Экономике нужны надежные показатели
О.Т. Богомолов, В.М. Симчера
Источник: альманах «Развитие и экономика», №2, март 2012, стр. 84
О.Т. Богомолов – академик Российской академии наук, доктор экономических наук, профессор. Почетный директор Института международных экономических и политических исследований РАН. Почетный президент Международной ассоциации экономических наук; почетный профессор Будапештского экономического университета и Нанькайского университета (КНР), действительный член Болгарской академии наук
В.М. Симчера – доктор экономических наук, профессор, заслуженный деятель науки РФ, директор НИИ статистики Федеральной службы государственной статистики (2000–2010 гг.), вице-президент Российской академии экономических наук, главный редактор журнала «Экономика. Предпринимательство. Окружающая среда» (1999–2005 гг.), руководитель отдела статистики взаимной торговли стран-членов Таможенного союза ЕврАзЭС
Граждане думают, что мы лжем и приводим неправильные показатели. И они имеют основание так думать.
То, что мы измеряем, влияет на то, что мы делаем. Если у нас неверное измерение, мы будем иметь неверные результаты…
Лауреат Нобелевской премии Джозеф Стиглиц
Чем грозит воздушным судам отказ или неисправность приборов навигации – известно. Но не менее серьезные и гораздо более масштабные последствия могут вызвать неверные экономические индикаторы, потому что ими руководствуются правительства, принимая ответственные решения. Ошибки в экономической политике, проистекающие из неверных, а то и сознательно фальсифицированных статистических индикаторов, обходятся, как известно, особенно дорого. Более того, они дезориентируют население и подрывают доверие к власти. Расхождение статистических отчетов и победных рапортов с реальностью повседневной жизни становится тогда источником социального напряжения.
{div width:265|float:left}{module Joseph_Stiglitz}{/div}Неслучайно французский президент призвал двух лауреатов Нобелевской премии Джозефа Стиглица и Амартию Сена вместе с французскими статистиками разобраться в адекватности применяемых статистических индикаторов. И специалисты пришли к выводу, что многие показатели нельзя считать репрезентативными, и высказались за расширение и совершенствование набора индикаторов экономического развития. В первую очередь это относится к наиболее часто используемому в официальных заявлениях и СМИ показателю объема и динамики валового внутреннего продукта (ВВП). С помощью этого обобщающего индикатора принято судить как о спаде, так и о подъеме в экономическом развитии стран. Глобальный кризис и усилия по его преодолению сделали критерии достоверности статистического измерения экономических процессов особо актуальными.
Прежде всего важно учитывать особенности показателя ВВП. Он измеряет вновь созданную за год стоимость товаров и услуг плюс сумму приходящихся за год амортизационных начислений. Поэтому в нем не учтена стоимость так называемого промежуточного продукта, то есть того, что было произведено ранее и вошло в цену товаров и услуг, созданных в предыдущие годы. Между тем многие понимают ВВП как денежную оценку всех товаров и услуг, произведенных в отчетный период. К примеру, строительство моста занимает несколько лет. Ежегодные затраты на его сооружение (труд, материалы, оплата транспортных и других услуг) отражаются в ВВП соответствующего года. Значит, после открытия моста в ВВП войдет не вся его стоимость, а лишь соответствующая годовая часть. Если в магазинах продан хлеб из прошлогодней муки, то в ВВП отразятся только затраты по его выпечке, транспортировке и т.д., а не вся стоимость хлеба.
{div width:265|float:left}{module AmartyaKumarSen}{/div}Много недоразумений с оценками ВВП возникает в связи с отражением в его составе повторного счета не только товаров, но и услуг. Удивительным образом даже от пытливого глаза на протяжении целых веков ускользают повторный счет объемов и сальдо купли-продажи одних и тех же товаров во внешней или взаимной торговле. Так, скажем, трактор, проданный Беларусью в Россию, в объеме валового внешнеторгового оборота по стоимости будет учтен дважды: первый раз – как продажа (экспорт) РБ в РФ, а второй раз – как покупка (импорт) РФ у РБ. Конечно, учет одного и того же трактора во взаимном торговом обороте дважды (учет, который в статистике называется еще повторным счетом) искажает оценку физического объема наблюдаемых сделок и, по сути, является исключительно счетной операцией. И поэтому его, казалось бы, следует с самого начала отвергнуть. Тем более что актом первой продажи и первой покупки одного и того же трактора дело может вовсе и не закончиться, если тот же трактор будет перепродан Россией Казахстану, а Казахстаном, в свою очередь, Беларуси. И тогда (при совершении трех актов продажи и трех актов покупки) стоимость одного и того же трактора (да еще в разных ценах) в общем объеме взаимного торгового оборота будет учтена не двукратно и не четырехкратно, а шестикратно. И на этом история с перепродажей и многократным счетом одного и того же товара опять-таки совсем не обязательно завершится. Возвращенный трактор Беларусь может продать Кубе, Куба – Венесуэле и т.д.
Как быть? Принимать в расчет первую продажу трактора, а все остальные исключать из объема взаимной торговли как дублирующие друг друга? Или со знаком плюс считать только добавленную стоимость и со знаком минус – убавленную стоимость?
Так, конечно, особенно в рамках счета объемов взаимной торговли и следовало бы поступать. И в ряде случаев другие таможенные союзы – в частности, Евросоюза – именно так и поступают.
Возникает вопрос: как, в каком эквиваленте сравнивать соответствующим образом очищенные объемы взаимной торговли с неочищенными, содержащими многократный повторный счет, дутыми объемами и дутым сальдо внешней торговли? Ведь в таком случае в чистом виде один трактор во взаимной торговле будет равняться шести и более дутым тракторам и сальдо, учтенным во внешней торговле. Можно ли будет такие сравнения признавать для чего-либо, кроме игры в цифирь, годными?
Кроме того, валютная стоимость и сальдо внешней торговли, номинируемые в составе ВВП в диспаритетном исчислении, в своей доле в виде курсовых разниц кратно завышают его объем, а сам ВВП из-за этого теряет логическую целостность и как всякая эклектическая субстанция становится непригодным для принятия точных экономических решений.
Словом, данный показатель обладает некой условностью, являясь своего рода виртуальной величиной. Он не измеряет стоимостной объем всей произведенной в стране товарной продукции и услуг, а следовательно, не всегда дает адекватное представление о состоянии экономики. Как и в барометре, стрелка порой показывает «ясно», а на дворе – дождь.
В качестве показателя масштабов и динамики экономического развития ВВП также имеет существенные недостатки. Начнем с того, что в российском ВВП 60 процентов занимают услуги, к которым относятся не только транспорт, связь, банковская деятельность, оптовая и розничная торговля, но и образование, наука, здравоохранение, весь государственный аппарат, вооруженные силы и кое-что другое. Не все услуги, учитываемые ВВП, входят в понятие «реальный сектор экономики». Такое понятие все чаще упоминается в экономической литературе, хотя еще нет согласованного определения его содержания и количественного измерения.
Это понятие призвано выделить производство вещественных благ и тех услуг, без которых страна и люди не могут обойтись и которые увеличивают реальное богатство страны, ее безопасность и благосостояние народа. Некоторые услуги, отражаемые в ВВП, связаны не с приращением, а скорее с вычетом из необходимых обществу материальных благ. Например, реклама, навязывающая потребителям ненужные или некачественные товары и услуги. То же самое можно сказать и об искусственных посредниках между производителями и покупателями – посредниках, вздувающих цены, а стало быть, и объем ВВП. В ВВП вносит вклад и миллионная армия частных охранников – продукт больного, криминализированного российского общества, в котором правовая и правоохранительная системы не выполняют надлежащим образом свои функции, а общественная мораль находится в глубоком упадке. В этих условиях учитываемое статистикой как приращение ВВП увеличение управленческой бюрократии и правоохранительных органов, тюрем и исправительных учреждений будет с точки зрения реального сектора экономики растратой создаваемых им благ.
Спекулятивные операции на биржах и в банковском секторе также создают ВВП. Но народ от этого не становятся богаче, а экономика сильнее. Словом, между ростом ВВП и показателями обновления основных фондов, улучшения занятости и демографической ситуации, данными о рождаемости и смертности, сведениями о здоровье населения, его пенсионном обеспечении и повышении жизненного уровня, о снижении инфляции, о подъеме культуры, науки, образования, сокращении преступности и коррупции могут быть существенные расхождения. Между тем состояние именно этих сторон жизни общества должно служить важнейшим индикатором того, находится ли экономика в состоянии кризиса или оживления. Если между динамикой и объемом ВВП и реального сектора экономики существуют расхождения, то возникает необходимость не ограничиваться в оценке итогов хозяйственной деятельности единственным показателем ВВП, а дополнять его другими важными индикаторами. Президент Словении Данила Тюрк считает, что в фокусе понимания и измерения экономического развития должно находиться «не столько производство, сколько процветание в широком смысле слова», а «соответствующие инструменты необходимо разработать, чтобы измерять прогресс, процветание и развитие». В частности, востребован надежный показатель состояния реального сектора экономики. Ясного понимания его необходимости, к сожалению, еще нет. Тем временем официальные данные, особенно касающиеся инфляции, доходов населения, безработицы, масштабов бедности, утечки капиталов и умов, демографии, физического и психического здоровья населения, коррупции и преступности во многих случаях оказываются ненадежными, неадекватными реальности и потому затрудняют принятие действенных решений.
Ограниченная репрезентативность российского ВВП объясняется и другими его изъянами. Так, для определения темпов его роста за несколько лет сравнения должны производиться в неизменных ценах, то есть с поправкой на инфляционный рост цен. Официальной статистикой используется для этого дефлятор (поправка на рост текущих цен по сравнению с базисными). Однако его величина вызывает вопросы. Например, в 2010 г. Росстат применял для приведения объема ВВП в текущих ценах к сопоставимым ценам 2009 г. дефлятор в 10,3 процента. Между тем цены производителей в промышленности выросли за год – на 16,7 процента, в сельском хозяйстве – на 23,6 процента, а в сфере услуг – на 33,1 процента. С учетом только этих превышений реальный дефлятор 2010 г. был бы едва ли не кратно выше. Без владения секретами магии такое сведение секторальных индексов к обобщающему дефлятору по всему народному хозяйству вряд ли возможно. Но 2010 г. не исключение, а привычная практика. В 2011 г. для предварительных официальных оценок динамики ВВП использовался дефлятор в 15,4 процента. В текущих ценах ВВП 2010 г. был оценен в 44,5 триллиона рублей, а ВВП 2011 г. – в 54,4 триллиона рублей. В неизменных ценах его прирост равнялся, как официально сообщалось, 4,3 процента. Но при использовании дефлятора в 15,4 процента (54,4 миллиарда рублей делим на 115,4 процента и получаем ВВП 2011 г. равный 47,1 миллиарда рублей), что означает годовой прирост ВВП на 5,84 процента (47,1 разделить на 44,5 равняется 105,84 процента). Однако по своей скромности мы объявили прирост ВВП в 4,3 процента. Загвоздка в том, что такому приросту соответствует использование дефлятора не в 15,4 процента, а в 17,2 процента. Фактически же с учетом произошедших в 2011 г. ценовых бифуркаций (включая возросшую девальвацию рубля) скорректированный дефлятор зашкаливал за 23,5 процента. И, видимо, этот показатель ближе к истинной величине инфляции. Явная нестыковка показателей ВВП происходит еще и потому, что сам дефлятор, представляющий собой поправку на рост цен на все произведенные товары и услуги, никак не связан с изменением потребительских цен. Рост последних, по официальным данным, составил в России в 2011 г. 6,3 процента (в 2010 г. – 8,8 процента). Такой разрыв – в 3 раза – может быть лишь результатом чистой магии. Наверное, имеет место сознательное занижение как общей, так и потребительской инфляции, а, стало быть, и завышение темпов увеличения ВВП. В странах Запада такой разрыв между показателем потребительской инфляции и дефлятором ВВП обычно незначителен. Так, в 2011 г. в США дефлятор ВВП составлял 2,1 процента, а рост потребительских цен – 3,0 процента, то есть был на 30 процентов ниже. В развитых странах, за исключением США, ЕС, Японии, оба индикатора в 2011 г. совпадали – 3,5 процента.
Теневая экономика, достигающая в России, по различным оценкам, от 20 до 40 процентов
ВВП, ускользает от учета.
Очевидно, что приводимые официальной российской статистикой соответствующие индексы исчисляются с большими погрешностями. Многое зависит от того, какой набор товаров и услуг и какой удельный вес в этом наборе отдельных видов благ принимается за основу исчисления. Можно волюнтаристски искажать величину дефлятора и потребительской инфляции в желаемую сторону. Заниженный дефлятор и индекс потребительских цен завышает темп прироста ВВП. Учитывая социальное и политическое значение показателей динамики ВВП, их определение должно быть делом прозрачным, требующим участия крупнейших ученых и независимых экспертов.
В статистику ВВП приходится вносить поправки, связанные также с тем, что не все виды деятельности, создающие реальные блага и, стало быть, увеличивающие ВВП, поддаются регистрации и учету. Ускользает от учета теневая экономика, достигающая в России, по различным оценкам, от 20 до 40 процентов ВВП. Сюда входит и зарплата, выплачиваемая не по бухгалтерской ведомости, а в конвертах. По некоторым данным, доля «серой» зарплаты может доходить до 40 процентов всей оплаты труда. Трудно, а порой и просто невозможно оценить продукцию, полученную от приусадебных и домашних хозяйств, дачных садов и огородов, частных неорганизованных строителей, ремесленников, ремонтников, торговцев (в том числе «челноков») и других работников разных профессий, имеющих дополнительный и даже основной заработок, который не регистрируется налоговыми и иными службами. Объем этой немалой добавленной стоимости официальная статистика приплюсовывает к ВВП в размере около 20 процентов. Но это весьма произвольная оценка, не опирающаяся на серьезные научные разработки, социологические опросы и выборочные проверки. Не исключено, что она занижает долю теневого продукта и подпольного производства, а следовательно, и величину ВВП.
Отдельную проблему представляет двойной счет налога на сумму добавленной стоимости (НДС), что искусственно увеличивает размер ВВП. НДС включается производителем в цену реализуемых товаров и услуг и декларируется наряду с зарплатой и прибылью как созданная добавленная стоимость. Но затем при продаже товара или услуги вновь удерживается НДС с цены сделки, что рождает двойной учет этого налога в ВВП, завышая его на 2-3 процентных пункта. Правильно ли это? К завышению приводит и распространенная криминальная практика фиктивных экспортных сделок, по которым уплачивается НДС, а затем, несмотря на отсутствие фактической поставки, по требованию поставщика НДС ему возвращается. Не отличается достоверностью и учет амортизационных отчислений в составе ВВП. В интересах ускоренной самоокупаемости основных фондов они завышаются и в виде дополнительного налога перекладываются на плечи потребителей.
Немалая часть созданного ВВП утрачивается из-за значительных потерь продукции и услуг по причине бесхозяйственности, бедствий, контрабандного экспорта, вывоза капиталов, отсталой технологии и т.п. По расчетам В.М. Симчеры, объем народнохозяйственных потерь в 2010 г. мог составлять около половины ВВП, или около 1250 миллиардов долларов. Это не кажется нереальным, если учесть, что на создание 1000 долларов ВВП Россия затрачивает энергоресурсов в 8–10 раз больше, чем передовые страны Запада. Подобная картина вырисовывается и применительно к использованию металла, древесины и т.д. Легальный и нелегальный вывоз капиталов из России составил в 2011 г. не менее 80 миллиардов долларов, а за 20 лет рыночного реформирования из России, по разным оценкам, «сбежало» от одного до двух триллионов долларов. Остается только удивляться, как страна выдержала подобное «кровопускание».
Чтобы пресечь такого рода потери, необходимо начинать с налаживания продуманной системы статистики вывоза капиталов по всем возможным каналам. Эта система должна включать экспертные оценки ускользающего от официального учета бегства капиталов. Только тогда страна будет в состоянии оценить реальный вычет из создаваемого ВВП. Сегодня мы сталкиваемся с различающимися между собой (иногда в разы) оценками утечек капиталов и умов, с отсутствием надежной статистики в данной области. Российскую влиятельную компрадорскую буржуазию, сомкнувшуюся с властью, подобное положение дел, естественно, устраивает. Так легче уходить от налогов, сохранять и укрывать награбленное не только на своих счетах в зарубежных банках, но и вкладывая капиталы в футбольные клубы, яхты, дворцы, замки, виллы, отели и рестораны, городские дома и квартиры в Лондоне, Нью-Йорке и других привлекательных местах. Но нашему населению, на которое ложатся тяготы кризиса и рыночных реформ, такая практика небезразлична. Советский слоган «социализм – это учет» нами забыт, хотя в цивилизованном рыночном хозяйстве строгий бухгалтерский и статистический контроль, а также независимый и добросовестный аудит остаются ключевыми требованиями и важнейшим устоем функционирования экономики.
Нет достоверной статистики вывоза капиталов по всем возможным каналам.
Российскую буржуазию подобное положение дел устраивает. Так легче уходить от
налогов, сохранять и укрывать награбленное, вкладывать капиталы в футбольные
клубы, яхты, дворцы, замки, виллы, отели...
Отдельного внимания заслуживают показатели инфляции – как на российском потребительском рынке, так и на рынке оптовой торговли и недвижимости, а также ценных бумаг, кредитных и других заимствований. Точность этих индикаторов отражается и на репрезентативности ВВП. Потребительская инфляция – крайне чувствительный для населения процесс. Публикуемые показатели роста потребительских цен сильно расходятся с реальностью, что воспринимается населением как сознательное искажение истинного социально-экономического положения в стране. Можно понять заинтересованность правительства в более благоприятных отчетных цифрах – как, впрочем, и желание иметь управляемую статистическую службу. Ради этого ее подчинили Минэкономразвитию. Но для успешной управленческой деятельности на всех уровнях нужна объективная статистика, независимая от указаний сверху. Она необходима и для населения, которое хочет знать правду, чтобы доверять своим руководителям. Пока такая независимость в российских условиях труднодостижима. Об этом свидетельствует опыт работы формально независимой Счетной палаты, доклад которой по итогам приватизации так и не был, ввиду его остроты, обсужден на заседании Государственной Думы. И вскрытые грубые нарушения оставлены без последствий.
Потери населения от инфляции, которая представляет собой скрытый налог на потребление, если и компенсируются государством, то частично. Независимые исследования, исходящие из удорожания корзины товаров и услуг для бедных и низкодоходных слоев населения, свидетельствуют о ежегодной инфляции за последние 5–7 лет в 20–25 процентов. Тем временем официальный индекс потребительской инфляции, исчисляемый и для бедных, и для богатых вместе – по принципу средней температуры в больнице, – составлял около 10 процентов (в 2011 г. около 6 процентов). Словом, расчет показателей потребительской инфляции, как и дефлятора ВВП, требует научной методологии и участия в их определении независимых высококвалифицированных экспертов.
Нет нужды доказывать социальную значимость таких индикаторов, как прожиточный минимум, средний доход и средняя заработная плата, минимальная часовая зарплата, порог бедности, децильные коэффициенты имущественного расслоения, оценок знаний, способностей, квалификации, опыта, наконец, производительности, размеров вознаграждения и качества продукции – как главных характеристик и движущих сил современного прогресса. Но именно в этой области наблюдается самое значительное отставание государственной статистики и статистической науки.
Согласно экономической теории, зарплата и социальные трансферты из государственных бюджетов должны обеспечивать нормальное воспроизводство рабочей силы людей трудоспособного возраста. Разумеется, с учетом квалификации, сложности, интенсивности труда, влияния его на здоровье. Это предполагает удовлетворение не только самых насущных потребностей в питании, одежде, жилье, но и возможность пользоваться благами культуры, иметь необходимое медицинское обслуживание и нормальный отдых. Кроме того, воспроизводство рабочей силы, а тем более ее совершенствование требуют покрытия затрат на получение информации и новых знаний, социальную интеграцию, содержание семьи, обучение и воспитание детей. Конечно, воспроизводственные издержки рабочей силы будут различаться в отдельных странах с учетом уровня их экономического развития, вековых традиций и обычаев, климатических условий и т.д. Но в любом случае если расходы, связанные с воспроизводством рабочей силы занятых в народном хозяйстве, не покрываются (хотя бы на минимально допустимом уровне) заработной платой и доходами, то трудовому и интеллектуальному потенциалу страны грозит деградация.
К сожалению, устанавливаемые государством ориентиры и стандарты, в особенности размер прожиточного минимума, произвольны и далеки от оптимальных с точки зрения науки параметров. Такой важный критерий, как минимальная часовая заработная плата, вообще не применяется. ОАО «Всероссийский центр уровня жизни», рассчитывающий восстановительный минимальный потребительский бюджет, утверждает, что в третьем квартале 2011 г. он был в 2,6 раза выше прожиточного минимума и составлял 16,5 тысяч рублей, а потребительский бюджет среднего достатка – в 6,7 раза выше. Думается, что эти цифры в результате более обстоятельных статистических исследований могут быть серьезно скорректированы.
Налицо колоссальная недооценка труда основной массы работающих, не говоря уже о порой совершенно искаженном соотношении в оплате сложного, квалифицированного труда и гораздо более простой деятельности. К примеру, производительность труда, измеряемая величиной ВВП на один отработанный час, в России уступает Италии примерно в 4 раза, а часовая зарплата почти в 10 раз. Показательно, что в структуре российского ВВП на зарплату приходится около 33 процентов, на прибыль и доходы на капитал – 31 процент, а на налоги – 36 процентов, тогда как в развитых странах Запада доля зарплаты в ВВП достигает 60 процентов. Из-за отсутствия надежной методологии статистических сравнений приведенные цифры могут оказаться еще менее благоприятными для оценки оплаты труда в России.
Налицо колоссальная недооценка труда основной массы работающих. В структуре
российского ВВП на зарплату приходится около 33 процентов, на прибыль и доходы на
капитал – 31 процент, а на налоги – 36 процентов, тогда как в развитых странах Запада
доля зарплаты в ВВП достигает 60 процентов.
Если средняя величина заработной платы в рыночных системах отличается в зависимости от уровня их развития, то пропорции в оплате труда разной сложности, квалификации и интенсивности достаточно схожи. Вознаграждение ученого, конструктора, хирурга, педагога, как правило, значительно выше, чем рабочего, рядового чиновника, офицера или менеджера. В России эти соотношения могут быть обратными и сильно расходиться с мировой практикой. Многие важные для общества профессии и виды квалифицированного труда попали в разряд низкооплачиваемых. Это приводит к губительным последствиям, создает раскол и напряжение в обществе, питает коррупцию и отрицательно сказывается на производительности труда. Кроме того, это затрагивает присущее людям чувство социальной справедливости. Между тем Всемирный банк в своем докладе «Справедливость и развитие» констатирует: «При высоком уровне экономического неравенства обычно экономические институты и социальные условия систематически действуют в интересах более влиятельных групп. Такие несправедливые институты способны приводить к экономическим потерям. Предпочтения при распределении общественных услуг предоставляются богатым, а таланты средних и беднейших групп населения остаются невостребованными. Общество в целом становится тогда менее эффективным, и упускаются возможности для инноваций и инвестиций». Это подтверждает и российская действительность. В результате кризиса производство и потребление в России сократились значительно сильнее, чем в большинстве других стран мира, но зато число долларовых миллиардеров, как свидетельствует журнал «Форбс», выросло на 70 процентов. По их числу мы уступаем только США и Китаю.
Особенно тревожным по своим социально-политическим и экономическим последствиям для российского общества является увеличивающийся разрыв в доходах между бедными и богатыми. И опять-таки официальная статистика пытается скрасить реальное положение дел, приводя явно заниженные показатели социального расслоения населения и масштабы бедности. Согласно ее данным, средний доход бедной десятой части населения в 15 раз меньше среднего дохода 10 процентов богатых. Но исследования, проведенные в рамках Российской академии наук, показывают, что этот разрыв составляет не менее 30 раз, а в Москве – даже в 50 раз, тогда как в ЕС – в 7–10 раз, в США – примерно в 15 раз. Беспрецедентное неравенство в распределении доходов и непринятие необходимых мер по его снижению имеют негативные последствия для экономического роста и демографической ситуации в стране. Статистический анализ, проведенный специалистами, показывает, что при европейском уровне неравенства темпы роста российского ВВП в 2000–2007 годах могли бы возрасти на 30–50 процентов, а при годовом росте реальных доходов основной массы населения (подчеркиваем – не всего, а именно основной его массы) на 10 процентов удалось бы снизить темпы депопуляции.
В результате кризиса производство и потребление в России сократились значительно
сильнее, чем в большинстве других стран мира, но зато число долларовых миллиардеров,
как свидетельствует журнал «Форбс», выросло на 70 процентов.
Заниженные пенсионные выплаты и социальные пособия, которые едва покрывают коммунальные платежи и расходы на лекарства бедного населения, воспринимаются им как проявление вызывающей социальной несправедливости и как незаслуженная недооценка его вклада за прожитую жизнь в приращение национального богатства. Такая перспектива выхода на пенсию едва ли способна вдохновлять нынешнее активное население России на добросовестный, инициативный и напряженный труд.
Заниженные пенсионные выплаты и социальные пособия, которые едва покрывают
коммунальные платежи и расходы на лекарства бедного населения, воспринимаются
им как проявление вызывающей социальной несправедливости и как незаслуженная
недооценка его вклада за прожитую жизнь в приращение национального богатства.
Для исправления положения нужен отказ от плоской и переход к прогрессивной шкале налогообложения, а также различные другие меры поддержки малоимущих. В США они позволяют снизить неравенство между крайними десятипроцентными группами населения до 15 раз, а без них оно составляло бы 68 раз. Отмени американское государство, как это сделали мы, прогрессивное налогообложение доходов граждан, и страну постигнет коллапс.
И дело, конечно, не только и не столько в самом произвольном и недостоверном счете. Дело в нынешних порочных подневольных порядках, которые делают экономический рост физически невозможным. При таких порядках сам правильный счет становится бессмысленным и неуместным.
У нас нет надежной государственной статистики, а тем более основанного на ней серьезного социально-экономического анализа уровня жизни населения и социального расслоения общества. Это следует сказать и об экономической статистике в целом. Государственный корабль, находящийся в бурных водах внутреннего и глобального кризисов, лишен надежных навигационных приборов, без которых трудно выбрать правильный курс. Их срочно нужно приводить в порядок. В дореволюционном, да и в советском прошлом наша экономическая статистика имела хорошую репутацию и была представлена крупнейшими учеными. Среди них можно назвать академиков С.Г. Струмилина и В.С. Немчинова, члена-корреспондента В.Н. Старовского. Славные традиции общегосударственной и местной российской статистики необходимо возродить. Преобразовать и модернизировать Россию в условиях отсутствия достоверных статистических показателей или их искажения и подтасовывания не удастся. Ее обновление требует честной реалистичной оценки ситуации, правдивой и доступной народу информации о положении дел в экономике и социальной сфере. А это влечет за собой необходимую государственную поддержку развития статистической науки и тесную связь реформируемой статистической службы с наукой.
Мы – пассионарии, они – меркантилисты. Они производят вещи, мы – блага.
Их бог – деньги, наш бог – дух. Мы – бедные материально, они – духовно. Наши реальные
активы в мире кратно недооценены, их – кратно переоценены. Мир сегодня крайне
ассиметричен и поэтому крайне несправедлив, противоречив и нестабилен.
Понимание необходимости совершенствовать современные экономические измерения не сводится к изложенным положениям. С них, скорее, только начинается серьезный разговор, конечной целью которого является измерение духовных эффектов материального производства и материальных эффектов духовного производства, место, цена и валентность которых при принятом урезанном счете ВВП сегодня у разных народов разные. Энергия интеллекта, милосердие и порождаемые ими духовные смыслы, иррациональные творения, нравственные страсти и риски у нас – это, при верном счете, все 90 процентов нашего ныне не учтенного ВВП. А на Западе – всего каких-нибудь 10 процентов. И напротив, рациональные ценности и меркантильные выгоды у них – это почти весь сегодняшний ВВП, по крайней мере, все 90 процентов его объема, тогда как у нас на самом деле – 10 процентов или почти ничто.
Мы – пассионарии, они – меркантилисты. Они производят вещи, мы – блага. Их бог – деньги, наш бог – дух. Мы – бедные материально, они – духовно. Наши реальные активы в мире кратно недооценены, их – кратно переоценены. Мир сегодня крайне ассиметричен и поэтому крайне несправедлив, противоречив и нестабилен.
В такой новой и необычной шкале ценностей нам всем предстоит еще только разбираться. В этой шкале – наше место и место подобных нам анклавов, вроде Индии или Тибета, будет совершенно иным и гораздо более весомым. Именно такие приоритеты мы имеем в виду, когда ставим вопрос о пересмотре нынешних и введении новых навигаторов современного экономического развития.