­ре­га­ю­щих ис­ти­ну в ми­ре, за­ли­ва­е­мом во­да­ми но­во­го по­то­па. Спа­си­тель­ной и спа­са­е­мой общ­ностью, изб­ран­ным на­ро­дом…

Речь шла о при­ня­тии на се­бя Мос­ко­ви­ей ро­ли хра­ни­тель­ни­цы хрис­ти­а­нс­кой Ой­ку­ме­ны – все­ле­нс­ко­го пра­вос­лав­но­го царства, где «несть ни эл­ли­на, ни иу­дея» и где «Гос­подь в римс­кую власть на­пи­са­ся». Так что раз­го­вор, в сущ­нос­ти, шел не о по­ли­ти­чес­ком пре­ем­стве и тем бо­лее не о брен­ных на­ци­о­наль­ных пре­тен­зи­ях или го­су­да­р­ствен­ни­чес­ких обо­лоч­ках. Имен­но в мис­сии со­дер­жа­ния в чис­то­те ре­ли­ги­оз­ных за­ве­тов Ру­сия за­яв­ля­лась ор­то­док­саль­ным (пра­вос­лав­ным) Треть­им Ри­мом, где рус­ские – не эт­нос, а ро­меи, а Рус­ское царство – царство Ро­мейс­кое. Так, кста­ти, под­час в до­ку­мен­тах и пи­са­лось.

Именно в миссии содержания в чистоте религиозных заветов Русия
заявлялась ортодоксальным (православным) Третьим Римом, где
русские – не этнос, а ромеи, а Русское царство – царство Ромейское.

Куль­тур­но-ис­то­ри­чес­кие инс­ти­нк­ты и ин­те­рп­ре­та­ции рос­сийс­кой эн­те­ле­хии (сво­е­об­раз­ный «рус­ский га­би­тус») про­яв­ля­лись в со­би­ра­нии раз­ноп­ле­мен­ных на­ро­дов, в про­зе­ли­ти­чес­ких, куль­ту­рт­ре­ге­рс­ких ам­би­ци­ях, в ос­во­е­нии и прис­во­е­нии мо­за­ич­ных вос­точ­ных и юж­ных прост­ранств как «аре­а­лов окорм­ле­ния». Па­рал­лель­но про­ис­хо­ди­ло ус­во­е­ние опы­та, уме­ний соп­ре­дель­ных на­ро­дов, вклю­чая с ка­ко­го-то мо­мен­та об­шир­ное ор­ды­нс­кое нас­ле­дие: про­цесс от­час­ти на­по­ми­нал вза­им­ную куль­тур­ную про­ни­ца­е­мость За­па­да и Вос­то­ка в эпо­ху Крес­то­вых по­хо­дов.

В ар­хе­ти­пи­чес­ком под­хо­де к де­фи­ни­ции рус­ской на­ци­о­наль­ной идеи при­су­т­ству­ет, ко­неч­но же, не­кая про­во­ка­тив­ность. Де­ло, по­жа­луй, вот в чем. В хо­де об­суж­де­ний и рас­суж­де­ний на те­му Рус­ской идеи то и де­ло стал­ки­ва­ешь­ся с ре­ест­ром кон­цеп­ций иде­о­ло­ги­чес­ко­го из­во­да. Са­мы­ми яр­ки­ми яв­ля­ют­ся иде­о­ло­ге­мы или, как сей­час ска­за­ли бы, «ме­мы»: Тре­тий Рим, са­мо­дер­жа­вие–пра­вос­ла­вие–на­род­ность, Тре­тий Ин­тер­на­ци­о­нал… Спи­сок лег­ко и рас­ши­рить, и про­дол­жить.

Тут, на­вер­ное, умест­но еще од­но пред­ва­ри­тель­ное за­ме­ча­ние. Лю­бо­пыт­на ве­ро­ят­ность при­су­т­ствия в сю­же­те не­кой конс­пи­ро­ло­ги­чес­кой инт­ри­ги – внед­ре­ния со­ци­о­куль­тур­но­го ге­на – идеи Треть­е­го Ри­ма – и ев­ро­пейс­ки­ми пер­со­на­жа­ми, и се­ве­ро-за­пад­ны­ми оби­та­те­ля­ми Ру­си как сред­ства удер­жа­ния вос­точ­ной, по­рою уж слиш­ком вос­точ­ной в ге­ог­ра­фии и по­ли­ти­ке то­го вре­ме­ни, Мос­ко­вии от ис­ку­ше­ния при­ня­тия в куль­тур­но-по­ли­ти­чес­кой пол­но­те нас­ле­д­ства рас­пав­шей­ся приб­ли­зи­тель­но в тот же пе­ри­од дру­гой все­ле­нс­кой им­пе­рии – Ор­ды­нс­кой.

На ка­ком же фун­да­мен­те воз­во­ди­лось зда­ние го­су­да­р­ства Рос­сийс­ко­го, впи­тав­ше­го не толь­ко ор­ды­нс­кие то­ки, но восп­ри­няв­ше­го так­же мощ­ный куль­тур­но-го­су­да­р­ствен­ни­чес­кий им­пульс от Вто­ро­го Ри­ма?

Нас­ле­дие это, воп­ре­ки рас­хо­жим схе­мам, восп­ри­ня­то бы­ло па­ра­док­саль­ным об­ра­зом. Не в ка­че­ст­ве собствен­но ви­зан­тийс­ких ци­ви­ли­за­ци­он­но-го­су­да­р­ствен­ни­чес­ких ак­ти­вов, а, ско­рее, как по­пыт­ка очи­ще­ния от ис­то­ри­чес­кой кор­ро­зии сво­е­об­раз­но­го «сим­во­ли­чес­ко­го ка­пи­та­ла» то­го вре­ме­ни – идеи под­виж­но­го по­ли­ти­чес­ки сфор­му­ли­ро­ван­но­го со­об­ще­ст­ва с осо­бым ми­ро­во­з­зре­ни­ем и ми­ро­у­ст­ро­и­тель­ным за­мыс­лом, ощу­ще­ни­ем уни­каль­нос­ти мис­сии сох­ра­не­ния ес­ли не пло­да, то цвет­ка ро­мейс­кой ду­хов­нос­ти. То­го цвет­ка, ко­то­рый, нес­мот­ря на ок­ру­жав­шие нест­ро­е­ния, про­из­рас­тал и бла­го­у­хал имен­но в пос­лед­ние ве­ка Вто­рой Римс­кой им­пе­рии.

Не ус­пев­шие уко­ре­нить­ся рост­ки и неп­рос­тые се­ме­на куль­тур­но­го, со­ци­аль­но­го про­буж­де­ния бы­ли рас­се­я­ны по ми­ру и от­час­ти пе­ре­не­се­ны на дру­гую поч­ву. Заходи на https://vulcanpobeda-club.com/ и играй по крупному Они по­па­ли в аре­ал про­мыс­лен­но­го, но еще не ре­а­ли­зо­ван­но­го, пре­бы­вав­ше­го в ста­нов­ле­нии, лишь на­чи­нав­ше­го пос­ти­гать опыт су­ве­рен­но-го­су­да­р­ствен­но­го до­мо­ст­ро­и­тель­ства пра­вос­лав­но­го царства, сос­то­я­ние об­ре­та­е­мых зе­мель ко­то­ро­го бы­ло ос­лож­не­но дол­гов­ре­мен­ным власт­ным при­су­т­стви­ем иной «им­пе­рс­кой» тра­ди­ции – ор­ды­нс­кой.

По­доб­ное син­ко­пи­ро­ва­ние ис­то­ри­чес­кой пос­ле­до­ва­тель­нос­ти ве­ло к па­ра­док­саль­но­му ре­зуль­та­ту – срод­ни ке­са­ре­ву се­че­нию или преж­дев­ре­мен­ным ро­дам…

Ука­зан­ное обс­то­я­тель­ство – конт­ра­пункт, отя­го­щен­ный к то­му же ге­ог­ра­фи­чес­кой фрон­тир­ностью Рос­сии и ее прост­ра­н­ствен­ной экс­пан­си­ей (зем­ной пе­ре­на­сы­щен­ностью), – от­ни­ма­ло энер­гии от пос­ле­до­ва­тель­но­го инс­ти­ту­ци­о­наль­но­го, со­ци­аль­но­го, куль­тур­но­го обуст­рой­ства ох­ва­чен­ных тон­ким пок­ро­вом тер­ри­то­рий. Раз за ра­зом оно обоз­на­ча­лось, восп­ро­из­во­ди­лось в кол­ли­зи­ях меж­ду не­за­вер­шен­ной (не­со­вер­шен­ной) ад­ми­ни­ст­ра­тив­ной обо­лоч­кой (го­су­да­р­ством) и раз­но­я­зыч­ным куль­тур­ным со­об­ще­ст­вом (на­се­ле­ни­ем), пре­бы­вав­шим в раз­лич­ных ци­ви­ли­за­ци­он­ных сос­то­я­ни­ях и склон­ным к той или иной вер­сии ино­ве­рия, дво­е­ве­рия, что са­мо по се­бе раз­де­ля­ло по­тен­ци­аль­но еди­ный на­род на раз­нив­ши­е­ся, по­рой отк­ры­то конф­лик­то­вав­шие сег­мен­ты.

 

Ог­ре­хи вы­нуж­ден­но прос­ту­па­ли и в ско­ро­пи­си со­ци­аль­но­го текс­та. К при­ме­ру, сос­лов­ное не­ра­ве­н­ство не сгла­жи­ва­лось в ис­то­ри­чес­ком по­то­ке, в от­ли­чие от инс­ти­ту­ци­о­на­ли­за­ции, обуст­рой­ства и рас­ши­ре­ния сос­та­ва граж­да­нс­ко­го об­ще­ст­ва в хо­де ев­ро­пейс­ких го­ро­дс­ких ре­во­лю­ций. Нап­ро­тив, вре­мя от вре­ме­ни оно про­ры­ва­ло ци­ви­ли­за­ци­он­ную пе­ле­ну урод­ли­вой крис­тал­ли­за­ци­ей тех или иных как бы «вре­мен­ных обс­то­я­тельств», усу­губ­ля­лось и обост­ря­лось, до­во­дя в ка­кой-то мо­мент по­ло­же­ние зна­чи­тель­ной час­ти на­се­ле­ния бук­валь­но до рабс­ко­го сос­то­я­ния – ле­галь­ной тор­гов­ли соп­ле­мен­ни­ка­ми и еди­но­вер­ца­ми.

В этих ус­ло­ви­ях «уст­ро­и­те­лям мес­та се­го» во мно­гом при­хо­ди­лось по­ла­гать­ся на рос­сийс­кую вер­сию сво­е­об­раз­ной «зо­ло­той ле­ген­ды».

С нас­ле­ди­ем ви­зан­тийс­ким, на­до ска­зать, сло­жи­лась неп­рос­тая си­ту­а­ция. В об­ще­ст­ве до сих пор гос­по­д­ству­ет сте­ре­о­тип имен­но о со­ци­аль­но-по­ли­ти­чес­ком пре­ем­стве Ру­си от Ви­зан­тии – пре­ем­стве, вы­ра­жен­ном, к при­ме­ру, в предс­тав­ле­ни­ях о «шап­ке Мо­но­ма­ха», «двуг­ла­вом гер­бе» или в позд­них тол­ко­ва­ни­ях те­зи­са о Треть­ем Ри­ме. Связь, действи­тель­но, су­ще­ст­ву­ет, рав­но как нас­ле­дие и пре­ем­ствен­ность, толь­ко вот в ка­ком смыс­ле?

В архетипическом подходе к дефиниции русской национальной идеи присутствует,
конечно же, некая провокативность. Дело, пожалуй, вот в чем. В ходе рассуждений
на тему Русской идеи самыми яркими являются идеологемы или мемы: Третий Рим,
самодержавие–православие–народность, Третий Интернационал…

Ес­ли об­ра­тить­ся к до­ку­мен­там и со­бы­ти­ям эпо­хи XV–XVI ве­ков, то вы­яс­ня­ет­ся: де­ло обс­то­я­ло под­час ед­ва ли не про­ти­во­по­лож­ным по от­но­ше­нию к позд­ним проч­те­ни­ям об­ра­зом. И фор­му­ла Треть­е­го Ри­ма из­на­чаль­но осоз­на­ва­лась, ско­рее, как оп­ро­вер­же­ние пад­шей Ви­зан­тии, от­ря­са­ние ее пра­ха, не­же­ли как ощу­ще­ние кров­но­го родства и нас­ле­до­ва­ния… Од­на­ко об­ре­те­ние пра­вос­лав­но­го апо­фа­ти­чес­ко­го бо­гос­ло­вия, раз­ви­вав­ше­го­ся в Ви­зан­тии, поз­на­ние ми­ра уди­ви­тель­ных энер­гий, пос­ти­гав­ших­ся и пес­то­вав­ших­ся в ос­нов­ном в иси­ха­с­тском кру­гу, а на рус­ских прос­то­рах – нес­тя­жа­те­ля­ми, за­во­л­жски­ми стар­ца­ми, ка­ким-то об­ра­зом – с из­ме­не­ни­я­ми, уга­са­ни­я­ми, про­ва­ла­ми вплоть до тра­ги­чес­ко­го над­ло­ма – бы­ло все же унас­ле­до­ва­но Рос­си­ей. И унас­ле­до­ва­но во мно­гом в сфе­ре прак­ти­ки, а не бо­гос­ло­вия. Бо­гос­ло­вия как та­ко­во­го в Рос­сии, по­жа­луй, и не сло­жи­лось, а вот прак­ти­ка, «прак­ти­чес­кое бо­гос­ло­вие» – сло­жи­лись.

В це­лом же обоз­на­чив­ше­еся вско­ре пос­ле па­де­ния Вто­ро­го Ри­ма Рус­ское царство, об­ре­тя со вре­ме­нем собствен­ный фор­мат им­пе­рс­кой го­су­да­р­ствен­нос­ти, ак­ку­му­ли­ро­вав при этом пре­тен­зии на ре­ко­н­струк­цию все­ле­нс­ко­го ми­ро­по­ряд­ка и на­щу­пав стер­жень ори­ги­наль­но­го за­мыс­ла, на­по­ми­на­ло в тот пе­ри­од сжа­тую пру­жи­ну. В те­че­ние весь­ма ко­рот­ко­го ис­то­ри­чес­ко­го сро­ка энер­гия пре­об­ра­зо­ва­ний ска­за­лась не толь­ко на раз­мер­нос­ти и ста­ту­се стра­ны, но так­же на са­мо­соз­на­нии на­ро­да. Эта по­вы­ша­ю­ща­я­ся энер­ге­ти­ка вве­ла в ми­ро­вой кон­текст де­я­тель­но­го пер­со­на­жа, ко­то­рый с тех пор при мно­го­чис­лен­ных ис­то­ри­чес­ких пер­тур­ба­ци­ях вплоть до пос­лед­не­го вре­ме­ни не по­ки­дал ис­то­ри­чес­кую сце­ну.

 

Оба­я­ние не­ве­до­мо­го

Апо­фа­тич­ность, про­чи­тан­ная и восп­ри­ня­тая как осо­бый куль­тур­ный им­пульс (то есть пре­и­му­ще­ст­вен­но кос­вен­ным об­ра­зом), про­из­ве­ла ряд от­лич­ных от ис­точ­ни­ка и от за­пад­но­ев­ро­пейс­ких вер­сий хрис­ти­а­нс­кой куль­ту­ры про­из­вод­ных. Соз­вуч­ных, од­на­ко, пси­хо­ло­ги­чес­ко­му скла­ду рус­ских оча­ро­ван­ных стран­ни­ков-пер­воп­ро­ход­цев, куп­цов и мо­на­хов, раз­бой­ни­ков и во­е­вод, оби­тав­ших – вспом­ним об этом обс­то­я­тель­стве – на краю лишь час­тич­но поз­нан­ной зем­ли-Ой­ку­ме­ны.

Поп­ро­бу­ем восп­ро­из­вес­ти, хо­тя бы спи­соч­но, ка­че­ст­ва по­доб­но­го са­мо­ощу­ще­ния и са­мос­то­я­ния: зап­ре­дель­ность, экстре­маль­ность, бе­зы­мян­ность, не­фор­маль­ность (неб­ре­же­ние фор­мой), не­ряш­ли­вость, неп­ри­хот­ли­вость, ина­ко­вость, меч­та­тель­ность, уто­пизм, юрод­ство, буй­ность, раз­гиль­дяй­ство, под­виж­ни­че­ст­во, прод­ви­же­ние, ос­во­е­ние, мо­би­ли­за­ция, эс­ха­то­ло­гич­ность… И да­же «пе­ре­ст­рой­ка» в ка­ком-то не­яв­ном ви­де при­су­т­ству­ет в при­ве­ден­ном ря­ду, в том чис­ле в за­ло­ге ка­та­ст­ро­фич­нос­ти. И все вмес­те взя­тое вхо­дит в не­кую рус­скую со­ци­о­ло­гию раз­ви­тия.

Ка­ким об­ра­зом? Од­ним сло­вом, ко­неч­но, не от­ве­тить. Но мож­но пы­тать­ся. По­доб­ная зап­ре­дель­ность и экстре­маль­ность пси­хеи име­ет не толь­ко мно­го­чис­лен­ные внеш­ние про­яв­ле­ния. Она на­ме­ка­ет имен­но на тип на­ци­о­наль­ной иден­тич­нос­ти – им­ма­не­нт­ное ощу­ще­ние соп­ри­су­т­ствия транс­цен­ден­таль­но­го за­мыс­ла, на под­соз­на­тель­ную внут­рен­нюю кар­тог­ра­фию и не­ли­ней­ную умствен­ную ге­о­мет­рию, свя­зан­ные в свою оче­редь с осо­бен­нос­тя­ми ми­ро­по­ни­ма­ния, с са­мо­ощу­ще­ни­ем лич­ностью и на­ро­дом судь­бы как мис­сии, на­пол­нен­ной дерз­но­вен­ным со­дер­жа­ни­ем.

Ис­ка­жен­ное, не­вер­ное, под­час пря­мо изв­ра­щен­ное, гор­де­ли­вое проч­те­ние те­зи­са от­зы­ва­лось в зем­ной ис­то­рии стра­ны и на­ро­да тяж­ки­ми, ка­та­ст­ро­фи­чес­ки­ми пот­ря­се­ни­я­ми. Но как Ио­на не смог от­ка­зать­ся от предъ­яв­лен­ной ему мис­сии, так и для от­ка­за от ис­то­ри­чес­ко­го про­мыс­ла, от собствен­ной иден­тич­нос­ти тре­бу­ет­ся, ви­ди­мо, со­вер­шен­но осо­бое свер­ху­си­лие, не су­ля­щее, од­на­ко же, ни­че­го хо­ро­ше­го.

Апо­фа­ти­чес­кое бо­го­поз­на­ние пред­по­ла­га­ет ис­пы­та­ния на гра­ни пре­дель­нос­ти. Оно, собствен­но го­во­ря, и ос­но­ва­но на пер­ма­не­нт­ном оби­та­нии в по­доб­ном ста­ту­се, на ре­ши­тель­ном, но ум­ном ша­ге за очер­чен­ную при­выч­ным бы­ти­ем гра­ни­цу.

Апо­фа­ти­чес­кое ми­ро­во­сп­ри­я­тие ак­ти­ви­ру­ет не­о­че­вид­ные, «тем­ные», глу­бин­ные свой­ства люб­ви как выс­шей цен­нос­ти и ре­аль­нос­ти, пред­по­ла­га­ю­щей в ка­че­ст­ве зем­но­го про­яв­ле­ния – в ус­ло­ви­ях пер­ма­не­нт­но про­яв­ля­ю­щих­ся не­со­вер­шенств ми­ра – жерт­ву. И му­ку, свя­зан­ную с про­тя­жен­ным во вре­ме­ни ее при­не­се­ни­ем, – то есть кро­во­то­чи­вость во пло­ти и неп­ре­рыв­ное тер­пе­ние. Без люб­ви апо­фа­ти­чес­кое ми­ро­поз­на­ние как опоз­на­ние ис­ти­ны во­об­ще не­воз­мож­но, опас­но и да­же пре­до­су­ди­тель­но: по­доб­ное действие ве­дет в ла­би­ринт, из ко­то­ро­го нет вы­хо­да. Или же во ад пус­ты­ни тес­но­го оди­но­че­ст­ва.

 

Вячеслав Шварц. Вербное воскресенье в Москве при царе Алексее Михайловиче. Шествие патриарха на осляти. 1865

Трагедия восточнохристианской цивилизации была предопределена парадоксом,
заложенным в ее политическое тело, – идеей сосуществования земного царства
и горней общности, пребывающей в искаженных грехом земных пределах.

Апо­фа­ти­чес­кий под­ход к ми­ро­ст­ро­и­тель­ству – прак­ти­ке зем­но­го бы­тия – есть са­мот­во­ре­ние и са­мо-от­во­ре­ние (а под­час – ис­ку­си­тель­ное/ис­ку­пи­тель­ное са­мо­со­жи­га­ние). К то­му же это, ско­рее, ис­пы­та­ние ми­ра с целью поз­на­ния ис­ти­ны, не­же­ли его пе­ре­ст­рой­ка.

Схо­жим по це­ле­по­ла­га­нию, но не стра­те­гии об­ра­зом ка­та­фа­ти­чес­кое ми­ро­во­з­зре­ние по-сво­е­му ак­цен­ти­ру­ет, проб­ле­ма­ти­зи­ру­ет он­то­ло­гич­ность люб­ви, твор­че­ст­ва и сво­бо­ды. Пло­ды же бо­го­поз­на­ния при­над­ле­жат всем.

Чувство ста­но­вя­щей­ся ед­ва ли не обы­ден­ной за-пре­дель­нос­ти (в том чис­ле, в стра­да­нии), на­сы­ща­е­мой сгу­ща­ю­щи­ми­ся, но за­час­тую ос­та­ю­щи­ми­ся нез­ри­мы­ми то­ка­ми жиз­ни, от­ра­жа­ет­ся в со­ци­аль­ной и по­ли­ти­чес­кой прак­ти­ках. В их внут­рен­ней экс­та­тич­нос­ти, экстре­маль­нос­ти. По­рою – сви­ре­пос­ти. Экстре­маль­нос­ти, ко­то­рая име­ет как инт­рос­пек­тив­ную, так и мо­би­ли­за­ци­он­ную сос­тав­ля­ю­щую, тре­буя в том и дру­гом слу­ча­ях край­не­го нап­ря­же­ния ду­ха, фор­ми­руя при­выч­ку к неп­рес­тан­но­му уси­лию, свер­ху­си­лию. И в то же вре­мя об­ла­да­ет стран­ной при взгля­де изв­не про­за­ич­ностью, буд­нич­ностью, об­ра­ща­е­мой под­час властью в пря­мую эксплу­а­та­цию спо­соб­нос­ти на­ро­да к пре­дель­ной мо­би­ли­за­ции.

Апо­фа­ти­ка – до­ро­га, где оча­ро­ван­но­го стран­ни­ка подс­те­ре­га­ет мно­же­ст­во ис­ка­же­ний. Это путь оши­бок и ка­та­ст­роф. Действи­тель­но, с ут­ра­той ос­но­ва­ний, не­у­дер­жа­ни­ем глав­но­го тер­пе­ние, к при­ме­ру, мо­жет пе­ре­ро­дить­ся в три­ви­аль­ную, а то и прос­то ту­пую по­кор­ность, при­чем чрез­мер­ную. Ге­ро­изм же как во­ля и спо­соб­ность жерт­вен­но (что прак­ти­чес­ки не­из­беж­но, ибо по­пыт­ки пре­о­до­ле­ния дур­но­го ес­те­ст­ва, внут­рен­не­го и внеш­не­го, от­зы­ва­ют­ся и соп­ро­вож­да­ют­ся ярост­ным соп­ро­тив­ле­ни­ем) про­ти­вос­то­ять неб­ла­гоп­ри­ят­но­му раз­ви­тию со­бы­тий транс­фор­ми­ру­ет­ся в спе­ци­фи­чес­кий ха­рак­тер, сво­е­об­раз­ный «на­ци­о­наль­ную ре­сурс» – спо­соб­ность к дли­тель­но­му нап­ря­же­нию сил, зап­ре­дель­ную тер­пе­ли­вость, слиш­ком час­то хищ­ни­чес­ки ис­поль­зу­е­мую влас­ти­те­ля­ми.

То есть осо­бен­нос­ти жерт­вен­но-ге­ро­и­чес­ко­го ми­ро­во­сп­ри­я­тия/по­ве­де­ния не столь уж ред­ко про­яв­ля­ют­ся как внеш­няя пас­сив­ность по от­но­ше­нию к зем­но­му уст­рой­ству. И без спо­соб­нос­ти к са­мос­то­я­нию, пер­ма­не­нт­но­му ук­реп­ле­нию лич­нос­ти, пос­то­ян­но­му го­ре­нию, не­ус­туп­чи­вос­ти «до са­мыя до смер­ти» по­пыт­кам кор­руп­ции (ис­ку­ше­ни­ям), лу­ка­в­ству праг­ма­тич­ной кон­вер­та­ции на­лич­ных да­ров отк­ры­ва­ют воз­мож­нос­ти для дес­по­тиз­ма и бесп­ре­дель­ной ти­ра­нии.

Меж­ду тем есть у рус­ской пси­хеи да­же бо­лее глу­бо­кий пласт (но дан­ное свой­ство от­ме­тим лишь на по­лях, не уг­луб­ля­ясь в его жгу­чее со­дер­жа­ние) – бе­зу­де­рж­ная уст­рем­лен­ность к иде­а­лу. Тя­га со­вер­шен­но осо­бо­го ро­да: пер­фек­ци­о­низм, зас­тав­ля­ю­щий раз­ру­шать и от­час­ти пре­зи­рать зем­ное уст­ро­е­ние как не­со­вер­шен­ные ко­пии не­дос­ти­жи­мо­го иде­а­ла. От­сю­да и осо­бое проч­те­ние твор­че­ст­ва как ис­ку­с­ства сок­ру­ше­ния не­со­вер­шенств.

На краю Ой­ку­ме­ны

Кор­ни мо­би­ли­за­ци­он­нос­ти как фе­но­ме­на мо­гут быть раз­лич­ны­ми, так же раз­ли­ча­ют­ся и об­ли­ки раз­ви­тия, но мы спо­соб­ны от­ли­чать ци­ви­ли­за­ции по ро­до­вым мет­кам их ди­на­ми­чес­ких, со­ци­аль­ных про­из­вод­ных. Идея гло­баль­но­го Ри­ма – пре­тен­зия на все­мир­ное обуст­рой­ство, унас­ле­до­ван­ная от Ри­ма Пер­во­го и Вто­ро­го, – ока­за­лась не­о­бы­чай­но близ­кой на­ро­ду-пер­воп­ро­ход­цу, оби­та­те­лю «тем­ных зе­мель». И не по­ки­да­ла с тех пор его мя­ту­щу­ю­ся ду­шу.

В сущ­нос­ти, на про­тя­же­нии не­ко­то­ро­го пе­ри­о­да на пла­не­те сос­тя­за­лись две вет­ви ци­ви­ли­за­ции, не­су­щей в сво­ем ес­те­ст­ве ди­на­ми­чес­кую про­из­вод­ную.

Это ев­ро­пейс­кая ци­ви­ли­за­ция, ко­то­рая, по­ми­мо анг­ло­сак­со­нс­кой им­пе­рии, «где не за­хо­ди­ло солн­це», про­из­ве­ла на свет собствен­ную вер­сию все­ле­нс­ко­го ми­ра – эпо­ху Но­во­го вре­ме­ни, по­ро­див по­пут­но энер­гич­ное со­об­ще­ст­во «объ­е­ди­нен­ных го­су­дарств» («шта­тов»), выст­ро­ив­ших под сенью «гра­да на хол­ме» фун­да­мент и са­мо зда­ние гло­ба­ли­за­ции.

И не столь внят­ные, син­ко­пи­ро­ван­ные, од­на­ко не ме­нее дерз­но­вен­ные, фу­ту­рис­тич­ные эс­ки­зы Ру­си-Рос­сии, ко­то­рая воп­ло­ща­ла ге­ог­ра­фи­чес­кую/иде­о­ло­ги­чес­кую раз­вед­ку бо­ем, гре­зя все­мир­ны­ми и над­мир­ны­ми ми­ра­жа­ми. Не слиш­ком от­да­ля­ясь при этом от ма­те­ри­нс­ких (кон­ти­нен­таль­ных) прост­ранств, хо­тя и про­ду­ци­руя фраг­мен­ты тран­сгра­нич­ной, пла­не­тар­ной, уни­вер­саль­ной экс­пан­сии. Пе­ре­ме­ща­лись на­ро­ды, со­е­ди­ня­лись ок­ра­и­ны, у-кра­и­ны, пре­де­лы: пра­вос­лав­ные ка­зачьи за­по­ро­жс­кие и ку­ба­нс­кие зем­ли, донс­кие и терс­кие ста­ни­цы. Это так­же дух и быт пе­ре­се­лен­цев и по­се­лен­цев Ура­ла и По­морья, эн­ту­зи­ас­тов Бе­ло­водья и со­рат­ни­ков Ер­ма­ка, яиц­ких, амурс­ких, даль­не­вос­точ­ных пер­воп­ро­ход­цев, шаг за ша­гом разд­ви­гав­ших прост­ра­н­ство поз­нан­ной Ой­ку­ме­ны, за­се­ляв­ших и обуст­ра­и­вав­ших реч­ные, степ­ные, гор­ные ру­бе­жи. И еще ушед­шие от ми­ра, скрыв­ши­е­ся в не­из­ве­дан­ных до по­ры «кро­меш­ных» зем­лях мо­на­хи и ста­ро­об­ряд­цы… Каж­дый раз по-сво­е­му они ук­руп­ня­ли, тво­ри­ли очер­та­ния стра­ны под стать про­пор­ци­ям и сме­ща­е­мым гра­ни­цам мя­ту­ще­го­ся ду­ха.

 

Станислав Хлебовский. Ассамблея при Петре I. 1858

Не только политическая и экономическая реальность, но горизонты и содержание
культурной политики привычно формируются в России не обществом,
а государством. Гражданский прогресс и гуманизация среды оставались и остаются
социокультурной задачей России и политическим императивом.

Рос­сия, та­ким об­ра­зом, – ар­хи­пе­лаг раз­но­об­раз­ных форм за­се­ле­ния безб­реж­но­го су­хо­пут­но­го оке­а­на Се­вер­ной Ев­ра­зии. Это «по­то­ко­вая со­ци­аль­ность», разъ­е­ди­нен­ная об­шир­ней­ши­ми прост­ра­н­ства­ми, сим­би­оз раз­бой­ной воль­ни­цы и ма­ло в чем ог­ра­ни­чен­но­го про­из­во­ле­ния мест­ных ад­ми­ни­ст­ра­ций. Са­мо­раз­ви­тие об­ще­ст­ва в та­ких ус­ло­ви­ях в зна­чи­тель­ной ме­ре сдер­жи­ва­лось лос­кут­ным, экс­тен­сив­ным ха­рак­те­ром со­ци­аль­ных ком­му­ни­ка­ций, от­да­вая при­о­ри­тет ад­ми­ни­ст­ра­тив­ной скор­лу­пе цент­ра­ли­зо­ван­но­го ап­па­ра­та, что ска­зы­ва­лось на кон­фес­си­о­наль­ной, язы­ко­вой, ис­то­ри­ко-ми­фо­ло­ги­чес­кой связ­нос­ти, од­нов­ре­мен­но по­рож­дая и зак­реп­ляя мис­ти­фи­ци­ро­ван­ные, де­ко­ра­тив­ные, уяз­ви­мые сте­ре­о­ти­пы в об­ще­куль­тур­ных кли­ше, сти­му­ли­руя уни­фи­ка­цию, но од­нов­ре­мен­но про­во­ци­руя пе­ри­о­ди­чес­кую не­о­ар­ха­и­за­цию на­се­ле­ния.

Си­ту­а­ция ос­лож­ни­лась до­пол­ни­тель­ным рас­щеп­ле­ни­ем на­ро­да. Ини­ци­а­ти­ва прос­ве­щен­но­го об­ще­ст­ва, ли­шен­но­го проч­ных ос­но­ва­ний в этой спе­ци­фи­чес­кой ма­те­ри­аль­ной куль­ту­ре (где от­су­т­ству­ет, в част­нос­ти, пол­но­цен­ная го­ро­дс­кая сре­да, столь не­об­хо­ди­мая для раз­ви­тия лич­нос­ти, и зат­руд­не­но функ­ци­о­ни­ро­ва­ние инс­ти­ту­тов де­я­тель­ной са­мо­ор­га­ни­за­ции), с ка­ко­го-то мо­мен­та ос­но­ва­тель­но рас­хо­дит­ся как с на­род­ной куль­ту­рой, так и с иде­о­ло­ги­чес­ки­ми/по­ли­ти­чес­ки­ми скре­па­ми го­су­да­р­ствен­но­го обуст­рой­ства («лиш­ние лю­ди»). А за­тем ста­но­вит­ся конф­лик­то­ген­ной, кри­тич­ной, оп­по­зи­ци­он­ной по от­но­ше­нию и к без­ли­кой сти­хии масс, и к фор­мам бы­тия туч­но­го Ле­ви­а­фа­на.

Но то­таль­ность рос­сийс­кой влас­ти («до все­го ей есть де­ло») – не толь­ко прес­ло­ву­тые об­ру­чи, сдер­жи­вав­шие цент­ро­беж­ные энер­гии тер­ри­то­ри­аль­но­го ги­ган­та. В сво­ей па­тер­на­ли­с­тской ипос­та­си это еще па­ра­док­саль­ный субс­ти­тут граж­да­нс­ко­го об­ще­ст­ва в его до­мо­ст­ро­и­тель­ном ас­пек­те. Не толь­ко по­ли­ти­чес­кая/эко­но­ми­чес­кая ре­аль­ность, но го­ри­зон­ты и со­дер­жа­ние куль­тур­ной по­ли­ти­ки при­выч­но фор­ми­ру­ют­ся здесь не об­ще­ст­вом, а го­су­да­р­ством. Из-за по­доб­но­го сво­е­об­ра­зия граж­да­нс­кий прог­ресс и гу­ма­ни­за­ция сре­ды оби­та­ния ос­та­ва­лись и ос­та­ют­ся со­ци­о­куль­тур­ной за­да­чей Рос­сии, а так­же ее по­ли­ти­чес­ким им­пе­ра­ти­вом. Аль­тер­на­ти­ва по­доб­но­му марш­ру­ту – ис­то­ще­ние пас­си­о­нар­нос­ти, де­валь­ва­ция это­са и даль­ней­шая ар­ха­и­за­ция мен­таль­нос­ти.

Нек­лас­си­чес­кий опе­ра­тор

Мы жи­вем в ми­ре, сте­пень не­оп­ре­де­лен­нос­ти ко­то­ро­го быст­ро по­вы­ша­ет­ся. В кон­це ХХ ве­ка гло­баль­ный те­атр опе­ра­ций, рез­кое воз­рас­та­ние рис­ков пре­доп­ре­де­ли­ли не­об­хо­ди­мость серь­ез­но­го об­нов­ле­ния ме­то­до­ло­гии поз­на­ния и действия, пе­рес­мот­ра про­це­дур при­ня­тия/ре­а­ли­за­ции ре­ше­ний.

По ме­ре ум­но­же­ния проб­лем, сок­ра­ще­ния вре­ме­ни на их ос­мыс­ле­ние и ре­а­ги­ро­ва­ние воз­рас­та­ют наг­руз­ки на ин­тел­лект, пси­хи­ку, фи­зи­о­ло­гию. Че­ло­век – ор­га­нич­ная часть уп­рав­лен­чес­кой сис­те­мы, но ис­пол­няя ту или иную функ­цию, он инстру­мен­та­лен. По­доб­ная его «объ­е­кт­ность» спо­со­б­ство­ва­ла обез­ли­чи­ва­нию: дол­гое вре­мя лю­ди под­вер­га­лись сво­е­го ро­да ин­ду­ст­ри­а­ли­за­ции. Од­на­ко че­ло­век, бу­ду­чи по при­ро­де не объ­ек­том, а субъ­ек­том, при­чем весь­ма слож­ным, спо­со­бен к опе­ра­ци­ям нес­тан­да­рт­но­го свой­ства. Под­час не­о­жи­дан­ным и эф­фек­тив­ным.

Он, в част­нос­ти, об­ла­да­ет спо­соб­ностью при­ни­мать ре­ше­ния на ос­но­ве не­со­вер­шен­ных, за­ве­до­мо не­пол­ных дан­ных. Мыс­ля и действуя дли­тель­ное вре­мя в со­от­ве­т­ствии с пос­ту­ла­та­ми ли­ней­ной ло­ги­ки, в рам­ках ме­ха­нис­тич­ной мо­де­ли ре­аль­нос­ти (кор­ни че­го ухо­дят к эпо­хе Прос­ве­ще­ния и глуб­же – к древ­нег­ре­чес­ким ис­то­кам, арис­то­те­лиз­му), мы при­выч­но не­до­оце­ни­ва­ем по­тен­ци­аль­ные воз­мож­нос­ти собствен­но­го ес­те­ст­ва. Ны­неш­ние кри­ти­чес­кие обс­то­я­тель­ства тре­бу­ют на­ли­чия или же вы­яв­ля­ют от­су­т­ствие у субъ­ек­та уни­каль­ных лич­ных ре­сур­сов. Ли­бо в ка­че­ст­ве со­ци­аль­ной аль­тер­на­ти­вы – эф­фек­тив­ной ме­то­до­ло­гии, при­год­ной для ис­поль­зо­ва­ния в ус­ло­ви­ях не­оп­ре­де­лен­нос­ти. Воз­рас­та­ет роль кре­а­тив­нос­ти, спо­соб­нос­ти ad hoc опоз­на­вать и пос­ти­гать смыс­ло­вую ско­ро­пись нес­тан­да­рт­ных си­ту­а­ций, под­дер­жи­вать ус­той­чи­вый, ак­тив­ный твор­чес­кий ста­тус.

Ана­ли­зи­руя по­зи­тив­ные/не­га­тив­ные обс­то­я­тель­ства ум­но­жа­ю­щих­ся комп­ле­кс­ных кол­ли­зий, мы не толь­ко об­ре­та­ем осо­бый, не­дос­туп­ный ра­нее опыт, но де­ла­ем вы­во­ды, ме­ня­ю­щие всю сис­те­му при­ня­тия ре­ше­ний. Со вре­ме­ни ми­ро­вых войн раз­ви­тие ме­то­до­ло­гии эф­фек­тив­но­го уп­рав­ле­ния объ­ек­та­ми, субъ­ек­та­ми, со­бы­ти­я­ми пе­ре­жи­ло нес­коль­ко му­та­ций – ис­сле­до­ва­ние опе­ра­ций, сис­тем­ный ана­лиз, сис­тем­ная ди­на­ми­ка, по­ве­де­ние вы­со­ко­а­дап­тив­ных са­мо­ор­га­ни­зу­ю­щих­ся сис­тем… Од­на­ко в нас­то­я­щий мо­мент мы, по-ви­ди­мо­му, на­хо­дим­ся на по­ро­ге еще бо­лее зна­чи­тель­но­го тран­зи­та.

 

Ветхозаветная Троица. Икона XV века

Человек в обстоятельствах принятия сложных, критических решений верно
избирает и успешно преследует цели, если при этом он непрерывно
беседует с Богом.

В ХХ ве­ке про­и­зош­ло не прос­то рез­кое ус­лож­не­ние ха­рак­те­ра опе­ра­ций. Пос­те­пен­но до­ми­на­нт­ным объ­ек­том вни­ма­ния ста­но­вит­ся не столь­ко сос­то­я­ние нас­то­я­ще­го ли­бо бу­ду­ще­го (от­ло­жен­ное це­ле­по­ла­га­ние), сколь­ко сам по се­бе про­цесс как прак­ти­ка пе­ре­мен. В свою оче­редь не­об­хо­ди­мость иметь де­ло с ди­на­мич­ны­ми, не­ли­ней­ны­ми, мно­го­фак­тор­ны­ми про­цес­са­ми, про­те­ка­ю­щи­ми по­рой на гра­ни тур­бу­ле­нт­нос­ти и ха­о­ти­за­ции, пре­доп­ре­де­ли­ла по­иск рег­ла­мен­тов и со­от­ве­т­ству­ю­ще­го инстру­мен­та­рия «но­вой ра­ци­о­наль­нос­ти», прис­по­соб­лен­ных к ана­ли­зу по­ве­де­ния свер­хслож­ных ор­га­ни­зо­ван­нос­тей и, глав­ное, к эф­фек­тив­но­му воз­дей­ствию на не­го. А так­же не­из­беж­но пов­лек­ла кар­ди­наль­ную пе­ре­о­цен­ку ро­ли ант­ро­по­ло­ги­чес­ко­го фак­то­ра.

Че­ло­век пе­рес­та­ет быть инстру­мен­таль­ным эле­мен­том сис­те­мы, ее объ­ек­том, функ­ци­ей, аген­том. Его соз­на­ние, ми­ро­во­сп­ри­я­тие, спо­со­бы вза­и­мо­дей­ствия с при­ро­дой, ок­ру­же­ни­ем пе­ре­жи­ва­ют серь­ез­ную пе­ре­ст­рой­ку. И по ме­ре ум­но­же­ния проб­лем, рас­ши­ре­ния кру­га объ­ек­тов вза­и­мо­дей­ствия отк­ры­ва­ют­ся все но­вые обс­то­я­тель­ства. Вы­яс­ня­ет­ся, к при­ме­ру, что, как и в ес­те­ст­вен­ных на­у­ках, са­мо при­су­т­ствие опе­ра­то­ра в со­ци­аль­ном кос­мо­се, его на­ме­ре­ния нес­тан­да­рт­ным об­ра­зом вли­я­ют на со­бы­тий­ный ряд (фе­но­мен «нек­лас­си­чес­ко­го опе­ра­то­ра»). Субс­тан­ция бы­тия, ее сос­то­я­ния свя­за­ны с субъ­ек­том тес­нее, не­же­ли предс­тав­ля­лось. Действо­вать «пра­виль­но» или «неп­ра­виль­но», при­чем не толь­ко с точ­ки зре­ния пси­хо­ло­гии или мо­ра­ли, но так­же с по­зи­ции, ко­то­рую мож­но оп­ре­де­лить как «ме­та­фи­зи­чес­кая», ока­зы­ва­ет­ся, по­ми­мо про­че­го, серь­ез­ной прак­ти­чес­кой проб­ле­мой.

Вза­и­мо­дей­ствуя с бо­лее вы­со­ки­ми ре­ги­ст­ра­ми слож­нос­ти, раз­лич­ным об­ра­зом пос­ти­гая и фор­му­ли­руя ста­тус пост­се­ку­ляр­нос­ти, мы все ча­ще ощу­ща­ем соп­ри­су­т­ствие сил, за­ко­нов, ко­то­рые до кон­ца не по­ни­ма­ем, од­на­ко же пы­та­ем­ся ос­мыс­лить. И бу­ду­чи прак­ти­ка­ми, ис­поль­зу­ем. По­доб­ный под­ход пред­по­ла­га­ет пер­со­на­лизм, конк­рет­ность, а так­же не­от­чуж­да­е­мость экс­пер­ти­зы (зна­ния) от субъ­ек­та и да­же ме­та­фи­зи­чес­ких обс­то­я­тельств.

Ка­кое от­но­ше­ние обоз­на­чен­ная проб­ле­ма­ти­ка име­ет к об­суж­да­е­мой те­ме? Ду­ма­ет­ся, что пря­мое.

Кри­зис вза­и­мо­от­но­ше­ний с воз­рас­та­ю­щей слож­ностью тех­ни­чес­ких, би­о­ло­ги­чес­ких, со­ци­аль­ных, ант­ро­по­ло­ги­чес­ких сис­тем пред­по­ла­га­ет ли­бо отс­ро­чен­ный кол­лапс уп­рав­ле­ния/конт­ро­ля, ли­бо про­рыв к ра­ди­каль­но иным прин­ци­пам поз­на­ния и действия. Уни­каль­ность воз­ни­ка­ю­щих си­ту­а­ций, их кас­кад­ная но­виз­на, вы­со­кий уро­вень кри­тич­нос­ти, не­ли­ней­ность, под­виж­ный, из­мен­чи­вый ха­рак­тер, дис­си­па­ция тре­бу­ют не прос­то пе­рес­мот­ра эпис­те­мо­ло­ги­чес­ко­го те­за­у­ру­са, ре­ви­зии при­выч­ных ал­го­рит­мов и ме­то­дов действия, но ра­ди­каль­но­го из­ме­не­ния са­мо­го спо­со­ба ос­во­е­ния ка­лей­дос­ко­пич­но­го уни­вер­су­ма. Де­ло в том, что су­ще­ст­ву­ю­щий ка­те­го­ри­аль­ный ап­па­рат и при­выч­ные ме­то­ды кон­вер­ген­ции об­ре­та­е­мо­го зна­ния под­час ока­зы­ва­ют дур­ную ус­лу­гу в опоз­на­нии рас­ши­ря­ю­ще­го­ся кон­ту­ра ре­аль­нос­ти. Кро­ме то­го, они все ча­ще ис­поль­зу­ют­ся, ес­ли мож­но так вы­ра­зить­ся, «ме­та­фо­ри­чес­ки». Осо­бен­но за­мет­ны по­доб­ные изъ­я­ны в сфе­ре со­ци­аль­ных и гу­ма­ни­тар­ных дис­цип­лин.

Про­ис­хо­дя­щая де­валь­ва­ция ка­те­го­ри­аль­но­го ап­па­ра­та по­вы­ша­ет зна­че­ние и воз­мож­нос­ти не­га­тив­ной ди­а­лек­ти­ки. Пло­дот­вор­ным нап­рав­ле­ни­ем ме­то­до­ло­ги­чес­кой ре­во­лю­ции предс­тав­ля­ет­ся си­нер­гий­ный под­ход к ми­ро­поз­на­нию, ми­ро­ст­ро­и­тель­ству и прост­ра­н­ству опе­ра­ций. Речь, по­хо­же, идет о фун­да­мен­таль­ном раз­во­ро­те в умствен­ной прак­ти­ке от ка­та­фа­ти­чес­ких ус­та­но­вок к апо­фа­ти­чес­ким. И да­ле­ко не в пос­лед­нюю оче­редь – об уг­луб­лен­ном, ди­вер­си­фи­ци­ро­ван­ном ос­мыс­ле­нии са­мо­го апо­фа­ти­чес­ко­го ми­ро­во­сп­ри­я­тия, ре­цеп­тов и тех­ник, ко­то­рые раз­ви­ва­лись пре­и­му­ще­ст­вен­но в Ви­зан­тии, осо­бен­но в сре­де иси­хас­тов. Куль­ту­ра не­вер­баль­но­го пос­ти­же­ния пред­по­ла­га­ет уси­лия и комп­ле­кс­ные про­це­ду­ры по удер­жа­нию не­оп­ре­де­лен­нос­ти в це­ло­ст­нос­ти и пол­но­те, то есть спо­соб­ность к вне­ка­те­го­ри­аль­но­му мыш­ле­нию, ори­ен­та­цию в бес­по­ря­доч­ных струк­ту­рах, прак­ти­ку вза­и­мо­от­но­ше­ний с иным и т.д. То есть в пост­сов­ре­мен­ном мен­таль­ном и прак­ти­чес­ком обо­ро­те вост­ре­бо­ван спе­ци­фи­чес­кий опыт вза­и­мо­дей­ствия с фор­маль­но не­о­поз­нан­ны­ми, те­ле­о­ло­ги­чес­ки­ми и те­о­ло­ги­чес­ки­ми из­ме­ре­ни­я­ми бы­тия…

Дру­ги­ми сло­ва­ми, вы­яс­ня­ет­ся, что че­ло­век в обс­то­я­тель­ствах при­ня­тия слож­ных, кри­ти­чес­ких ре­ше­ний вер­но из­би­ра­ет и ус­пеш­но прес­ле­ду­ет це­ли, ес­ли при этом он неп­ре­рыв­но бе­се­ду­ет с Бо­гом.