Михаил Нестеров. Видение отроку Варфоломею. 1889–1890
Российский мир никак фундаментально и в историческом разрезе не оформлен –
это мир-стремление, мир-поиск, мир-импровизация. Это не столько мир-форма,
сколько мир-возможность, лишь примеряющий на себя ту или иную форму.
Так что же это за идея такая? Россия – это особый мир, явно и неявно иной, не относящийся ни к Западу, ни к Востоку, ни к Югу, ни к Северу, хотя в себя все эти крайности вбирающий, но образующий при этом какую-то иную крайность – российскую. Если мир человеческий в чем-то не от мира сего, то российский мир более всего не от мира сего, чем и обусловлена поражающая воображение иная крайность России.
Российский мир никак фундаментально и в историческом разрезе не оформлен – это мир-стремление, мир-поиск, мир-импровизация. Это не столько мир-форма, сколько мир-возможность, лишь примеряющий на себя ту или иную форму. Причем по велению витиеватой истории чаще всего чужеродную. Мир, даже какое-то время в обретенной новой форме бытующий, но непременно рано или поздно ее сбрасывающий, не находящий с ней потребной ему перспективной гармонии.
Россия – империя, и ничем другим она быть не может. Либо Россия империя, либо никакой России вообще нет. И эта империя тоже особого рода, не такая, как на Западе и на Востоке: и по самому духу, и по внутренней своей организации, и по характеру, и по смысловой и ролевой заданности, и по решаемым историческим задачам. Такой имперский мир не просто иной – он альтернативный, причем не какому-то конкретному из земных миров, а, пожалуй, всему земному миру в целом.
Концепция России в ином, в существующем, но неопределимом, в возможном, но не существующем. Россия есть, но ее как бы и нет, она вся в будущем, и история для нее лишь какая-то длительная, чуть ли не бесконечная предыстория, ей ненужная, хотя почему-то и необходимая. Размышляя над концепцией России, важно все это иметь в виду, ибо именно в этом – неопределенном и необъяснимом, – а не в чем-то конкретном уловимом и понимаемом концептуальный зачин-генератор России, ее истории и ее будущего.
Бытие России во всех ее исторических формах – это реализация такого зачина-генератора и вместе с тем борьба с ним. Воспроизводство трансцендентной неопределенности с неустанным ее гашением и попытками окончательного преодоления. Вот почему в России все какое-то не такое, скорее, симуляционное, чем естественное, какое-то непременно искаженное, либо же попросту – иное.
Отсюда в России и власть особенная – безраздельно, беспокойно, инициативно и даже творчески доминирующая. Россия – страна власти и прежде всего власти. Не социума, не гражданства, не государства, не цивилизации, а именно власти, которая в России превыше всего, значимее всего и, пожалуй, эффективнее всего.
Доминирование власти в России имеет не то что извне поставленные
ограничения, которых в общем-то не существует, а некую внутреннюю
особенность, эту власть так или иначе сдерживающую и направляющую,
ибо власть в России при всем ее произволе – власть, так или иначе
хозяйствующая.
Тут дело даже не в самой по себе властной структуре общества, не в аппарате власти, а в какой-то особой властной субстанции, разлитой по всему пространству России, ее скрепляющей, формообразующей, обустраивающей и ведущей. Где, в какой еще стране столько радикальнейших реформ и переворотов, осуществленных не кем-нибудь, а именно властью, как и соответствующих этим деяниям контрреформ и контрпереворотов, тоже осуществленных властью, причем, что самое поразительное, одной и той же подчас по характеру и составу властью?
Власть в России – не просто вершитель истории, а, пожалуй, ее основной вершитель.
Доминирование власти вовсе не означает, что в России нет государства, нет граждан, нет социума. Все это есть, но в некоей подвластной реализации. При этом абсолютного господства власти, вопреки расхожим мифам, нет. Доминирование власти в России имеет не то что извне поставленные ограничения, которых в общем-то не существует, а некую внутреннюю особенность, эту власть так или иначе сдерживающую и направляющую, ибо власть в России при всем ее произволе – власть, так или иначе хозяйствующая.