Павел Рыженко. Валаам. 2001

Российский Третий Рим – это не возрождение Второго, Восточного, а создание
совсем нового. Мусульманский Стамбул в каком-то смысле (но в каком-то) куда
больше можно считать продолжателем Византии, чем Москву, ставшую
центром и основой во многом вообще другого мира.

Приз­нав же, что на­род важ­нее им­пе­рии, мы за­яв­ля­ем о го­тов­нос­ти жерт­во­вать им­пе­ри­ей ра­ди на­ро­да. То есть, ес­ли воз­ни­ка­ет ус­той­чи­вое мне­ние, что на­род бо­лее не хо­чет жить в им­пе­рии, мы го­во­рим, что им­пе­рия не­о­бя­за­тель­на, что для то­го, что­бы ма­лые на­ро­ды мог­ли от­де­лить­ся, а боль­шой им­пе­рс­ко­об­ра­зу­ю­щий на­род мог бы от­дох­нуть, мож­но от­ка­зать­ся от су­ще­ст­во­ва­ния им­пе­рии.

В дан­ном слу­чае соз­на­тель­но ис­поль­зу­ет­ся тер­мин «на­род», а не «на­ция» или «эт­нос». Что­бы уй­ти от ны­неш­них спо­ров, в ко­то­рых де­ла­ют­ся по­пыт­ки без осо­бых оп­ро­вер­же­ний отб­ро­сить прос­тую ис­ти­ну, что на­ция – не веч­ная ка­те­го­рия, а ис­то­ри­чес­кая общ­ность, в ко­то­рой глав­ным яв­ля­ет­ся эко­но­ми­чес­кий ком­по­нент. То есть на­ция – это лишь то, что су­ще­ст­ву­ет пос­лед­ние 400–500 лет. Стро­го го­во­ря, на­ция – это субъ­ект бур­жу­аз­ной мо­дер­ни­за­ции. Тот, кто отс­та­и­ва­ет веч­ность су­ще­ст­во­ва­ния на­ции, отс­та­и­ва­ет веч­ность су­ще­ст­во­ва­ния ка­пи­та­лиз­ма.

Ра­зу­ме­ет­ся, на­ци­о­на­лис­ты это­го ни­ког­да не приз­на­ют и бу­дут спо­рить с этим до по­те­ри пуль­са. Что­бы не уг­луб­лять­ся в этот спор, речь и ве­дет­ся о на­ро­де. Точ­но так же не­точ­но бы­ло бы го­во­рить об эт­но­се, по­то­му что это су­жа­ло бы по­ня­тие до пле­мен­но­го уров­ня, до уров­ня толь­ко би­о­ло­ги­чес­кой общ­нос­ти. Тер­мин «на­род» в дан­ном слу­чае ис­поль­зу­ет­ся как бо­лее отстра­нен­ный, об­щий и от­но­си­тель­но бес­спор­ный.

Итак, ес­ли на­род важ­нее им­пе­рии, то от им­пе­рии мож­но от­ка­зать­ся, лишь бы бы­ло хо­ро­шо на­ро­ду: не приш­лось бы гиб­нуть в вой­нах за це­ло­ст­ность им­пе­рии ли­бо не пот­ре­бо­ва­лось бы по­дав­лять тя­гу к иной фор­ме су­ще­ст­во­ва­ния, ког­да он в ка­кой-то мо­мент не за­хо­чет боль­ше жить в им­пе­рии.

Ес­ли на­род – неч­то би­о­ло­ги­чес­кое, скреп­лен­ное иск­лю­чи­тель­но (или в пер­вую оче­редь) за­ко­на­ми ге­не­ти­ки, а им­пе­рия – лишь им­пе­рия-1, то есть боль­шое мно­го­на­ци­о­наль­ное го­су­да­р­ство, ос­но­ван­ное на за­во­е­ва­ни­ях, это от­но­си­тель­но по­нят­но. Хо­тя на са­мом де­ле и в та­кой им­пе­рии на­род, кла­дя свои го­ло­вы за экс­пан­си­о­ни­с­тские уст­рем­ле­ния эли­ты, в оп­ре­де­лен­ной – и не­ма­лой – сте­пе­ни по­лу­ча­ет весь­ма су­ще­ст­вен­ную пла­ту в ви­де по­вы­ше­ния собствен­но­го бла­го­сос­то­я­ния за счет бо­гатств, изв­ле­ка­е­мых из ко­ло­ний. Так, расц­вет Бри­та­нс­кой им­пе­рии во вто­рой по­ло­ви­не XIX ве­ка поз­во­лил ей из­бе­жать ре­во­лю­ции, пос­коль­ку дал сред­ства от­ку­пить­ся от эко­но­ми­чес­ких тре­бо­ва­ний ра­бо­чих.

Но де­ло, в кон­це кон­цов, не в этом. Все-та­ки се­год­ня, ког­да в тех или иных спо­рах или реф­лек­си­ях ис­поль­зу­ет­ся сло­во «им­пе­рия», речь идет не об «им­пе­ри­а­ли­с­тском го­су­да­р­стве», а об об­шир­ном го­су­да­р­стве, объ­е­ди­нен­ном про­ек­том. То есть в пер­вую оче­редь во­об­ще о та­кой ха­рак­те­рис­ти­ке, как про­е­кт­ное су­ще­ст­во­ва­ние.

И ес­ли мы ста­вим воп­рос, что важ­нее – про­ект или на­род, ба­ланс уже ока­зы­ва­ет­ся не та­ким оп­ре­де­лен­ным.

Да, в лю­бом слу­чае для на­ро­да всег­да по-сво­е­му важ­нее все­го жить, су­ще­ст­во­вать. И ес­ли при­нес­ти на­род в жерт­ву – им­пе­рии или про­ек­ту, – на­ро­да прос­то не бу­дет.

Но в том-то и есть не­кое про­ти­во­пос­тав­ле­ние про­ек­та – жиз­ни, что в этом про­ти­во­пос­тав­ле­нии, нас­коль­ко оно во­об­ще осу­ще­ст­ви­мо, в пер­вом слу­чае ты жи­вешь «для то­го, что­бы», а во вто­ром – «по­то­му, что».

Пер­вое тре­бу­ет от те­бя нап­ря­же­ния – вто­рое ни­че­го не тре­бу­ет.

С очень боль­шой до­лей ус­лов­нос­ти, но мож­но все же ска­зать, что имен­но в им­пе­ри­ях жи­вут на­ро­ды, а вне их – в луч­шем слу­чае на­ции.

То есть от­каз на­ро­да от им­пе­рии – это действи­тель­но его прев­ра­ще­ние в на­цию. И это есть в из­ве­ст­ном смыс­ле смерть на­ро­да. По­то­му что в та­ком слу­чае ухо­дит вот это са­мое «для то­го, что­бы».

Как че­ло­ве­ка от жи­вот­но­го, в кон­це кон­цов, от­ли­ча­ет то, что у не­го есть неч­то, за что он в прин­ци­пе мо­жет уми­рать, неч­то боль­шее его би­о­ло­ги­чес­ко­го су­ще­ст­во­ва­ния. И по­то­му че­ло­век, от­дав­ший жизнь за это свое боль­шее, есть че­ло­век, а че­ло­век, от­ка­зав­ший­ся от боль­ше­го, есть жи­вот­ное.

На­род, от­ка­зав­ший­ся от про­ек­та, в луч­шем слу­чае ос­та­ет­ся на­се­ле­ни­ем. По­то­му что про­ект, кро­ме все­го про­че­го, есть еще и иден­тич­ность на­ро­да, и его кол­лек­тив­ное «Я», и его смыс­лы, и все то, за что сос­тав­ля­ю­щие его лю­ди го­то­вы уми­рать. На­род сос­то­ит из лю­дей. На­се­ле­ние – из би­о­ло­ги­чес­ких осо­бей.