Во-первых, надо будет признать, что программа, лежащая в основе политических процессов в РФ и на постсоветском пространстве и реализуемая в течение последних 20 лет, полностью исчерпана. Эта программа может быть условно обозначена как программа «общества переходного периода», или программа перманентного существования России как общества переходного периода – переходного от «отсталого советского тоталитаризма» к «современному западному либерализму». Вся псевдоидеология, все реалии новейшей российской истории, все многочисленные жертвы и потери, которые понесла Россия на протяжении последних 20–25 лет, оправдывались именно необходимостью перехода к «нормальному обществу», или к «современному либеральному капитализму». Идеология переходного периода незаметно стала для России каким-то неизбывным и универсальным алгоритмом ее существования – алгоритмом, оправдывающим отсутствие принципиальных решений и развития по всем ключевым направлениям.
Во-вторых, придется признать, что наш собственный – российский и советский – опыт государственного и общественного строительства не был по определению отсталым, ущербным, неполноценным, достойным лишь отрицания и переработки в качестве некоего исторического гумуса, сырья для строительства «нормального цивилизованного общества». Сейчас, несмотря на исступленное противодействие со стороны либеральных элит, такая реабилитация нашего собственного исторического опыта идет и набирает обороты. Причем не только в российском обществе, но и на постсоветском пространстве.
Пока же политический класс продолжает придерживаться своеобразной
стратегии «системного недеяния».
В-третьих, необходимо снятие запретов на ДБ, о которых говорилось выше. Потребуется создание целой сети исследовательских и продуктивных идеологических производств, фабрик идей прогосударственного характера.
В-четвертых, все попытки вырулить на альтернативный сценарий развития окажутся тщетными без демонтажа либеральной идеологической машины, выстроенной в РФ за четверть века. Или, по крайней мере, необходимо ее уравновешивание сравнимыми по мощности и влиянию идеологическими и информационными институтами, инструментами и механизмами. Сегодняшний господствующий идеологический, интеллектуальный и информационный контекст делает постановку и реализацию серьезных задач по развитию страны невозможным.
В-пятых, вырваться из инерционного сценария не получится без кардинальной ротации элит. Поскольку старые элиты, разумеется, по доброй воле никуда не уйдут, возможно, уже в ближайшем будущем на повестку дня будет поставлен вопрос о массовых репрессиях в отношении нынешнего политического класса. Звучит это, конечно, шокирующее, но альтернативы его основательной чистке просто не существует. Не исключено, что в видах подобной перспективы верхушка политического класса запустит, наконец-таки, социальные лифты.
Что касается содержательной стороны необходимых перемен, то с этим, как это ни парадоксально, все более или менее ясно. Сегодня практически любая сфера – от науки и образования до промышленности и сельского хозяйства – нуждается в срочном запуске механизмов системного развития. Конкретных же программ такого развития написано за последние годы огромное количество. Дело лишь в их грамотном, исходящем исключительно из государственных интересов кастинге.
Следует отдельно сказать о Евразийском союзе как новой системной интеграции постсоветского пространства. Чудом является уже то, что в наших условиях этот проект вообще удалось сформулировать и поставить на повестку дня. Несмотря на личное участие и явную заинтересованность в нем Путина, нынешний российский политический класс названный проект явно саботирует. Заявленное прошлой осенью интеграционное начинание превратилось в очередную сытную кормушку для чиновников с почти нулевым эффектом на выходе.
Ключевой вопрос текущего политического момента: хватит ли у ныне действующего в РФ политического класса – или даже скорее у его небольшой и лучшей части – воли, ресурсов и решимости, чтобы самому стать субъектом этой системной переориентации реализуемого сценария? Ведь речь идет ни много ни мало о революции сверху. Пока же, к сожалению, происходит лишь топтание на месте и стремление любой ценой зацепиться за уже рассеявшуюся «стабильность». А значит, у теперешнего политического класса очень немного шансов возглавить разворачивающиеся революционные процессы.
Откуда возьмется новый политический класс?
Средой, из которой выйдет реальный субъект масштабных перемен, окажется, без сомнения, то самое «социально-консервативное большинство». Если Путин не справится со своей ролью и окончательно перестанет быть его лидером, то само большинство, разумеется, от этого никуда не денется. Оно выдвинет новых лидеров, новые группы, сформирует новый политический класс, который и станет главным создателем будущего. Возникает вопрос: откуда «вдруг» возьмется этот новый политический класс, который все перевернет, запустит масштабные программы развития, уничтожит нынешних клептоманов и либералов?
Приведенный вопрос чаще всего задают именно представители нынешнего политического класса, именно они говорят об отсутствии реальных альтернатив им самим. То есть элита в очередной раз остается верной сама себе. Она надежно блокирует как сами идеи и программы развития, так и агентов, потенциальных акторов, субъектов этого развития. Не замечать возможностей развития, прорыва к новой повестке дня, к новым перспективным задачам, не замечать те социальные силы и группы, не замечать, наконец, тех конкретных личностей, которые могли бы эту новую повестку дня сформулировать и реализовать, – для нынешней элиты условие ее собственного выживания. Поэтому аргументы элиты, что подобных сил нет («покажите их, мы их не видим, кто эти люди, таких людей нет»), не выдерживают никакой критики. Не видеть, не замечать новые силы и новых людей – основная работа современного политического класса РФ.